Модный драматический режиссер, который ставит спектакли в «Современнике» и МХАТе, прервал свою работу в Москве, чтобы подготовить премьеру оперы «Фальстаф» в Мариинском театре.
– Это ваша первая опера. Отличается ли технология оперной постановки от постановки драматического спектакля?
– Да, несколько отличается. В драматическом театре редко можно увидеть артиста, который к началу репетиций знает весь свой текст. В опере же каждый артист изначально знает все свои партии наизусть. Мне в течение почти года пришлось каждое утро начинать с «Фальстафа» в классическом исполнении Караяна. Пришлось заучить всю оперу, как какую-нибудь песенку, поскольку я не умею читать клавиры и партитуры.
– Почему именно «Фальстаф»?
– Мне интересен Шекспир. В «Современнике» мы готовим «Антония и Клеопатру» с Чулпан Хаматовой. Есть специальные гимнастические снаряды для театральных режиссеров, и главные среди них – Шекспир и Чехов. Они требуют определенной подготовки. Я сознательно долго не ставил Шекспира, потому что считал себя к нему не готовым. А до Чехова до сих пор так и не добрался.
– Вы считаете, что режиссер должен созреть для текста?
– Чтобы надеть штаны сорок восьмого размера, нужно ведь иметь соответствующие параметры. Так же и в режиссуре: чтобы ставить определенные тексты, нужно до них дорасти. Я, например, считаю, что в русском театре следует ввести временный мораторий на Чехова. Нужно дать отдохнуть автору, режиссеры должны задуматься и осознать, о чем они рассказывают его пьесами. Люди, которые занимаются их постановкой, не понимают, что именно хотят сказать.
– От режиссерской гимнастики к новой драме: в мире драматургии происходит сегодня что-нибудь интересное?
– Меня ужасно интересует пьеса ирландского драматурга Мартина Макдона «Человек-подушка». С 2003 года она с успехом идет практически везде в мире, в том числе в Лондоне и на Бродвее. МХАТ уже приобрел лицензию на эту постановку, и, надеюсь, скоро мы начнем работу.
Премьера оперы Джузеппе Верди «Фальстаф» в постановке Кирилла Серебренникова в Мариинском театре 15 и 16 февраля
– Это ваша первая опера. Отличается ли технология оперной постановки от постановки драматического спектакля?
– Да, несколько отличается. В драматическом театре редко можно увидеть артиста, который к началу репетиций знает весь свой текст. В опере же каждый артист изначально знает все свои партии наизусть. Мне в течение почти года пришлось каждое утро начинать с «Фальстафа» в классическом исполнении Караяна. Пришлось заучить всю оперу, как какую-нибудь песенку, поскольку я не умею читать клавиры и партитуры.
– Почему именно «Фальстаф»?
– Мне интересен Шекспир. В «Современнике» мы готовим «Антония и Клеопатру» с Чулпан Хаматовой. Есть специальные гимнастические снаряды для театральных режиссеров, и главные среди них – Шекспир и Чехов. Они требуют определенной подготовки. Я сознательно долго не ставил Шекспира, потому что считал себя к нему не готовым. А до Чехова до сих пор так и не добрался.
– Вы считаете, что режиссер должен созреть для текста?
– Чтобы надеть штаны сорок восьмого размера, нужно ведь иметь соответствующие параметры. Так же и в режиссуре: чтобы ставить определенные тексты, нужно до них дорасти. Я, например, считаю, что в русском театре следует ввести временный мораторий на Чехова. Нужно дать отдохнуть автору, режиссеры должны задуматься и осознать, о чем они рассказывают его пьесами. Люди, которые занимаются их постановкой, не понимают, что именно хотят сказать.
– От режиссерской гимнастики к новой драме: в мире драматургии происходит сегодня что-нибудь интересное?
– Меня ужасно интересует пьеса ирландского драматурга Мартина Макдона «Человек-подушка». С 2003 года она с успехом идет практически везде в мире, в том числе в Лондоне и на Бродвее. МХАТ уже приобрел лицензию на эту постановку, и, надеюсь, скоро мы начнем работу.
Премьера оперы Джузеппе Верди «Фальстаф» в постановке Кирилла Серебренникова в Мариинском театре 15 и 16 февраля
Комментарии (0)