Новейшая история. Валерий Гергиев. Часть II

^{Содержание: часть I, часть II, часть III, часть IV, часть V}

Как Кировский театр стал Мариинским

Порог служебного подъезда Ленинградского государственного ордена Ленина академического театра оперы и балета имени С. М. Кирова Гергиев переступил в 1977 году, едва окончив Ленинградскую консерваторию, где он учился у легендарного профессора Ильи Мусина, воспитавшего целую плеяду дирижеров-звезд — от Семена Бычкова до Теодора Курентзиса. Тогдашний худрук Кировского театра, выпустившийся из класса Мусина девятью годами ранее 39-летний Юрий Темирканов, предложил 24-летнему лауреату одного из самых престижных дирижерских конкурсов, имени Герберта фон Караяна, место своего ассистента. Что именно тогда произошло между Юрием Хатуевичем и Валерием Абисаловичем в стенах Кировского — не совсем понятно, но очень скоро Гергиев ушел из театра, предпочтя перспективному посту в Ленинграде работу в регионах, где у него имелась возможность быть не вторым дирижером, а первым. Вполне вероятно, что Гергиев уже тогда хорошо понимал: рано или поздно он вернется на Театральную площадь полновластным хозяином, нужно просто подождать. Ведь сердце Юрия Темирканова, ушедшего в Кировский после конфликта с патриархом Ленинградской филармонии Евгением Мравинским, всегда принадлежало площади Искусств, где он и воцарился после смерти Мравинского в январе 1988-го. И 6 мая того же года на общем собрании коллектива Кировского театра был избран новый главный дирижер.

^{Илья Мусин - преподаватель Гергиева в Ленинградской консерватории}

Возвращение Гергиева в Кировский театр пришлось на эпоху перестройки, годы обнуления и обновления всего и вся. Десятилетиями прозябавшая в тени Большого, лишенная большевиками имени, статуса и идентичности бывшая главная музыкальная сцена Российской империи жаждала реванша. Чтобы осуществить его, Гергиеву пришлось для начала примерно наполовину обновить оперную труппу: славу последних лет Кировского составили будущие звезды Мариинского — от Елены Прокиной (появилась в театре в 1988 году) и Ольги Бородиной (1989) до Владимира Галузина (1990) и Галины Горчаковой (1992). Заручившись поддержкой «бойцовского клуба» молодых и выносливых артистов новой формации, за первые годы работы на Театральной площади Гергиев переписал всю историю русской оперы, сыграв и поставив большинство ее краеугольных опусов в рамках монофестивалей Мусоргского (1989), Чайковского (1990), Прокофьева (1991) и Римского-Корсакова (1994). Символическое значение этих акций невозможно недооценить: Гергиев дал публике Ленинграда и артистам Кировского почувствовать себя частью прервавшейся на семьдесят с лишним лет традиции. Не то чтобы «Борис Годунов», «Пиковая дама» и «Садко» не звучали в городе на Неве в советские годы, но молодому Гергиеву с присущей ему одному энергией удалось стряхнуть с хрестоматийных партитур пыль, заново присвоив их той сцене, для которой они когда-то были написаны.

^{Опера "Борис Годунов" (1990 г.)}

Перековкой Кировского театра в Мариинский Валерий Гергиев начал заниматься в годы тотального кризиса главных советских музыкальных брендов: постепенно хирел лишившийся интереса власти Большой театр, застыла в оцепенении потерявшая хозяина — Мравинского — Ленинградская филармония, с каждым годом сдавал позиции в стране и мире столичный Государственный академический симфонический оркестр (ГАСО) Евгения Светланова. На таком фоне вернувшая себе в начале 1992-го историческое имя Мариинка за считаные годы приобрела имидж музыкального центра независимой России, хорошо узнаваемого на Западе, — разумеется, благодаря кипучей деятельности Гергиева. В 1992-м он дирижирует вердиевским «Отелло» в самом статусном оперном театре планеты — нью-йоркском «Метрополитен-опера», и в том же году в той же опере на мариинской сцене дебютирует Пласидо Доминго. В 1997-м маэстро становится главным приглашенным дирижером «Мет», а в 1998-м Мариинка отправляется на гастроли в Нью-Йорк. Тип взаимоотношений театра и его худрука в 1990-е годы — взаимовыгодный бартер, сущность которого Гергиев сформулирует много позже в чеканной максиме: «В Нью-Йорке ли я или в Зальцбурге, я продолжаю работать на Мариинский театр». Рано начавший выступать за границей Валерий Абисалович привлекает внимание к ведомому им коллективу, со временем преумножая собственную славу за счет имиджевых побед промоутируемых подопечных. Вскоре Гергиев становится главным экспортером отечественной академической музыки: впервые в истории западного оперного и балетного рынка европейские и заокеанские импресарио предпочитают приглашать на масштабные гастроли не подрастерявший былую респектабельность Bolshoi, а амбициозный Kirov Opera and Ballet, — на Западе, по иронии судьбы, Мариинку еще долго будут идентифицировать по имени первого секретаря Ленинградского губкома.

Для Гергиева «лихие девяностые» — эпоха первоначального накопления репутационного капитала. В 1995-м он занимает свой первый крупный европейский пост, став главным дирижером Роттердамского филармонического оркестра, в 1997-м дебютирует в музыкальной Мекке — на Зальцбургском фестивале, в 1998-м открывает театрально-концертный Festspielhaus в Баден-Бадене, которому суждено будет стать западной резиденцией Мариинки. К этому моменту в самом театре он уже несколько лет удерживает в собственных руках всю полноту административной и творческой власти: в 1996-м уволен художественный руководитель мариинского балета Олег Виноградов, а 14 августа того же года президент Борис Ельцин подписывает указ о назначении Гергиева художественным руководителем — директором театра. Преемником Виноградова стал заведующий балетной труппой Махар Вазиев, проработавший в этом статусе двенадцать лет, — стремясь оставаться хозяином положения, Валерий Абисалович так и не счел нужным повысить его до ранга художественного руководителя. Такой пост Вазиев получил только в миланском «Ла Скала», во главе балетной труппы которого он, уехав из Петербурга, встал в 2008 году.