Григорий Добрыгин

Что за странный выбор материала для спектакля? Черновики недописанной гоголевской комедии «Владимир третьей степени» очень редко появляются на сцене.

Объяснение простое. У нас в ГИТИСе на курсе Олега Кудряшова была тема семестра — Гоголь. И мой взгляд остановился на «Лакейской», отрывке из «Владимира третьей степени». К экзамену он вырос в сорокаминутное действо. Олег Львович предложил сделать из этого спектакль. Мы играли его раза четыре в ГИТИСе, но тут случился пожар, наш корпус сгорел, и мы забыли эту работу, как что-то хорошее, но ушедшее. И вдруг Миндаугас Карбаускис предложил восстановить «Лакейскую» в Театре имени Маяковского, которым он руководит.

У вас же, кажется, Гоголь теперь дополнен документальными монологами наших современников.

Это то, чего мне раньше не хватало: в спектакле не было точки, только многоточие. В финале мы слышим голоса современных — не лакеев, не хотел бы я их так называть — людей из сферы обслуживания: официантов, водителей, охранников. Актеры сами ходили, брали интервью у прототипов. Потом у нас волосы на голове шевелились от этих текстов, оттого, что в спектакль пришла реальная действительность.

Если сравнивать с временами Гоголя, лакейства стало больше?

Точного ответа я дать не могу, но размышления на эту тему в спектакле есть. Кажется, что в целом произошло моральное падение. К тому же общество очень озлобилось.

Как правило, в режиссуру тянутся актеры-неудачники. О вас этого не скажешь. Тогда почему?

Актерская профессия слишком зависимая, очень трудно найти режиссера-союзника. Сначала я просто хотел опытным путем понять, что это такое. Пришел к Кудряшову: «Хочу попробовать поучиться на режиссера». Он переспросил: попробовать или поучиться? Я повторил: «Попробовать поучиться». Надо сказать, я был удивлен, что он серьезно к этому отнесся. Когда я учился на актера, я не был примерным студентом. А тут мастер мне поверил: что я могу, что хочу. Когда у меня состоялся первый режиссерский показ, я волновался так, как никогда не дергался на актерских показах, хотя сам и не выходил на сцену. Ощущение ответственности за происходящее и радость, что твой замысел воплощается, — очень мощный наркотик.

Вы ведь как режиссер еще сняли кино?

Да, короткометражку «Измена» с актером Егором Корешковым. Его теперь все знают: он сыграл в фильме «Горько!». Нам повезло на «Кинотавре» — получили пару призов.

Там что-то о любви человека и его руки, правда?

Ну, это такая метафора. На самом деле об отношениях человека с самим собой.

А актерскую карьеру в кино вы будете продолжать?

Параллельно, и только хорошие предложения. Кино — оно навсегда. Но если соглашаться на все, за многое потом будет стыдно.

Почему вы согласились на роль в «Территории»?

Я подумал, что хочу побывать на Чукотке, и сразу появился этот проект, который снимался на Крайнем Севере. Я люблю, когда кино делают в экспедициях: это хороший жизненный опыт. А что получилось, я еще не видел. Вообще, это должно быть эпическое приключенческое полотно про настоящих мужчин, сильных людей, людей слова. И про поиски золота.

А ведь «Черное море» Кевина Макдональда тоже, кажется, про золото?

Там про другое. Про то, как золото уничтожает человека.

Поделитесь секретом, как актеру попасть к Антону Корбайну, к Макдональду?

Все очень просто. Я посмотрел фильм «Простые вещи», помечтал, что хорошо бы поработать с Алексеем Попогребским, через неделю он позвонил и позвал сыграть в «Как я провел этим летом». С Корбайном просто пришлось подождать подольше.

Как вы вообще пришли в мир искусства?

Это долгая история. Мой отец — морской офицер, мама — балерина. Папа забрал маму из балета, родился я. И в девять лет меня отдали в Академию хореографии. Так что прививку искусства, этот яд я получил довольно рано. Потом всякое было: ушел из академии, некоторое время даже учился в протестантской семинарии, затем поступил в Школу-студию МХАТ, перешел в ГИТИС, и вот уже восемь лет я с мастером Кудряшовым — сначала как актер, теперь как режиссер.

А что вы делаете в свободное от искусства время?

Мне нравится играть в футбол. Летом я ездил с родителями в Черногорию, и это было чудесно. А сейчас все одно к одному, и свободного времени просто нет. По субботам я разрешаю себе отдыхать весь день, до захода солнца. У нас в семье так заведено, и это я стараюсь сохранить, чтобы восстанавливать силы.

Текст: Андрей Пронин
Фото: Иван Кайдаш