В Театре имени Комиссаржевской после окончания института вам пришлось переиграть поначалу множество небольших ролей.
Самой первой работой в 1957 году была роль подростка Гоги в спектакле «Человек с портфелем». А первой, я бы сказала, заметной ролью был беспризорник Котька в имевшей большой успех постановке «Светите, звезды!» — в ней поднималась еврейская тема, и спектакль быстро закрыли. Кстати, главную роль Моси Шкиндера в ней играл Сережа Боярский, отец Миши. Потом у меня там было много ролей разных мальчиков и девочек. В 1961 году в Театр имени Комиссаржевской пригласили режиссера Игоря Владимирова, который стажировался в БДТ и работал с Товстоноговым, и он поставил очень удачный и знаменитый в свое время спектакль «Время любить». Так мы и познакомились с моим будущим мужем. Довольно скоро его назначили главным режиссером Театра Ленсовета, и я ушла к нему. Игорь Петрович часто брал к постановке те пьесы, где была какая-то роль для меня. Не по блату, а потому, что мы фактически строили театр совместно. Ему это было нужно как режиссеру: публика уже знала мое имя. А мне это было необходимо, чтобы удовлетворить свои актерские аппетиты, так что интерес был взаимным. Я играла в Театре Ленсовета очень много — по двадцать спектаклей в месяц: в «Ромео и Джульетте», в «Пигмалионе», в «Укрощении строптивой», в «Преступлении и наказании», в арбузовских пьесах «Таня» и «Мой бедный Марат», в зоринской «Варшавской мелодии», в володинской «Дульсинее Тобосской»… Были случаи, когда я отказывалась от чего-то, а были и такие, когда выпрашивала себе роль — например, Малыша в «Малыше и Карлсоне». Владимиров не хотел мне ее давать, потому что это утренний детский спектакль, а у меня и так была большая занятость вечерами. Но он все-таки удовлетворил мою просьбу, я сыграла премьеру вместе с Анатолием Равиковичем — Карлсоном, а потом выходила в этом спектакле в тех случаях, когда его давали вечером. А в 1966 году Владимиров ставил «Трехгрошовую оперу» и хотел дать мне роль Полли, я ведь поющая актриса, а там как раз требовалось петь. Но я сказала, что у меня уже было множество всяческих девочек, и попросила себе возрастную характерную роль Селии Пичем. Потом Игорь Петрович очень радовался, когда я наглядела себе в одном из альбомов по живописи, которых у нас в доме всегда было множество, «Любительницу абсента» Пикассо в качестве отправной точки для характера Селии. В свои тридцать с небольшим с огромным удовольствием сыграла эту немолодую даму, и маленькая роль стала для меня тогда очень значимой.
И в эти же годы вас стали приглашать в кино?
Меня много звали на пробы, поскольку в театре я уже была заметна, но каждый раз я не устраивала киношников, меня не утверждали. Это объяснялось тогда «неправильной скульптурой лица», некиногеничностью. Случались лишь совсем маленькие роли. На «Ленфильме» все вопросы решал режиссер Иосиф Хейфиц, а он после моей самой первой съемки в эпизоде на этой студии сказал: «Нет-нет, при мне эта фамилия здесь появляться не будет». После войны для Хейфица моя немецкая фамилия имела значение! Именно потому снималась я в основном в Москве.
ВАРВАРА Мама могла бы сниматься гораздо больше. Ей поступало много всяческих предложений, но она была ведущей актрисой театра, и отец не всегда ее отпускал. В каких-то случаях она не подходила — так мимо нее в свое время прошла «Гусарская баллада» Эльдара Рязанова. А у него же в «Зигзаге удачи» она не снялась потому, что была в положении.
Из сегодняшнего дня кажется, что вы всегда умели выбирать разные роли в кино: баронесса де Шампиньи в водевиле «Соломенная шляпка» и Анна Вырубова в исторической драме «Агония», Калугина в «Служебном романе» и жена Сталкера в фильме Тарковского. Так ли это?
Никогда актер не может выбирать себе роли даже в театре и уж тем более в кино. Кинорежиссеры что-то знали обо мне по моим театральным работам. Например, Андрей Тарковский пришел к нам на спектакль «Варшавская мелодия» по приглашению Анатолия Солоницына, которого он очень любил и снимал из фильма в фильм. Мы познакомились, и он написал мне записочку, которая начиналась словами «Госпожа Фрейндлих», — она у меня хранится до сих пор. Это было еще до «Сталкера», и тогда он приглашал меня в «Зеркало», на роль Лизы, которую с успехом сыграла Алла Демидова. Но съемки проходили летом, а в театре это время гастролей, я была очень сильно занята в репертуаре, и Владимиров меня не отпустил. Однажды Никита Михалков звал меня в «Не оконченную пьесу для механического пианино» на роль, которую впоследствии сыграла Антонина Шуранова. Работал он своим особым методом: собирал всю группу в одном особняке, который актеры целый месяц обживали, репетировали, и только потом начинались съемки. Конечно, Игорь Петрович не разрешил мне отсутствовать такой долгий срок. А, например, в фильме «Анна и Командор» с Василием Лановым и Иннокентием Смоктуновским я снималась в Киеве весь свой отпуск. Съемки «Служебного романа» выпали на осеннее рабочее время, тогда Эльдар Александрович Рязанов приехал в Ленинград и добился разговора с Владимировым, на котором я не присутствовала. После этого Игорь Петрович сказал ему: «Пускай снимается, но без ущерба для театра». А мне заметил: «Ну что ж, хорошо. Но учти, ничего в расписании театра не изменится. Как хочешь, так и подстраивайся». И что тогда получилось? Ночь в поезде — съемка в Москве, ночь в поезде — спектакль в театре, и так целый месяц. Это было трудно. Я иногда просыпала в поезде, и пару раз меня даже увозили в депо на сортировочную. (Смеется.)
Комментарии (1)