Марина Гисич: «Попасть ко мне в галерею непросто, юные художники для меня табу»

Как продавать искусство музеям и чего ждать от Marina Gisich Projects?

Самый главный вопрос в российском арт-мире: как вписать современное искусство в историю и сохранить его для последующих поколений, когда музейные закупочные комиссии не располагают достаточным бюджетом и ресурсом?

Вопрос институциональных закупок — ключевой для современной истории искусства, вы правы. Поддержки государства не хватает, а закупочные комиссии не имеют достаточных ресурсов. Работы художников нашей галереи есть, например, в коллекции Русского музея. Но это не музей приобрел их в свое собрание  — работы передавали в дар коллекционеры и сами художники. Однако я убеждена, что за искусство нужно платить, даже музеям! Я постоянно об этом говорю, и с Пушкинским музеем прямо сейчас мы проходим процесс передачи видеоработ нашей любимой междисциплинарной художницы Тани Ахметгалиевой (осенью готовим в галерее ее новый живописный проект!). Это прецедент — закупочная комиссия выступила с инициативой приобретения современного автора в коллекцию музея. 

Еще я придумала такую схему: предлагаю коллекционеру купить «полторы» работы. За первую он платит 100 %, а за вторую — только 50 % и передает работу в дар, становясь при этом патроном музея. Все остаются в выигрыше: музей приобретает попечителя на долгие годы, а художник — музейный провенанс. Галерея не получает дивидендов со второй продажи, вся сумма уходит художнику. Но нам важно поддерживать наших авторов и коллекционеров. Это все возможно, когда сама институция заинтересована в приобретении работы в коллекцию.

Вы запустили новое пространство для экспериментов (в том числе некоммерческих!) Marina Gisich Projects, и в феврале там прошла выставка нижегородца Никиты Пирумова. Ему всего 21 год, а он уже в вашем пуле. Как молодому художнику найти подход к Марине Гисич?

То, что Пирумову 21 год, я узнала только после открытия выставки в Marina Gisich Projects, и это редчайшее исключение. Мы познакомились в Нижнем Новгороде на ярмарке «Контур», и Никита мне сразу очень понравился: такой вдумчивый, живой, впитывающий и с «жадным» глазом — у него свой художественный метод, он переносит ощущения от думскроллинга в свою живопись.

А попасть ко мне в галерею непросто, юные художники для меня табу. Что им нужно от Марины Гисич, мне понятно, но могу ли я быть уверена, что они не уйдут из искусства спустя пару лет? Это большие риски, а ресурсы галереи не безграничны. Если у художника за плечами семь-десять лет работы, сложились программа и философия — нам есть о чем поговорить. При этом я понимаю, что подрастают галереи, которые в силу молодости и дерзости будут показывать все самое новое и экспериментальное — я приняла вызов коллег и три года назад, как раз к 20-летию моей галереи, создала платформу Marina Gisich Projects, о которой вы говорите. Ее задача — оставаться в актуальном контексте и показывать междисциплинарные проекты на стыке разных медиа.

Вы подписываете эксклюзивные договоры с художниками? Как у людей искусства дела с юридической грамотностью?

Слово «эксклюзив» мы не употребляем, все свободны. Но договоры мы подписываем, как правило, на три года. В пуле моей галереи сегодня 35 художников, и за все время работы только два художника по обоюдному согласию вышли из состава. Кто в России может предложить условия лучше, чем галерея Марины Гисич? Есть несколько моих коллег, но нас не так много.

Как регулировать цены и выстраивать профессиональные отношения с конкурентами?

Как вы назначаете и регулируете цены на работы молодых авторов?

Первая выставка в галерее — всегда максимальный минимум в цене. Например, приходит ко мне молодой художник Никита Пирумов с очень классными живописными работами. Его искусство могло бы стоить у меня от 150 000 до 250 000 рублей — стартовая цена для молодого художника в хорошей галерее. Но в мастерской холсты у него стоили по 60 000, и на первом проекте я поставлю их по 100 000 рублей. Так я начинаю выращивать художника, показывать на выставках и ярмарках, печатать в каталогах, продавать в частные и институциональные коллекции. Я советую коллекционерам не раздумывать, если работа нравится — цены быстро растут.

С ключевыми художниками галереи, как, например, с Виталием Пушницким, ситуация иная. Уже шесть лет мы не меняем цену в 36 000 евро на его большие живописные холсты— я считаю, что это корректная цена, у меня в ней проданы все работы. Если я поднимаю планку, то должна быть уверена, как в большом спорте, что смогу ее осилить. Сейчас мы с коллегами обсуждаем возможность роста цен на работы Пушницкого, как правило, это 10 %.

Моя позиция — всегда идти навстречу коллекционеру и его желанию обладать искусством, при необходимости я всегда готова оформить беспроцентную рассрочку на работу.

Могут ли российские современные художники перейти рубеж в 100 000 евро, что является средним показателем для мировых имен арт-истеблишмента?

Конечно, когда рынок будет хотеть российского художника. Сейчас 50 000–60 000 евро — это, наверное, максимум. У меня появилось ощущение, что мы наконец стабилизировались и идем не вверх, а в горизонталь: укрепляемся в регионах, появляется больше осознанных коллекционеров. Это медленный прирост, но он даст свои результаты.

Что в вашем выставочном плане на 2024 год?

В Marina Gisich Gallery летом покажем новый живописный проект Андрея Рудьева, куратором выступит Александр Цикаришвили — и вслед за кураторским пройдет и персональный проект Цикаришвили: впервые покажем поэтичную графику и живописные холсты. Осенью — новый долгожданный проект Тани Ахметгалиевой: будет и живопись, и видеоэксперименты, продолжающие серию шизомесс, которые Таня делала для Дома Радио совместно c Виктором Мазиным и Saraf (Серафимой Окуневой). В декабрьскую хандру зайдем с первым сольным проектом Сергея Денисова (сезонные инсталляции с цветами и травами вперемежку с живописными работами). Еще в Петербурге мы осваиваем новые площадки — в мае в Екатерининском собрании покажем проект Ивана Карпова и Аси Феоктистовой, переосмысляющий историю главного здания «Петербург-концерта» и в прошлом культурного центра Петербурга конца XIX — начала XX века (где проходили первые репетиции «Русских сезонов» Сергея Дягилева, спектакли театра «Кривое зеркало»!). А в холле гостиницы «Европейская» в рамках фестиваля Pianissimo откроем звуковую инсталляцию под кураторством композитора Владимира Раннева. Из безумных планов — мои дочери пришли ко мне с идеей своего бизнеса, и я предложила им открыть кофейню в пространстве Marina Gisich Projects. Посмотрим, что из этого получится!

В Москве в сентябре параллельно с ярмаркой Cosmoscow сделаем большую ретроспективу Кирилла Челушкина в фонде культуры «Екатерина». Моя задача — показать не новые работы, хотя это и очень соблазнительно, а те, что перешли в частные коллекции за последние двадцать лет, — самое желанное и недоступное для зрителя. Из международных планов — сегодня меня очень интригует Индия. В этом году по приглашению моих коллекционеров Андрея и Екатерины Теребениных — они большие знатоки индийского искусства — я ездила на Art Delhi, а в следующем году хочу принять участие в кросс-поездках российских и индийских коллекционеров. Мне интересно было бы представлять индийское искусство в России, но не со стороны художников, а со стороны галерей. У меня был подобный опыт с финской галереей Forsblom, мы представляли их пул художников на базе нашей. Профессиональные отношения нужно выстраивать со своими конкурентами — это главный закон бизнеса.

Зачем сохранять память о неизвестных художниках и как все начиналось?

В марте вы показали ретроспективу одного из пионеров знаменитого сквота на «Пушкинской, 10», основателя института для молодых художников «Арт-Полигон» Юрия Никифорова, ушедшего из жизни в 2016 году. Ваш новый проект из области rediscovery (переоткрытие) — это желание «додать» художнику недополученную славу?

Когда ты бросаешь камень в воду, волна идет сначала вперед, потом вправо и влево, а затем всегда назад. Обернувшись, ты увидишь путь к сегодняшнему дню. Мы так быстро фокусируемся на новых горизонтах, что из прошлого нам остаются крупицы. Особенно в нашей стране, где всегда было мало галерей, по­этому возможностей «прорасти» у художника почти не было. Год назад я предложила петербургским коллегам из Anna Nova, MYTH, NameGallery и DiDi совместно запустить программу, посвященную памяти неизвестных авторов. Каждая галерея выбирает по три художника, работы которых показывает. Возможно, они и не войдут в пул, но 15 достойных авторов получат шанс быть увиденными. Я не теряю надежду, что проект состоится. Пока мы не стали ждать коллег и сделали ретроспективу Юрия Никифорова. У него остались прекраснейшие работы, ведь ни одна галерея в России не работала с направлением «русское бедное». Мне захотелось окунуться в то время, заново открыть Никифорова, услышать музыку, которая играла у него на кухне, подслушать, о чем они спорили, что любили. Следом я мечтаю показать фактурную живопись (почти барельефы) Валерия Лукки и вдумчивые фигуративные холсты, выполненные небольшими гладкими мазками, Владимира Загорова — я когда-то их продавала, но как галерист ничего не сделала для их карьеры. Сегодня я могу их показать накопленной базе критиков и коллекционеров со всем своим опытом — социальными сетями, viewing rooms — просмотровыми онлайн-комнатами, рассылками и прочими инструментами продаж. С первого дня галереи я всегда играла вдолгую, мне неинтересен подход «бери и беги».

«Галерея Марины Гисич» открылась 23 года назад выставкой в Париже, а позже разместилась на втором этаже жилого дома с видом на Фонтанку. Как профессиональная художественная гимнастка влюбилась в современное искусство?

Достаточно случайно. Любопытство затащило меня в арт-среду, а будучи профессиональным спортсменом, я уже не могла остановиться — засунула нос, потом голову и себя целиком. В 1994 году мы познакомились с моим будущим супругом, он француз, и для него жить с искусством было естественным. Благодаря его интересу у меня появилась счастливая возможность «насматривать»: я много путешествовала, ходила по музеям. Сама себе завидую — в 24 года с чистого листа, не «вакцинированная» ничем, я попала в болезнь «современное искусство». Мне как будто выдали книгу Шекспира, а я только родилась и не понимала ни единой буквы. Тогда я и не думала, что открою галерею. Мы стали обустраивать нашу первую квартиру в Петербурге, встал вопрос — что в ней будет? Мой муж тогда сказал, что если ты живешь в Петербурге, то и искусство должно отражать среду вокруг, а не быть привезенным из Женевы или Парижа. И я отправилась на поиски, совершенно ничего в этом не понимая. Должна признать, мои первые опыты были не­удачными. Я купила много работ в голубой и желтой гамме у жены одного художника — дилера, современным языком. Через месяц осознала, что выбросила 7–10 тысяч долларов (большие деньги по тем временам), и пошла по мастерским — к фотографу Жене Мохореву, коренному петербуржцу, так тонко запечатлевшему юных жителей Петербурга, в мастерскую к Саше Китаеву — фотографии из его афонского цикла выставлялись по всему миру, и к автору метода «перекомпозиции» и легендарных текстильных коллажей — ключевой фигуре ленинградского андеграунда 1980-х, Тимуру Новикову на Литейный проспект.

Тимур Новиков не стал «вашим» художником?

Я его не почувствовала, как будто бы не поверила. Чересчур много любви: весь Петербург любит, весь мир любит. Мне, неопытной девушке, виделось, что есть еще много авторов, достойных внимания. Я приобрела тогда четыре графики Тимура, которые до сих пор в моей коллекции. Возможно, упустила что-то, не купив текстильные коллажи. Но с того момента я поняла: чтобы художник попал ко мне в галерею, у меня должна возникнуть сильная личная симпатия.

И вот вы уже стоите на вернисаже своей первой выставки в Париже.

Да, мы открылись работами петербургских художников: Глеба Богомолова, Валерия Лукки и Саши Герасимова. Для меня была невероятно важна поддержка великого искусствоведа, автора таких важнейших книг, как «Модернизм: искусство первой половины XX века» и «Импрессионизм. Основоположники и последователи», сотрудника отдела новейших течений Русского музея — Михаила Юрьевича Германа. Он любезно принял мое приглашение и написал вступительную статью к проекту. Но в то же время тогда на открытии в Париже я не до конца понимала, что происходит. По моим ощущениям проект был полностью провальный, но тем не менее было много прессы, гостей и коллекционеров. Главное, я профессионально не была готова к такой вершине, несмотря на то что, будучи совсем молодой девушкой, смогла привезти русское искусство в Париж, что было достижением в те годы. Я как будто вышла на сцену Мариинского театра, забыв 15 лет отучиться в Вагановском училище. Вернувшись в Петербург, я пришла к Михаилу Юрьевичу и попросила со мной позаниматься историей искусства. Насколько я знаю, он не брал учеников, но почему-то сделал исключение, поверил в меня. Он заложил те схемы и этические нормы, на которые я опираюсь до сих пор. Такое же сильное влияние на меня оказали Глеб Богомолов и его супруга Татьяна. Это мои учителя и наставники. Я благодарна им за то, кем я стала в профессии. Спустя три года после парижской выставки я открыла Marina Gisich Gallery в Петербурге.

Объективно, у вас одни из лучших финансовых показателей в галерейном бизнесе России. В чем секрет?

Я придерживаюсь принципа long term business, то есть выстраиваю долгосрочные отношения, ценю ответственность, порядочность и профессионализм. И правило бумеранга никто не отменял, как ты — так и тебе. Энергии удваиваются. Мне доверяют за профессиональный подход, а главное, я очень это все люблю.

Новые коллекционеры и новые ярмарки — какие тенденции в российском арт-мире?

На 20-летие галереи вы выпустили книгу в семьсот с лишним страниц «Быть с искусством» — про ваших коллекционеров, среди которых Сергей Лимонов, Марина Руднева, Софья Троценко, Дмитрий Володин, Алла и Виктор Лощенко, Геннадий Миргородский. Как за это время изменилась среда?

Я бы разделила понятия «собиратель» и «коллекционер». Коллекционер, в моем представлении, умеет самому себе задавать вопросы, понимает, что у него есть социальная ответственность — заниматься поддержкой культурного кода страны. Собиратель — более эгоистичная, но необходимая ступень в этой иерархии. В книге более 50 интервью — от самого первого коллекционера галереи, моего друга Тиграна Айвазяна, до таких патриархов коллекционирования, как Екатерина и Владимир Семенихины. Я вижу тенденцию: все больше молодых людей 30–35 лет готовы к тому, чтобы жить с современным искусством. Они ходят на выставки, ездят на биеннале и международные ярмарки по всему миру — это все не случайные люди. И я внимательно всматриваюсь в пул своих художников, пытаясь понять, кто попадет к ним в коллекции.

Сегодня мы видим бум новых ярмарок современного искусства в России: третий год в Петербурге проходит 1703, в Нижнем Новгороде набирает обороты «Контур», в Москве — Catalog от Ассоциации галерей. Откуда такой интерес?

Мы видим запрос на развитие регионов — крайне живая арт-среда в Нижнем Новгороде, в Екатеринбурге, Перми, Казани, Воронеже, Красноярске, Самаре. Марина Лошак, куратор и коллекционер, совместно с коллекционером Екатериной Лапшиной, директором музея «Гараж» Антоном Беловым, искусствоведом Михаилом Каменским и коллекционером Антоном Козловым организовали фонд «Новые коллекционеры», — и это важная инициатива: работы из частных коллекций будут на время передаваться в постоянные экспозиции региональных музеев. Первый проект фонда — Биеннале частных коллекций — этой осенью пройдет в Нижнем Новгороде. Если бы я сейчас была 25-летней девушкой, то по­ехала бы открывать галерею именно в Нижний. Я влюблена в этот город, и важное преимущество — у них есть городская поддержка на всех уровнях. Выставки проходят в нижегородском «Арсенале» (Волго-Вятский филиал Пушкинского музея), в концертно-выставочном центре «Пакгаузы» в красивейших конструкциях XIX века, в центре современного искусства «Терминал А». Прекрасные проекты в Futuro Gallery, галерее «9Б», в студии «Тихая». Не хватает только профессиональных рыночных отношений.

Вот как я это вижу: мы с коллегами — Володей Овчаренко (Ovcharenko), Сережей Поповым (­pop/off/art) — открываем в Нижнем свои филиалы, начинаем работать с локальными художниками, показываем пул своих авторов, при­возим на проекты коллекционеров из Москвы и Петербурга — и лет через пять будет создана рыночная среда. Пока же на территории центра современного искусства «Терминал А» открылось несколько мастерских для художников, и мы оплатили одну на год вперед, где в первый год будет работать нижегородский художник Никита Пирумов. Я не хотела бы, чтобы он уезжал из Нижнего, ему важно «прорасти» на своей земле. Надеюсь, мои коллеги-галеристы поддержат нашу инициативу и арендуют другие мастерские для своих художников.

Вы часто говорите о желании уделять больше внимания своему дому и хотите обустроить двор-колодец во дворе вашей галереи на набережной Фонтанки — что это будет?

У нас есть небольшой двор-колодец — это наше сердце! И моя мечта — сделать его эпицентром жизни дома. Устраивать лекции, события, выставлять объекты во дворе — и только для наших соседей! Мне очень важен диалог с людьми, которые нас окружают. Для этого нужно только время, я должна замедлиться, отказаться от каких-то проектов и найти в себе силы, но я обязательно это осуществлю.

Интервью: Елена Юшина

Все статьи арт-дропа «Собака.ru» «Коллекционировать искусство» читайте здесь.