Яркие образы его урбанистической лирики с ходу врезаются в память, экспрессивная манера чтения закрепляет эффект. Родионов возрождает интерес к поэзии на всех фронтах: придумывает новые жанры, занимается мелодекламацией с музыкантами, стал директором фестиваля «СловоNova» в Перми.
Интервью: Вадим Чернов. Фото: Александр Соколов
Вы завершали программу года России во Франции. Каково ощущать себя лицом русской культуры? В Лионе я выступал с электронным дуэтом «Елочные игрушки» из Петербурга, читал стихи под музыку. И то, что мы делали, было лишь одним из выражений этого лица. Незнание языка не располагает к внимательному прослушиванию стихотворений, так что меня воспринимали скорее как певца, который что-то кричит под жесткий бит.
Ваши стихи переведены на иностранные языки? Французского среди них нет. А так – на немецкий, английский, итальянский, китайский.
Что нового дало вам сотрудничество с «Елочными игрушками»? Дуэт Саши Зайцева и Ильи Барамии сейчас осуществляет функцию, которую когда-то взял на себя Сергей Курехин: ребята объединяют всех маргинальных и малоизвестных исполнителей. Моя поэзия – только часть этого проекта.
Что вы делаете в Перми? Я переехал из Москвы месяца три назад. Работаю начальником пресс-службы музея современного искусства PERMM, которым руководит Марат Гельман.
Переезд стал выбором поэта или функционера? Конечно, поэта. Но и новые функциональные возможности меня интересуют.
Вы уже занимались чем-то подобным? Я организую поэтические турниры, слэмы. Вместе с Екатериной Троепольской из клуба «Сине Фантом» мы делаем фестивали видеопоэзии «Пятая нога», последний прошел в ноябре в Москве.
Что это за жанр? Если говорить в общих чертах, это видеоклип, только вместо музыки – стихи. Но приз мы вручаем не поэту, а режиссеру, который не просто иллюстрирует текст видеорядом, а создает полноценное произведение. Когда работает талантливый режиссер, происходит обнажение техник, и поэтических, и режиссерских. Лучшие ролики катаем по всей стране. Очень мало больших городов, где мы еще не побывали.
Интереса к поэзии сейчас больше? Это просто стало модно. Естественно, как только стихи стали модой, проснулся и интерес.
Мода отражается на качестве лирики? На стихах никогда ничего не отражается. Во все времена есть несколько человек более-менее талантливых, гораздо больше людей с меньшим талантом и совсем много людей с отсутствием таланта, которые по каким-либо причинам творят. Но само по себе это не плохо, я приветствую любое творчество, даже в виде графомании.
У поэзии есть аудитория или ее читают только поэты? Мои книжки продаются полностью. Другое дело, что их тираж – две-три тысячи. Наверное, из этого можно сделать вывод о популярности жанра.
Вас называют поэтом городских окраин. Конечно, приятно, что меня считают героем асфальта, но это не так. Что значит «окраин»? Так говорят люди, которые никогда не были в Москве, – там окраина начинается прямо от Кремля.
Обычно ваши персонажи – деклассированные элементы. Вы соответствуете образам своей лирики? Вполне соответствую. Я пишу с чистой душой, иначе не смог бы.
Есть в Петербурге места, отвечающие духу поэзии Родионова? Есть, но они связаны не с архитектурой, а скорее с личными переживаниями. Мне очень нравится район Коломны и замок Павла Первого.
Форум Мытищ называет вас великим мытищинцем. Как этот город повлиял на ваше творчество? Да? Не знал. Я провел там детство, отрочество и юность. Это моя родина, конечно, она повлияла на меня радикально. Другое дело, что из этих двадцати лет пятнадцать я лежал на диване, читал книжки и к району особого отношения не имел.
Где вы учились? По образованию я книговед, окончил факультет книговедения и организации книжной торговли Московского полиграфического института.
Как вы начали писать? В классе восьмом, наверное, я стал издавать поэтический журнал, и одноклассники приносили мне все, на что были горазды: кто картинку, кто стишок. Я это редактировал, заключал в обложку и выпускал в одном экземпляре. Тогда же и сам начал писать.
Какие были поэтические ориентиры? Мне нравились Блок, Эдгар По. Очень ценю Бродского. Маяковский стал близок позже, а сегодня, наверное, любимейший мой поэт. Егор Летов был лучшим поэтом 1990-х, а то и 2000-х. Сейчас я живу почти там же, где и он, вижу то же и со многим согласен.
У вас есть последователи? Такое чувство, что да. Подражают, пишут в том же роде, но подражать ведь невозможно никому, не только мне.
Как сделаны ваши стихи? Пытаюсь поймать слово, которое вдруг зазвенит, и дальше уже с этим словом придумываю фразу, из фразы – историю. Проговариваю слова, могу долго искать рифму.
Вы выступали в бункере НБП. Каких политических взглядов вы придерживаетесь? Я довольно часто выступаю на одних вечерах с Лимоновым.Насчет политических взглядов – я живу в себе. Наружу выползаю очень ненадолго, может, пять процентов своего времени провожу вовне. Я понимаю, что лучше не будет, только еще печальнее.
А стихи могут изменить жизнь? На какое-то время да. Поддержать, помочь познакомиться с девушкой или лучше передать свои чувства. А в бытовом плане – нет, не могут.
Ваше определение поэзии? Милость к павшим и разговор с богами – это поэзия.
Комментарии (0)