Круг интересов научного сотрудника Эрмитажа, писателя и куратора, к счастью, не ограничен местным материалом. Именно ему мы благодарны за выставки в диапазоне от Пиранези до Ирвинга Пенна, а также за убедительное разрушение мифа о безыскусном виде музейных работников. Кажется, палитру своих строгих костюмов-троек Аркадий одалживает у художников умбрийской школы.
ЭТО МИФ, ЧТО В ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СРЕДЕ НЕ ПРИНЯТО ОБРАЩАТЬ ВНИМАНИЕ НА ОДЕЖДУ. Очень даже принято, потому что не обращать внимания — тоже форма внимания. Интеллигенция в советское время была достаточно стеснена в средствах, но многие как раз проявляли известный интерес к внешнему облику и выглядели шикарно. Особенно те, кто ездил за границу. В Эрмитаже, где я работаю, было очень много элегантных женщин. В наше время они, правда, менее заметны. Если умный, значит, ширинка расстегнута и манная каша на воротнике — это не аксиома. Конечно, когда работаешь мозгами, то иногда забываешь поработать над чем-то другим.
ХОРОШО ОДЕТОГО ЧЕЛОВЕКА ВСЕГДА ОТЛИЧАЕТ НЕКАЯ ИЗЮМИНКА, но если пытаться ее определить, то это будет просто что-то маленькое, черное, сморщенное и засушенное. Полноценный образ — это быть собой, сверкать и излучать что-то новое и необъяснимое. Я не особенно придаю значение одежде, не гоняюсь за лейблами. Я одеваюсь так, как себя ощущаю, люблю решать проблему цвета, не более. Жалко мне того человека, у которого душа забита тряпками, которые его и определяют как личность. Состояние души может быть такое, что вы одеты в белую футболку и черные штаны, а прекрасны, как Джульетта на балу. И наоборот, можно надеть последнюю модель Prada, а на вас чайник хочется поставить.
ЧТО КАСАЕТСЯ ГОРОДСКИХ ДЕКОРАЦИЙ — КОНЕЧНО, ОНИ ПРЕКРАСНЫ. Но, во-первых, мы забываем, что Петербург очень долгое время был Ленинградом. В этом самом городе петербуржцев раз, два и обчелся. Так что о каком петербургском стиле можно говорить? Впрочем, в Италии, например, в северной аристократической части одеваются гораздо менее броско, чем в южной, народной. И везде, не только у нас, вкус чаще и интереснее проявляется у провинциалов, чем у автохтонных жителей. Во-вторых, люди, привыкшие к красоте, не любят выделяться, так как им не нужно выделяться и выпячивать себя. Посмотрите на творцов моды. Ну а в-третьих, город у нас не очень богатый, поэтому на улицах вечная серость.
ВО ВРЕМЕНА МОЕЙ МОЛОДОСТИ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ИНТЕРЕСНО ОДЕВАЛИСЬ, ПРИТЯГИВАЛИ ВЗГЛЯДЫ. Это было даже рискованно. Помню, в середине 1980-х я как-то напялил шорты. Публика была страшно возмущена: «Вот ведь вырядился!»— хотя времена стиляг, когда на улицах волосы отрезали, прошли. Дендизм всегда неразрывно связан с эпатажем. Хиппи 1970-х годов являлись большими денди, чем ходящие сегодня по подиуму молодые манекенщики. Выразить себя через одежду стало достаточно сложно, и в нынешнее время не может быть идеала. Должно пройти время для его осознания. Георгий Гурьянов был последним денди, которого я знал. Он концентрировался на одежде, посвящал ей жизнь и творчество и точно попадал под штамп «Красота страшна» Александра Блока.
Я ЗАНИМАЛСЯ ИЗУЧЕНИЕМ АНГЛИЙСКИХ ИСТОКОВ РАБОТ ГРАФИКА ОБРИ БЕРДСЛЕЯ И МОДЕРНА. Все были помешаны на нем, в том числе и Россия. В этом контексте я изучал дендизм и много читал про главного денди всех времен и народов, с которого дендизм оформился как течение, — про Бо Браммела. Дендизм — это больше, чем манера повязывать галстук. Это манера повязывать галстук так, чтобы бросить вызов чему-то, в том числе и обществу. У нас был другой знаменитейший денди, который подражал Бо Браммелу, — Петр Чаадаев, который всегда был одет так, как никто в России. Всегда безупречно, кстати. Но денди — это локальное историческое явление. Уже к концу XVIII — началу XIX века, в пушкинское время, образ денди трансформировался. Лев Толстой в «Анне Карениной» приводит замечательнейший литературный пассаж. Вронский, денди позднего времени, встречает иностранного принца, с которым обсуждает разные темы, но заканчивает фразой: «Какая глупая говядина, неужели я такой же?!» Это конец дней дендизма, и первая моя ассоциация с этим словом — глупая говядина. Посмотрите вокруг — везде ее полно.
Комментарии (5)