Городской типаж: писатель

Детство

Я из тех писателей, которые никем другим себя никогда не представляли. В шесть лет у меня появилась печатная машинка, новенький Samsung, на котором я выцокивала что-то в духе «Капитина Фракасса» Теофиля Готье. «Её белые груди, которых коснулась рука…» Отец выдернул лист из печатной машинки и долго смеялся, восхищаясь моим литературным даром.

Моей любимой книгой были «Три мушкетёра» Дюма — я прочитала её в пять лет и сразу влюбилась в Атоса. Поэтому я пошла на фехтование и во французскую гимназию — мечтала стать первой женщиной-мушкетером. Потом узнала, что такая уже есть – и бросила фехтование, страшно разочаровавшись в мире, где твои гениальные мысли летают в воздухе. От моего детства ничего не сохранилось – ни первых литопытов, ни даже фотографий. Только отпечаток, который оставили родители: мать была режиссёром, а отец – адвокат, благодаря чему в моей голове миллион самых невероятных историй.

Хотя о «клановости» в литературной среде я не слышала, писатель, как правило, «выходит» из творческой семьи. Вспомним хотя бы Павла Санаева, чья мать была актрисой, а отчим – Роланом Быковым. Может быть и совсем наоборот, как у Эдуарда Лимонова, который говорит: «Сам я дворняга». 

Образование

Чаще всего писателями становятся, окончив Литературный Институт им. Горького – он, к сожалению, есть только в Москве. В Питере в литературу приходят, как правило, с филологического, философского, исторического факультетов, школы журналистики и массовых коммуникаций. Но бывают совершенно удивительные и приятные исключения из правил. Например, прекрасный писатель Александр Етоев окончил Ленинградский механический институт по специальности «инженер-механик». Два года работал в проектном институте, двенадцать лет в хозяйственной части Эрмитажа, и только потом перешел в издательство. Сейчас он работает редактором в «Азбуке», недавно выпустил книгу «Жизнь же».

Я окончила журфак СПбГУ. Конечно, это был факультет невест. Припоминаю однокурсника, который трудился на РБК, но был так горд собой, что я не стала с ним общаться. Еще парочка однокурсников бегали с «зеркалками», фоткали друг друга и грозились уехать на войну, но они меня невероятно раздражали. Творческая жизнь не сложилась почти ни у кого из вышеозначенных. Одна девочка стала женой священника, и вопрос «нахера?» не покидал мою голову все эти страшные годы. Вторая стала визажистом, третья торгует стройматериалами, четвертая администратором, правда, на «Ленфильме».

Обучение в вузе создаёт для писателя лишь фон и знания о мире. Поэтому лучше, если оно будет не профильным – всё равно, если таланта нет, писать тебя никто не научит. А если хотите профильное, идите на юрфак: в России неплохо понимать, что происходит и что можно с этим поделать.

Об интеграции в большой мир

Параллельно с учёбой я работала помощником директора в надзоре по строительству мостов, дорог и тоннелей. Это давало мне деньги, чтобы в свободное время, когда все уйдут из офиса, заниматься социалкой для газеты «Невское время» – зажигать фонари в городе, спасать обманутых ремонтниками граждан и прочие радости. На второй работе меня поддерживали, видя, как я радуюсь каждой публикации. Это было очень тяжелое, но хорошее время. Впрочем, никакими деньгами меня было не удержать на рабочих совещаниях: мне было тогда всего двадцать пять, я вертелась, читала под столом повести Вадима Левенталя на казённой бумаге и откровенно стенала, стенографируя. Мои сотрудники, эти святые люди, ни разу не сделали мне ни одного замечания (кроме случая, когда я пришла на работу за пятнадцать минут до окончания рабочего дня).

Как попасть в издательство

Пожалуй, единственный путь – устроиться в издательство на любую работу. Хоть курьером. Практически все знакомые мне писатели так начинали. Уволившись из надзора, я начала работать пиар-директором в «Амфоре». На работу ездила на своём мопеде как на праздник, потому что там меня окружало невероятное количество прекрасных авторов, редакторов, художников, переводчиков. И даже такой побочный эффект, как таскание коробок с книгами, был для меня только в радость, ведь мы участвовали в книжных ярмарках, на острове Новая Голландия мы с писателем Вадимом Левенталем проводили для детей «Большое Книжное Приключение».

По ночам я писала свою первую книгу. Завершив работу, показала писателю Вадиму Назарову, одному из основателей «Амфоры» – и им понравилось, но выпустить согласились, только если я изменю название. Тогда я отправила рукопись в «Лимбус Пресс» – и в итоге «Гормон радости» напечатался там.

Вообще я верю в простую вещь: если человек талантлив, его рано или поздно заметят и дадут шанс. Издательства часто идут на риск, ибо он оправдан. Правда, я так до сих пор и не поняла, что у них востребовано – они задают абстрактную планку «чтобы зацепило» и «чтобы продавалось». Никогда не знаешь, что именно им подойдёт. Но пробовать стоит всегда. 

О формуле вдохновения

Творческий процесс у всех строится по-разному. Вадим Левенталь, например, отключает социальные сети и телефон, пишет только в кафе, одном и том же, где хорошо его знают. Пьёт кофе, думает, старается методично работать каждый день по нескольку часов, что не всегда получается из-за большой занятости в издательстве и работы с премиями.

У всех свои способы погрузиться в иллюзорную реальность. Писательница и психолог Злата Ната просыпается рано утром, делает йогу, медитирует и предпочитает придумывать в первой половине дня, хотя, если идея её увлечет, то может работать по десять часов с перерывами на еду. Потом ей нужно долго восстанавливать силы — по нескольку месяцев.

Я могу не писать неделями, потом сесть и за ночь накатать пару авторских листов. Мне нравится писать дома, и я могу работать только одна, когда мне никто не мешает, нет музыки и посторонних звуков. Только я и ночь. Сажусь, погружаю себя в нужную обстановку из прошлого (а у меня очень хорошая память, я могу вспомнить, кто что и с какой интонацией сказал много лет назад). Работа пошла.

Конечно, на структуру твоего текста влияют коллеги – и классики, и современники. Но, когда пишешь своё, лучше сосредоточиться на нём и на время оставить других в покое. Я не считаю, что обо всем уже написано и наш удел – постмодернистское цитирование и литературные мистификации (хотя это можно делать хорошо и красиво). Каждый человек переживает опыт по-своему – а потому результат такого интимного процесса, как литературное творчество, всегда интригует.

Популяризация писателя

Выпуск и пиар книги – это половина успеха. Чтобы твоя книга стала бестселлером, надо писать о том, что близко всем – тут я ничего нового не скажу. А легенды будут в любом случае, их и придумывать не надо: социум всё «сделает» за тебя. Ну и как следствие – книга попадает в лонг-лист престижной премии (в моём случае это стал «Национальный бестселлер»), собирает положительные отзывы у известных коллег-писателей и получает свои рецензии в центральных изданиях. Бинго.

Зарплаты в литературном мире

Прожить на гонорары писателя невозможно. Это факт. Ни в Петербурге, ни в Москве (даже с учётом того, что в столице зарплата в два-три раза выше). Нужно заниматься чем-то параллельно. Все мои знакомые работают, в основном, редакторами или журналистами. Кто-то пишет или поёт песни (как Михаил Елизаров), кто-то пишет сценарии для кино (как Леонид Юзефович). У Наташи Романовой своя Школа Грамотности для взрослых, а Валера Айрапетян, например — писатель-массажист. Андрей Аствацатуров преподает на филфаке, Всеволод Емелин реставрирует церкви, Владимир Рекшан — знаменитый рок-музыкант, Юля Беломлинская — художник и композитор, Ольга Погодина-Кузмина сценарист, а Сергей Петров — вовсе бывший следователь, который презрел работу в прокуратуре и ринулся на литературную ниву, да так рьяно, что сразу заинтересовал крупнейшее издательство нашей страны «Эксмо».

Я сейчас подрабатываю пиарщиком в одной галерее и участвую в выпуске московского глянцевого журнала о детях богатых родителей, где все рубрики «продающие». Можно, конечно, ещё выгодно вступить в брак, но желающих связывать судьбу с творческими людьми не так много. Что, впрочем, к лучшему.

Механизм складывания гонорара не универсален и часто непостижим рационально. Тираж и, следовательно, размер гонорара определяется каждым отдельным издательством. Кроме того, имеет значение, владеет ли правами на книгу издатель или автор сделал свой товарный знак. Лично мне должны заплатить гонорар и роялти, когда тираж будет распродан. Кое-какую роль играют гранты, выдаваемые издательствам на печать твоего тиража Союзом писателей. Чтобы попасть в Союз, нужно добыть три рекомендации от «бывалых» членов Союза и предоставить комиссии девять экземпляров своей книги для ознакомления. Этим я сейчас и занимаюсь. Правда, у Союза сейчас мало денег и по сути это сейчас больше статусный институт, клуб, дань традиции, чем механизм экономической поддержки писателей.

По уровню гонораров авторов можно условно разделить на шесть групп. К первым трём относятся начинающие авторы, которые либо платят за публикацию своих книг сами, либо не получают ничего, либо довольствуются авансом в 10 тысяч рублей. Посередине я бы поместила две группы довольно известных авторов: одни получают тысяч 30 рублей аванса, другие – от 50, а разница между ними в том, насколько активно они себя продвигают и востребована ли их параллельная общественно-публицистическая деятельность. Наконец, шестая группа – сверхпопулярные авторы, такие, как Пелевин и Акунин. Не знаю точно, но предполагаю, что их аванс составляет не меньше 10 тысяч долларов. Хорошо продаётся всякий коуч-шлак вроде «Как распланировать свой день, не хворать и выйти замуж за богача по любви», книжки по креативному бизнесу. Но вообще на вопрос «На что ты живешь?» обычно разводят руками и уходят от этой темы.

Текст: Анастасия Белик