Журнал L’Officiel, которым она руководит, отпраздновал выход сотого номера. Программа «Модный приговор», где она выступает соведущей, получила премию ТЭФИ. Главный редактор L’Officiel – перфекционист и трудоголик: привыкла показывать только лучшие результаты.
В программе «Модный приговор» вы являетесь обвинителем. Чувствуете себя уверенно в этой роли?
Я владею критерием того, что хорошо, а что плохо, и могу рассказать, как надо одеваться, более того, обязана это делать, как главный редактор ведущего журнала моды. Что касается дискомфорта от камер, то все когда-то делаешь в первый раз. До того как я приняла решение вести «Модный приговор», я была самой востребованной головой на телевидении, говорящей о моде, но никогда не работала ведущей. Я ничего не навязываю тем, кто приходит на передачу, а просто смотрю на комплект одежды как на геометрическую задачу. Моя цель – деликатно и правильно «упаковать» женщину любых параметров, помочь ей спрятать недостатки и сделать очевидными достоинства, дать понятные и действенные рецепты. Нужно помнить еще и о том, что человек, которому мы стремимся помочь, на виду у всей страны. Эти люди – герои. Нелегко выйти и публично заявить: «Да, я плохо одеваюсь, и мне нужна помощь».
Телепроект на Первом канале – это не попытка стать звездой?
Главный русскоязычный канал мира вряд ли предложил бы эту роль безвестному солдатику моды. Звезда – понятие растяжимое. Я всегда считала, что должна стать звездой в своем деле. Думаю, меня пригласили в L’Officiel именно потому, что уже десять лет назад я была одним из самых влиятельных журналистов моды в стране. Если подразумевать под звездой известного человека, знаменитость, то могу признаться: приметы славы вроде знаков внимания от незнакомых людей меня, скорее, смущают. Но я понимаю, что это часть моей работы, которую тоже нужно делать профессионально.
Значит, вы из породы серых кардиналов?
Точно. И из тех, кто сам себя делает. Я и на журфак пошла наперекор желанию родителей. Они искренне надеялись, что я не поступлю. Мама мечтала, чтобы я стала логопедом, а папе хотелось, чтобы я была специалистом по охране окружающей среды. Но я поступила.
Вы сына воспитываете так же?
Как мать я «наседка», но все же позволю ему выбрать свой путь самому. А вот чего не позволю, так это годами искать себя, «страдать фигней», как говорят.
Не боитесь, что он не скажет вам за это спасибо?
Дети никогда не говорят родителям спасибо. Пока сами не становятся родителями.
Вы сделали много ошибок за десять лет руководства журналом?
Я нормальный человек и могу совершать ошибки. В основном это касается моих личных интересов, а не работы: работа – это святое. Но в моде то, что массы часто принимают за ошибку, на самом деле является прорывом. Представьте, что создается какое-то важное лекарство. Сначала его разрабатывают в лаборатории, и информацией о нем владеет небольшая группа профессионалов – народу кажется, что все это сказки. Потом разработкой начинает пользоваться элита. И лишь потом лекарство идет «в люди», и те, кто вчера не верил, скажем, в пенициллин, теперь не могут без него обойтись. Точно так же и в моде. Кем была Кейт Мосс на фоне лебедей-супермоделей вроде Клаудии, Кристи и Синди? Гадким утенком. А сегодня она – идеал красоты. Кто-то поставил на Кейт и убедил всех в ее привлекательности. Этот кто-то – «разведчик». Наш человек.
Многие ваши сотрудники сделали блестящую карьеру в мире моды. Кем вы особенно гордитесь?
Моя команда – самая лучшая. Я требую от своих сотрудников полной самоотдачи, но и многое даю им взамен. Те, кто не готов много работать и развиваться, не задерживаются в коллективе. Просто это не наши люди. Наверное, лучшее, что я умею, – это выбирать людей и разгадывать их скрытые возможности. Главное, чтобы совпадали взгляды. Самые успешные, конечно, это Вика Газинская и Дмитрий Логинов, сумевшие стать одними из самых многообещающих модельеров. Я считаю, что передала им свой перфекционизм.
Вы когда-нибудь ссорились с дизайнерами?
А зачем мне с ними ссориться? Глянец представляет собой довольно мощную силу, поэтому конфликтовать не выгодно никому. Единственное, что меня изумляет в некоторых модельерах, – это корона, которая красуется на их голове. Ее тяжесть не позволяет ни повернуть голову, ни сделать лишнее движение. Вместо того чтобы положить ее на стол, знать, что она у тебя есть, и продолжать выполнять заказы и коллекции в срок, люди начинают упиваться собственным величием. Это путь в никуда. Мне нравится то, что делают Татьяна Парфенова и Ольга Самощенко. Они настоящие профессионалы и творцы.
У вас лично есть потолок?
Потолка в принципе не бывает. Граница собственных возможностей – в голове. Когда я в семнадцать лет работала на нескольких ставках, я думала, что это предел. Кстати, тогда же я поняла, что детский труд крайне полезен и подростков нужно эксплуатировать. Потом появился журнал, и стало ясно, что я могу работать больше. Сейчас в эфире каждый день идет «Модный приговор», и я вновь убедилась: время можно растягивать. Хотя до науки руки не доходят – до сих пор хожу в аспирантах.
Вы как-то сказали, что количество мужчин, которым может понравиться женщина в очках, увеличивается на треть, едва она их снимает. Вы носите очки потому, что не хотите нравиться?
У меня нет цели повысить процент мужчин, которым я нравлюсь, – я замужем. А для того чтобы понравиться абсолютному большинству, стоит ходить в красном коротком декольтированном платье, черных колготках в сетку, лакированных ботфортах и быть длинноволосой блондинкой. Это, как вы сами понимаете, не я. Так что я ношу очки, чтобы лучше видеть.
В программе «Модный приговор» вы являетесь обвинителем. Чувствуете себя уверенно в этой роли?
Я владею критерием того, что хорошо, а что плохо, и могу рассказать, как надо одеваться, более того, обязана это делать, как главный редактор ведущего журнала моды. Что касается дискомфорта от камер, то все когда-то делаешь в первый раз. До того как я приняла решение вести «Модный приговор», я была самой востребованной головой на телевидении, говорящей о моде, но никогда не работала ведущей. Я ничего не навязываю тем, кто приходит на передачу, а просто смотрю на комплект одежды как на геометрическую задачу. Моя цель – деликатно и правильно «упаковать» женщину любых параметров, помочь ей спрятать недостатки и сделать очевидными достоинства, дать понятные и действенные рецепты. Нужно помнить еще и о том, что человек, которому мы стремимся помочь, на виду у всей страны. Эти люди – герои. Нелегко выйти и публично заявить: «Да, я плохо одеваюсь, и мне нужна помощь».
Телепроект на Первом канале – это не попытка стать звездой?
Главный русскоязычный канал мира вряд ли предложил бы эту роль безвестному солдатику моды. Звезда – понятие растяжимое. Я всегда считала, что должна стать звездой в своем деле. Думаю, меня пригласили в L’Officiel именно потому, что уже десять лет назад я была одним из самых влиятельных журналистов моды в стране. Если подразумевать под звездой известного человека, знаменитость, то могу признаться: приметы славы вроде знаков внимания от незнакомых людей меня, скорее, смущают. Но я понимаю, что это часть моей работы, которую тоже нужно делать профессионально.
Значит, вы из породы серых кардиналов?
Точно. И из тех, кто сам себя делает. Я и на журфак пошла наперекор желанию родителей. Они искренне надеялись, что я не поступлю. Мама мечтала, чтобы я стала логопедом, а папе хотелось, чтобы я была специалистом по охране окружающей среды. Но я поступила.
Вы сына воспитываете так же?
Как мать я «наседка», но все же позволю ему выбрать свой путь самому. А вот чего не позволю, так это годами искать себя, «страдать фигней», как говорят.
Не боитесь, что он не скажет вам за это спасибо?
Дети никогда не говорят родителям спасибо. Пока сами не становятся родителями.
Вы сделали много ошибок за десять лет руководства журналом?
Я нормальный человек и могу совершать ошибки. В основном это касается моих личных интересов, а не работы: работа – это святое. Но в моде то, что массы часто принимают за ошибку, на самом деле является прорывом. Представьте, что создается какое-то важное лекарство. Сначала его разрабатывают в лаборатории, и информацией о нем владеет небольшая группа профессионалов – народу кажется, что все это сказки. Потом разработкой начинает пользоваться элита. И лишь потом лекарство идет «в люди», и те, кто вчера не верил, скажем, в пенициллин, теперь не могут без него обойтись. Точно так же и в моде. Кем была Кейт Мосс на фоне лебедей-супермоделей вроде Клаудии, Кристи и Синди? Гадким утенком. А сегодня она – идеал красоты. Кто-то поставил на Кейт и убедил всех в ее привлекательности. Этот кто-то – «разведчик». Наш человек.
Многие ваши сотрудники сделали блестящую карьеру в мире моды. Кем вы особенно гордитесь?
Моя команда – самая лучшая. Я требую от своих сотрудников полной самоотдачи, но и многое даю им взамен. Те, кто не готов много работать и развиваться, не задерживаются в коллективе. Просто это не наши люди. Наверное, лучшее, что я умею, – это выбирать людей и разгадывать их скрытые возможности. Главное, чтобы совпадали взгляды. Самые успешные, конечно, это Вика Газинская и Дмитрий Логинов, сумевшие стать одними из самых многообещающих модельеров. Я считаю, что передала им свой перфекционизм.
Вы когда-нибудь ссорились с дизайнерами?
А зачем мне с ними ссориться? Глянец представляет собой довольно мощную силу, поэтому конфликтовать не выгодно никому. Единственное, что меня изумляет в некоторых модельерах, – это корона, которая красуется на их голове. Ее тяжесть не позволяет ни повернуть голову, ни сделать лишнее движение. Вместо того чтобы положить ее на стол, знать, что она у тебя есть, и продолжать выполнять заказы и коллекции в срок, люди начинают упиваться собственным величием. Это путь в никуда. Мне нравится то, что делают Татьяна Парфенова и Ольга Самощенко. Они настоящие профессионалы и творцы.
У вас лично есть потолок?
Потолка в принципе не бывает. Граница собственных возможностей – в голове. Когда я в семнадцать лет работала на нескольких ставках, я думала, что это предел. Кстати, тогда же я поняла, что детский труд крайне полезен и подростков нужно эксплуатировать. Потом появился журнал, и стало ясно, что я могу работать больше. Сейчас в эфире каждый день идет «Модный приговор», и я вновь убедилась: время можно растягивать. Хотя до науки руки не доходят – до сих пор хожу в аспирантах.
Вы как-то сказали, что количество мужчин, которым может понравиться женщина в очках, увеличивается на треть, едва она их снимает. Вы носите очки потому, что не хотите нравиться?
У меня нет цели повысить процент мужчин, которым я нравлюсь, – я замужем. А для того чтобы понравиться абсолютному большинству, стоит ходить в красном коротком декольтированном платье, черных колготках в сетку, лакированных ботфортах и быть длинноволосой блондинкой. Это, как вы сами понимаете, не я. Так что я ношу очки, чтобы лучше видеть.
Комментарии (0)