Проект культовых вечеринок Boiler Room установит свою сцену на фестивале Present Perfect и устроит интернет-трансляцию на весь мир из Музея стрит-арта. Его куратор Михаил Штангль рассказал нам, как подбирали лайнап и почему рейвы в России организовать сложнее, чем в других странах.
Вы впервые будете транслировать фестиваль, а не просто вечеринку из России. Как подбирали лайн-ап?
Критериев выбора артистов довольно много, но прежде всего важны логистика, а также как давно тот или иной музыкант выступал у нас. Например, Shed — наш герой, он один из тех диджеев, которых мы готовы звать играть на вечеринках Boiler Room чуть ли не каждую неделю. Dasha Rush тоже очень хороший друг команды — выступала у нас уже трижды. Она настоящий экспериментатор и каждый раз готовит что-то новое: то серьезное вдумчивое техно, то полную лайв-импровизацию с вокалом. Я большой поклонник творчества Mesak, который на протяжении двадцати лет не перестает быть ключевой фигурой финской электронной музыки. По разным причинам до этого у нас не получалось пригласить его в Boiler Room. Здорово, что он, а также пионер индустриальной техно-музыки In Aeternam Vale выступят с лайв-сетами. Из локальных артистов мы пригласили на нашу сцену на фестивале EL, Shutta и Hoopa. Ребята сейчас, что называется, «на волне» и в полной мере отражают то, что происходит в России.
Нам интересно не просто документировать музыку, а показывать, как она воспринимается публикой в разных странах. Самые активные посетители наших вечеринок — в Шотландии. В России все тоже бурно радуются происходящему — через десять минут танцпол уже полон. В Германии, наверное, лучше разбираются в самом материале, но воспринимают музыку сдержанно, а танцевать начинают лишь к третьему часу трансляции.
В Москве этим летом неожиданно отменили Outline. Возникают ли в других странах трудности при организации электронных фестивалей?
Мне кажется, что устроить фестиваль в России сложнее, чем на Западе. В каждой стране культура таких мероприятий начиналась с недопонимания. Для государства это тусовка странных людей с музыкой, которая не звучит для них как что-то, чему стоило бы уделять внимание. Осознание, что это тоже часть современной культуры, которая имеет большие перспективы, приходит не сразу. Уверен, что архаичное восприятие когда-нибудь забудется и все поймут, что электронная музыка из России — такой же вклад в мировой имидж страны, как и уже признанный культурный экспорт: балет и классическая литература. Здесь ведь правда есть по-настоящему самобытные и уникальные артисты, а электронные фестивали — отличный способ привлечь туристов из разных стран. Например, у Outline до сих пор отличная репутация в Европе, несмотря ни на что.
Как вы относитесь к популяризации рейвов? Ведь они начинались как андеграундное явление.
Андеграунд вполне может быть популярным, это не взаимоисключающие друг друга понятия. Мне кажется, он означает определенное состояние ума, а не что-то, о чем почти никто не знает. Для меня содержание идеологии андеграунда — способность понять тех, кто на тебя не похож, гуманизм, равенство и открытость. Потому что в электронной музыке же всегда находилось место для разных артистов, независимо от их культурного багажа, расы или пола. Такой позитивный посыл как раз и влияет на то, что андеграундная культура становится популярной, а ее представителей можно встретить на главных сценах крупнейших европейских фестивалей.
Когда ты пишешь музыку, организуешь вечеринку или фестиваль, важно решить для себя: делаешь ли ты это для своих друзей, сцены, культуры или ради денег. Хотя если популяризация андеграунда помогает артистам заниматься исключительно музыкой, не отвлекаясь на заработок на стороне, то в этом нет ничего плохого — можно полностью сконцентрироваться на творчестве.
Present Perfect Festival, 30-31 июля, Музей стрит-арта
Текст: Елена Анисимова
Фото: архивы пресс-служб
Комментарии (0)