Выпускник матмеха СПбГУ, а ныне профессор Женевского университета Станислав Смирнов стал лауреатом премии Филдса. Самую престижную математическую награду в мире ученый получил «за доказательство конформной инвариантности перколяции и модели Изинга в статистической физике».
Когда вы всерьез увлеклись математикой?
Я с детства увлекался научно-популярными книгами. Мне их давали и приятели, и мой дедушка, профессор Военмеха. Я учился в обычной школе Выборгского района, мечтал сконструировать звездолет. Мне кажется, в развитии математиче-ских способностей большую роль играют кружки, но чтобы туда пойти, надо понять, что тебе это нравится. В то время школьников начиная с четвертого класса массово отправляли
на математические олимпиады. Меня заинтересовала эта наука, и я отправился в маткружок в Аничковом дворце. А затем перешел в двести тридцать девятую школу.
В кружке вы занимались вместе с Григорием Перельманом, который шокировал мировую общественность, отказавшись от премии Клея в один миллион долларов.
Сегодня вы общаетесь?
Да, иногда. Григорий очень хороший человек и замечательный
математик.
Ваши близкие, жена и дети, не ревнуют вас к науке?
Моя супруга Татьяна, как и я, математик, профессор Женевского университета. Это немножко проще, если жена тоже ученый. Любой человек творческой профессии, будь
то математик, художник или писатель, временами глубоко погружается в свои мысли. И важно, чтобы близкие люди это понимали. Но нужно и уметь вовремя выходить из такого состояния. Дома мы с женой математику стараемся не обсуждать, есть ведь и
другие интересные вещи, о которых можно поговорить. Бывает, что положим детей спать, а сами сидим, трудимся до трех часов ночи, потом в семь встаем. Но при нашей работе что-то можно делать просто в голове, занимаясь параллельно чем-то
другим, например гуляя с детьми. Ведь нам, математикам, не
нужна большая экспериментальная установка. На мой взгляд, семья, дети гораздо важнее, чем любая теорема.
Что помогает вам активизировать мыслительный процесс?
Кофе. Венгерский математик Пол Эрдеш говорил, что математик – это машина, которая перерабатывает кофе в теоремы. Это касается почти всех математиков. Если говорить о пище, мне нравится итальянская кухня, где используется много овощей, и блюда из свежей рыбы.
А во сне к вам приходили гениальные мысли или решения задач?
Бывало. Ведь и во сне мозг продолжает работать.
Как вы собираетесь потратить премию Филдса?
Пока не было времени подумать. А вообще, премия не астрономическая по размеру – около десяти тысяч евро. Квартиру на нее не купишь, машину, правда, можно приобрести. Думаю, вам интереснее было бы спросить, скажем, директора банка или футболиста, на что он тратит свою ежегодную премию, которая во много раз больше.
Вы учились и работали в Калифорнийском технологическом институте, Йельском университете, Институте Макса Планка в Бонне, в Принстоне, Стокгольме, Женеве. Смогли бы вы добиться того, чего достигли сегодня, оставшись в России?
Думаю, добился бы чего-то, просто в других областях. Как и человеческая жизнь, научная карьера – это порой цепочка случайностей. Я многое узнал от своих старших товарищей, когда учился в Америке и работал в Швеции. Но, с другой стороны, без тех знаний, которые я получил в Петербурге, многое было бы невозможно. Когда в конце 1980-х годов я поступал на мат-мех в Ленинградский госуниверситет, фундаментальной науке
придавалось большое значение и к математике в обществе относились с уважением. Условия для работы были хорошие: много интересных лекций и семинаров, доступ к хорошим библиотекам. Сейчас условия в России стали хуже. Хотя общение между математиками упростилось. Сейчас математика гораздо более интернациональна, чем раньше, и многие пишут совместные научные статьи, общаясь в Сети.
Какого вы вероисповедания?
Я не придерживаюсь какой-то религии, а скорее верю в то, что люди хорошие, человечество развивается и что мир очень интересно устроен. На медали Филдса выгравированы слова Архимеда: «Превзойти свою человеческую ограниченность и покорить Вселенную». Во имя чего вы трудитесь на научном поприще? Я тружусь из любопытства. Здесь и жажда познания, и жажда творчества. В математике, как в искусстве, есть созидательный элемент, ведь вы придумываете что-то новое. Есть и внутренняя
красота, которую, правда, сложно объяснить. Скажем, живописью Рафаэля или музыкой Моцарта человек без специального образования наслаждаться может, а работами Эйлера – нет.
Как вы представляете себе общество лет через пятьдесят?
За последние сто лет произошел более существенный скачок, чем за предыдущие несколько веков, а за последние двадцать лет – больший, чем за предыдущие сто. Мы многое поняли в области естественных наук: математики, физики, биологии, химии. Активно развивались и технологии. Сегодня все так ускорилось, что предсказывать очень сложно. Каждый год что-то происходит. Чистая математика стала гораздо ближе
к прикладной, растет ее связь с физикой и с другими науками: экономикой, биологией, химией. Сейчас интересное время, появляется много нового и в науке, и в технологиях. Будем надеяться, что ничего плохого, вроде ядерной бомбы, не появится.
Интервью: Алекс Стил. Фото: Алексей Тихонов
Комментарии (0)