Как фэшн-инфлюэнсер Лиза Гусевская стала королевой Avito и собрала коллекцию отборного японского винтажа в собственном магазине Comme une fille?

Внутренняя бабушка встречает Марселя Пруста

Ты носила, коллекционировала и, не побоюсь этого слова, форсила винтаж до того, как это стало мейнстримом. Откуда взялась эта непреодолимая детская тяга к старине?

Когда мы переехали в Петербург, мама привела нас с сестрой на Уделку. И нам это показалось суперстыдным событием. Какие-то картонки вместо примерочной! Мне было около одиннадцати. А через пару лет мы с сестрой осознали, сколько там можно найти классного стаффа, и стали ездить на Удельную регулярно. Уже в тринадцать я завела свой фэшн-блог, и в нем сразу было много винтажа. Тогда в массовом сознании еще не было положительного отношения к старым вещам, секонд-хенды были для бедных. А сейчас наоборот, винтаж для богатых, парадигма сместилась. Я полюбила старые вещи, не ориентируясь на их социальный статус. У меня есть айтемы из актуальных коллекций, но единичные. Я в большей степени увлекаюсь тем, что было когда-то. Я даже не могу четко объяснить, почему так. Но раньше было лучше, по факту так и есть.

Гренни вайб детектед! Как ты нашла свою внутреннюю бабушку?

Да-да, у меня реально гренни вайб! Мы с мужем живем за городом, у нас две собаки, мы выращиваем клубнику, варим варенье, топим баню. Стилистически бабушковость проявляется так: мне нравятся странные цвета, необычные фактуры и сочетания, и вот этого всего раньше в мире и в моде было больше. Сейчас либо минимализм, либо стритвир, это максимально не мое.

У меня весьма непонятный стиль. Как я это все собираю, я и сама не знаю. На съемки приезжаю, ни разу не посмотрев, как вещи выглядят вместе. И что удивительно, ни разу не было такого, чтобы я осталась недовольна результатом! У меня настолько развита сонастроенность с собой, что я заранее точно знаю, что вот эти странные дикие колготки будут прикольно смотреться с фиолетовым костюмом.

А если сейчас открыть твой детский блог, нам будет неловко? Или ты прямо с тринадцати лет раздавала уверенный стиль?

Для того времени блог был очень даже! Я в тринадцать лет спрограммировала сайт и недавно посмотрела, какие у меня были умения в создании образов. Я, может, так не накрасилась бы сейчас и, может, какие-то вещи не надела бы, но большую часть до сих пор одобряю. То есть нет такого: «Господи, сожгите эту фотку», — прямо нечего стесняться. Более того, иногда смотришь — а ведь очень крутой образ! Мало что по сути изменилось: как любила в детстве юбки с ананасами, так и люблю их и сейчас!

Детскости в тебе не меньше бабушковости, а теперь ты еще и вернула скрапбукинг (и мой 2007-й!) в фэшн-повестку! Давай обсудим этот рукотворный формат, который ты запустила в своем YouTube-влоге.

Это новый формат влога, я такого нигде не видела. Я его придумала, когда летела из Японии. Надо наконец признать: у меня очень плохо получается снимать влоги, потому что я человек, которому очень сложно сконцентрироваться. И вот я лечу на самолете, а вместо сна — мозговой штурм. И пришла идея: видеоскрапбукинг. То есть я вырезаю и вклеиваю в дневник значимые артефакты, на основе которых выстраиваю весь видеосюжет. Потому что для меня очень важны детали. И у меня очень плохая память. Запоминаю поверхностно. А детали — это то, что возвращает меня в картину моих воспоминаний. И скрапбукинг в этом плане — очень классная штука: все, что я туда вклеила, это не рандомные вещи, а артефакты-триггеры: это, например, бирка от футболки, которая запустит цепь воспоминаний. Я в этой футболке была на выставке Луиз Буржуа, где был тот паук, от которого пошли мурашки. И всё — у меня восстановился ассоциативный ряд.

Да это же практически метод Марселя Пруста — ассоциативное припоминание!

У меня мозг так работает. И от зрителей тоже отклик хороший, девушка одна написала комментарий: ей всегда казалось, что это вообще детское занятие, она чувствовала себя так глупо, занимаясь скрапбукингом. А я думаю, что вообще все равно, что чем считается, во-первых.

А во-вторых, ничего нет глупого в детских занятиях. Это лучшее, что есть — детские занятия. Кем ты, кстати, хочешь стать, когда вырастешь?

Айрис Апфель! А пока я собираю японские игрушечные миры Sylvanian Families, если что. Мне муж купил два дома Sylvanian Families, заваленных всякой микромебелью для коллекционных семейств миловидных котиков, зайчиков, выдр и, главное, собачек. То есть да, в детских занятиях вообще нет ничего глупого. Взрослая повестка слишком сильно давит в том плане, что все должны быть очень крутыми. Вот эти люди с Патриков, которые рассказывают про успешный успех, я это все презираю. Человек слишком усложняет свою жизнь. Вот мне нравятся скандинавы, потому что у них есть хюгге. И они живут счастливо: у всех примерно один уровень жизни. Если речь про детские занятия, нужно себе позволять делать то, что тебе близко. Не слушать взрослый социум и любой взрослый шум. Про мой стиль тоже говорят, что я городская сумасшедшая.

Казус сумки-домика и клубничковые метаморфозы

Кстати, о городской сумасшедшей. Для меня в моде много лет был один главный секрет — это существование бренда Braccialini. Всю жизнь искала человека, который мог бы их сумки, украшенные аппликациями примерно жабы, машинки и Эйфелевой башни, как-то интегрировать в человеческий стиль. А тут ты с их сумкой-домиком в ретрокостюме и диких колготках — первосортный сюрреализм.

Я под эту сумку специально собирала очень сложный образ: там хитрый крой у костюма, это винтажная двойка из Японии, затейливые колготки с принтом, двухцветные очки, разномастный шарф. Свой тоут-домик я сначала увидела на Pinterest, а спустя время пошла искать на Avito — я же Avito queen. И когда я погрузилась в поиски и историю, то узнала, что этот бренд был создан супружеской парой, которые сидели и делали эти аппликации. А я тоже сейчас вручную шью пальто с окнами, в которых пейзажи, я клею тот же скрапбукинг. И я в конце концов нашла эту сумку, но важно другое. Вот скажи, делать с кем-то близким дурацкие аппликации — бывает ли что-то лучше, чем это?

Конечно, нет. Вообще мы, например, так и делаем журнал — из жабы, машинки и изредка — Эйфелевой башни. А скажи, что еще в твоем доме-музее — хиты экспозиции?

Я понемногу собираю одежду, предметы интерьера и современное искусство. Из фэшн-хайлайтов у меня есть Hermes Herbag винтажная 2001 года. Есть Hermes Kelly прозрачная оранжевая 1998 года. Недавно купила жакет Yves Saint Laurent. У меня есть друг — историк моды Анатоль Вовк, я ему сразу пишу: «Анатоль, скажи мне, пожалуйста, что это за коллекция?» И он мне сразу все атрибутировал, ответил, что этот жакет — одновременно оммаж Эльзе Скиапарелли и посвящение Лулу де ла Фалез. Есть отлетевший жакет австралийского дизайнера, которая одевает селебов на Коачеллу и Burning Man, она его сшила специально для меня. Есть винтажные платья Miu Miu и Blumarine, есть архивные сумки Chanel. Отдельная любовь — голубая сумка Loewe в коллаборации со Studio Ghibli. Недавно я купила на Avito очень прикольные балетки моей любимой Вивьен Вествуд и бренда Melissa — они резиновые, ароматизированные, при ходьбе пахнут жвачкой. Имеются суперредкие кроссовки Chanel — я тоже увидела их однажды в Pinterest. Везде их искала и нигде не могла найти: ни на Amazon, ни на eBay, на японских площадках все обшарила. Нашла на Avito. Моего размера, если что!

Так, а что по мебели? Есть какой-нибудь важный бидермайер или чиппендейл повышенной уютности?

Есть румынский комод 1960 года. Достаточно потрепанный, но красивый: выдвигаешь ящички, а они внутри обиты зеленым бархатом, напоминает карточный стол. Еще есть радио, это свадебный подарок моей подруги. Ее отец восстанавливает винтажные радио, детали очень дорого стоят, он их по всему миру ищет. Это вообще нереальная вещь, бешеной красоты, суперценная. Еще у меня много картин. Очень люблю художника, а еще композитора и дизайнера Nickie Zimov из тусовки Boulevard Depo, слежу, покупаю, уже несколько работ собрала. Когда я смотрю на его картины, то чувствую спокойствие. Я вообще выбираю терапевтичное искусство. Арт из моей коллекции в основном про теплоту. Недавно я ездила на Scan Fair в Красноярск. Купила четыре работы сибирских художников, любимая — Насти Рыбаковой. Там две руки, они на фоне зеленой травы держат клубнички. Называется «Клубничковые метаморфозы».

Большое черное сердце

Ты — прирожденный коллекционер и королева винтажа. Чувствуется энергия арт-охотника и аура фэшн-следопыта. Твои подборки с Avito заставляют верить, что чудеса в стиле «супервещь за сущие копейки» еще случаются. Но почему они случаются только с тобой?

Началось так: перед сном, чтобы расслабиться, я либо смотрела тру-крайм, либо сидела на Avito. Кстати, мой психиатр объяснил, что люди, которым нравится тру-крайм, нормальные, это просто расслабляющий эффект чужого ужаса на фоне собственной максимальной безопасности. И в какой-то момент (да и сейчас!) у меня на Avito было 5000 сохраненок, а это максимум, больше нельзя, система не дает. И мне приходилось что-то убирать, чтобы добавлять новые: одежда, посуда, винил, какой-нибудь телефон-бургер. И некоторые сохраненные вещи так красиво между собой перекликались, что родился этот формат подборок. Это первое.

Второе: чтобы чудеса случались и с тобой, просто ходи хотя бы некоторое время по моим ссылкам в моих еженедельных подборках с Avito в телеграм-канале Liza Gysevskaya. Остальное сделают алгоритмы по мотивам твоих заходов: будут потом сами искать и еще предлагать.

И да, действительно, у меня явно присутствует некоторая доля шопоголизма. Мне нравится искать и находить, вот это лихорадочное ощущение. И когда почти семь лет назад у меня появился винтажный магазин Comme une fille, я эту потребность закрыла тем, что нахожу вещи для него. Раньше я искала винтаж в Европе, а теперь переключилась на Японию.

Довольно уникально: отборный японский винтаж в Петербурге по дружественной цене. К тому же ты в Comme une fille продаешь его небольшими смысловыми дропами: делаешь съемки, сложный стайлинг. Больше похоже на арт-проект, чем на бизнес.

Так и есть, это концепт, который мне приносит больше удовольствия и удовлетворения, чем заработка. Подписываю все открытки покупателям от руки, стилизую, съемки устраиваю. Я привожу из Японии по большей части винтаж люкс-сегмента, но при этом цена остается доступной. Везу в чемоданах, всю посуду — в ручную кладь: там редкий фарфор Tiffany, Yves Saint Laurent, Kenzo. По факту я трачу больше, чем зарабатываю. Если бы я хотела заработать, я бы все это ставила в 20 раз дороже и выкладывала на Oskelly, и так же продавала бы, просто медленнее.

Но Comme une fille — это проект, который приносит мне радость и повод ездить в Японию. Я нахожу крутые вещи и везу их для людей. Мои дропы разлетаются за час, к вечеру остаются единичные айтемы. В России хорошего винтажа очень мало. Это связано с культурными особенностями: здесь не умеют беречь и заботиться. Заходишь в любой винтажный магазин в Петербурге или в Москве, берешь вещь — там пятна и дырки. В то время как в японской винтажке у тебя в руках оказывается будто бы новая вещь, а ей 50 лет.

Легко представляю тебя в журнале Fruits, в Харадзюку конца 1990-х ты была бы как родная!

Да, в Японии я чувствую себя свободно и в безопасности, почти что дома. Здесь так можно. У меня есть жизненная установка: нужно говорить друг с другом таким образом, чтобы исцелять, а не ранить. И вот японцы — это такие люди, которые правда уважают других людей, их пространство, границы. И к вещам относятся похожим образом: ведь что такое вещь, как не человеческий труд. Мне это очень нравится — помимо всех остальных плюсов в виде стиля и собачек Sylvanian Families.

У тебя есть собачки дома. Ждать ли фигурок Gysevskaya Families?

Моя первая собака— джек-рассел, главная находка с Avito за три копейки. А вторая — из приюта моей подруги Дины. Однажды туда привезли недельного щенка курцхаара, которого просто выкинули в зиму. Он был худой, еле ползал. Я ему до пяти месяцев сама делала уколы. Говорили — не факт, что выживет. Сейчас весит 35 килограммов. Взяла его в начале весны, назвала Мартом. Привезла домой, смотрю, а у него на боку четкое черное сердечко. Ветеринар говорил — пес вырастет, оно расплывется, деформируется. А сердце выросло вместе с Мартом. И его любовь тоже выросла, не деформировалась. Если бы он к кому-то другому попал, может, и расплылось бы. А у нас — расширилось. Мне нравится думать так.