Выпускник восточного факультета ЛГУ имени Жданова (1967 год). Академик, президент Союза музеев России, президент Всемирного клуба петербуржцев, председатель совета директоров Первого канала. Кавалер наград России, Франции, Нидерландов, Швеции, Италии, Армении. Доктор исторических наук. Автор более 150 научных работ и монографий. Автор и ведущий телевизионного цикла "Мой Эрмитаж". С июля 1992 года возглавляет Государственный Эрмитаж. В 1997 году в честь Михаила и Бориса Пиотровских Международный астрономический союз присвоил одной из малых планет имя "Пиотровский".
– Михаил Борисович, вы думали когда-нибудь о том, что станете руководителем Эрмитажа?
– Нет, ибо моя жизнь и так всегда быласвязана с музеем. Я видел, каким усталым приходил домой с работы отец, который постоянно рассказывал нам о своих проблемах. Поэтому к моменту, когда мне поступило предложение стать первым заместителем директора, я себе примерно представлял, с чем мне придется столкнуться на будущей работе.
– А как ваш сын Борис ощущает себя в музее?
– У нас есть традиция, когда дети сотрудников свое свободное время проводят в Эрмитаже. Сын учится в Финансово-экономическом университете, а после лекций и семинаров пропадает в компьютерном отделе, помогая решать кое-какие проблемы. Я никогда не думал и не ду-маю, что сын последует моему примеру, по двум причинам. Во-первых, потому что молодой человек должен выбирать путь в жизни сам. А во-вторых, мой приход в Эрмитаж – это стечение определенных обстоятельств. Я своей карьеры сам не строил.
– Как вы относитесь к тому, что Эрмитаж в буквальном смысле слова поливают грязью в некоторых сериалах. Например, в "Бандитском Петербурге"?
– Я уже переболел этим, когда впервые увидел подобное на телеэкране. Сделано это неделикатно и неинтеллигентно. Не по-петербургски. Это потакание определенным, не самым лучшим обывательским представлениям о том, что происходит в Эрмитаже, выполнение определенного вкусового заказа.
– Политического?
– Эрмитаж всегда был частью российской истории, частью российской государственности, что блистательно выражено в фильме Сокурова "Русский ковчег". В этих стенах живет русская история. Один из главных музеев мира всегда был и будет символом России. Поэтому он всегда и связан с политикой. О нашей стране судили и будут судить по тому, в каком состоянии находится Эрмитаж. Конечно, бывали периоды, когда политика стремилась сюда попасть прямо с улицы. Например, в 17-м году. Так было во времена перестройки, когда Эрмитаж называли "осколком советской империи". Отношение к музею – и хорошее, и плохое – очень часто определяется общими политическими аспектами нашей жизни. Эта связь с политической историей сильно отличает Эрмитаж от других музеев мира.
– А как же быть с музейным консерватизмом?
– Мы – безумно консервативное учреждение. Консерватизм – наша гордость.
– Но вы же устраиваете выставки произведений современного искусства?
– Мы привозим и публикуем абсолютных классиков искусства. То, что нельзя не показать. Нам предлагают разные имена из разных музеев. Мы, как правило, отвечаем: у вашего протеже слишком мало славы. Мы слово "революция" не любим.
– По-моему, для Эрмитажа характерно другое слово – экспансия…
– Я бы даже сказал еще определеннее: мы агрессивный музей в том смысле, как это слово трактуется на Западе. Исходя из этого, мы организуем пять-семь зарубежных выставок в год. Демонстрируем, если угодно, с их помощью культурную мощь нашей страны по принципу: вы нам "МакДоналдс", мы вам – выставку из Эрмитажа. Это всегда супервыставки с участием первых лиц государства, вплоть до королей.
– Вы встречаетесь с ними и в стенах музея. Сколько гостей VIP вы провели по Эрмитажу?
– Я специально не подсчитывал, но что-то более полусотни.
– С кем было особенно интересно?
– C каждым по-своему. Интересно было с двумя последними американскими президентами – Клинтоном и Бушем-младшим. Они оказались куда более содержательными собеседниками, чем можно было предположить по рассказам их соотечественников. Я понял, что они даже к экскурсии по Эрмитажу заранее готовились. Поразил президент Франции Ширак, который оказался прекрасным знатоком русской культуры. Помню, когда я сопровождал Мадлен Олбрайт, она сказала сопровождавшему ее Примакову, тогдашнему министру иностранных дел: "Какие счастливые люди: они видят такую красоту каждый день".
– А как насчет мировых звезд?
– С ними я предпочитаю разговаривать в кабинете, потому что меня тут ничто не отвлекает. Когда же они ходят по Эрмитажу, то их не хочется отвлекать от получаемых впечатлений. Так здесь мы с Джеком Николсоном, например, обсуждали проблему того, как сделать фильмы покороче, чтобы их было интересно смотреть.
– А вы часто ходите в кино?
– Пожалуй, что нет. Последний фильм, который мне понравился, был "Русский ковчег".
– А утром вы по-прежнему читаете для настроения несколько сур из Корана?
– Конечно.
– И как звучит ваше любимое восточное изречение?
– Терпение прекрасно.
– Михаил Борисович, вы думали когда-нибудь о том, что станете руководителем Эрмитажа?
– Нет, ибо моя жизнь и так всегда быласвязана с музеем. Я видел, каким усталым приходил домой с работы отец, который постоянно рассказывал нам о своих проблемах. Поэтому к моменту, когда мне поступило предложение стать первым заместителем директора, я себе примерно представлял, с чем мне придется столкнуться на будущей работе.
– А как ваш сын Борис ощущает себя в музее?
– У нас есть традиция, когда дети сотрудников свое свободное время проводят в Эрмитаже. Сын учится в Финансово-экономическом университете, а после лекций и семинаров пропадает в компьютерном отделе, помогая решать кое-какие проблемы. Я никогда не думал и не ду-маю, что сын последует моему примеру, по двум причинам. Во-первых, потому что молодой человек должен выбирать путь в жизни сам. А во-вторых, мой приход в Эрмитаж – это стечение определенных обстоятельств. Я своей карьеры сам не строил.
– Как вы относитесь к тому, что Эрмитаж в буквальном смысле слова поливают грязью в некоторых сериалах. Например, в "Бандитском Петербурге"?
– Я уже переболел этим, когда впервые увидел подобное на телеэкране. Сделано это неделикатно и неинтеллигентно. Не по-петербургски. Это потакание определенным, не самым лучшим обывательским представлениям о том, что происходит в Эрмитаже, выполнение определенного вкусового заказа.
– Политического?
– Эрмитаж всегда был частью российской истории, частью российской государственности, что блистательно выражено в фильме Сокурова "Русский ковчег". В этих стенах живет русская история. Один из главных музеев мира всегда был и будет символом России. Поэтому он всегда и связан с политикой. О нашей стране судили и будут судить по тому, в каком состоянии находится Эрмитаж. Конечно, бывали периоды, когда политика стремилась сюда попасть прямо с улицы. Например, в 17-м году. Так было во времена перестройки, когда Эрмитаж называли "осколком советской империи". Отношение к музею – и хорошее, и плохое – очень часто определяется общими политическими аспектами нашей жизни. Эта связь с политической историей сильно отличает Эрмитаж от других музеев мира.
– А как же быть с музейным консерватизмом?
– Мы – безумно консервативное учреждение. Консерватизм – наша гордость.
– Но вы же устраиваете выставки произведений современного искусства?
– Мы привозим и публикуем абсолютных классиков искусства. То, что нельзя не показать. Нам предлагают разные имена из разных музеев. Мы, как правило, отвечаем: у вашего протеже слишком мало славы. Мы слово "революция" не любим.
– По-моему, для Эрмитажа характерно другое слово – экспансия…
– Я бы даже сказал еще определеннее: мы агрессивный музей в том смысле, как это слово трактуется на Западе. Исходя из этого, мы организуем пять-семь зарубежных выставок в год. Демонстрируем, если угодно, с их помощью культурную мощь нашей страны по принципу: вы нам "МакДоналдс", мы вам – выставку из Эрмитажа. Это всегда супервыставки с участием первых лиц государства, вплоть до королей.
– Вы встречаетесь с ними и в стенах музея. Сколько гостей VIP вы провели по Эрмитажу?
– Я специально не подсчитывал, но что-то более полусотни.
– С кем было особенно интересно?
– C каждым по-своему. Интересно было с двумя последними американскими президентами – Клинтоном и Бушем-младшим. Они оказались куда более содержательными собеседниками, чем можно было предположить по рассказам их соотечественников. Я понял, что они даже к экскурсии по Эрмитажу заранее готовились. Поразил президент Франции Ширак, который оказался прекрасным знатоком русской культуры. Помню, когда я сопровождал Мадлен Олбрайт, она сказала сопровождавшему ее Примакову, тогдашнему министру иностранных дел: "Какие счастливые люди: они видят такую красоту каждый день".
– А как насчет мировых звезд?
– С ними я предпочитаю разговаривать в кабинете, потому что меня тут ничто не отвлекает. Когда же они ходят по Эрмитажу, то их не хочется отвлекать от получаемых впечатлений. Так здесь мы с Джеком Николсоном, например, обсуждали проблему того, как сделать фильмы покороче, чтобы их было интересно смотреть.
– А вы часто ходите в кино?
– Пожалуй, что нет. Последний фильм, который мне понравился, был "Русский ковчег".
– А утром вы по-прежнему читаете для настроения несколько сур из Корана?
– Конечно.
– И как звучит ваше любимое восточное изречение?
– Терпение прекрасно.
Комментарии (0)