ГЛЕБ КАЛЮЖНЫЙ

СКОЛЬКО АЛЬБОМОВ У РЭПЕРА КАЛЮЖНОГО И ЧТО ДУМАЕТ ГЛЕБ О КОНФЕТНО-БУКЕТНОМ ПЕРИОДЕ

Что Глеб Калюжный понял про себя и мир к 25 годам?

Воу! Это сразу с места в обрыв. (Смеется.) К примеру, что мир неоднозначен и многогранен. Что люди, к сожалению, и к счастью, разные и по-разному друг друга чувствуют. Что прекрас­но жить, заниматься любимым делом, пробовать новое. А я, наверное, один из самых счастливых Глебов, которые есть. Если не на планете Земля, то точно в городе Москва. (Улыбается.)

Ты рэпер, который снимается в кино? Или актер, который пишет музыку?

Я придерживаюсь формулировки «профессио­нальный бездельник». (Смеется.) Сейчас у меня сложился люто плотный съемочный график, за что я благодарен коллегам и самому себе. Но за­гвоздка в том, что времени на музыку не оста­ется, а для меня это важно. Это способ самовы­ражения и высказывания, который я нашел еще подростком. Такое письмо в будущее самому себе, которое я отправлял. Будет замечательно, когда станет чуть больше выходных и я смогу с друзьями чаще писать что-то новое.

По поводу нового — спасибо тебе за строчку «Погода рвотная, громкая, том­ная, как в Питере» в свежем треке «Вер­саль». И вопрос: какой у тебя музыкаль­ный багаж? Это ведь не только кавер на «Забавы» «Мумий Тролля» из саундтре­ка «Черной весны» и «Меня не поймать» из «Вампиров средней полосы»?

Да, у меня более десяти альбомов и ста песен. Вообще, мне кажется, только в этом году благода­ря моему другу и агенту Грише понемногу при­шло признание: люди поняли, что я еще и му­зыку пишу. При этом давно. Только дайте мне свободные уши!

Когда ты даешь концерты, кажешься по-настоящему радостным и кайфующим. А когда смотрю ставший модным сейчас формат «фильм о фильме», там, бывает, чувствуется твоя усталость.

Я учусь получать удовольствие от любого про­цесса: съемочный день или выходной, музы­кальная сессия и джем с друзьями или встреча с семьей. Стараюсь даже в минусах находить плю­сы. Мне кажется, это правильный подход к жиз­ни: искать в себе позитивное и, улыбаясь смер­ти, идти вперед.

Хочется на твой мастер-класс по рабо­тоспособности и позитивному мышле­нию. Ты уже 10 лет снимаешься без су­щественных перерывов.

Это удача и максимальное везение! Может, еще внутренняя интуиция, что откликался на исто­рии, которые мне близки, и все складывалось наилучшим образом. Хотя постой, помню, что в 2019-м сидел первые шесть месяцев без ра­боты — сразу после проекта, который мы сни­мали полтора года. Представь: ты привыкаешь, расслабляешь булки, всегда что-то есть на го­ризонте. И тут вдруг хоп — все сворачивается. Я остался без съемок, у меня был внутренний конфликт с собой и с друзьями, хотя они меня поддерживали. Тогда подумал, что все — кон­фетно-букетный период у меня и кинематогра­фа закончился: пойду делать то, что умею — ра­ботать бариста или официантом. Но случился раз кастинг, два — и все выстреливало. Нача­лись съемки и сумасшедший график.

Когда-то я участвовал в пилоте сериала «Детки» у дорогой и любимой сердцу режис­сера Нигины Сайфуллаевой (проект с Евге­нием Цыгановым в главной роли участво­вал в эксперименте канала ТВ-3, где зрители решали, будет ли он продолжен. — Прим. ред.). Там одним из моих партнеров был Петя Скворцов: а он сегодня снимался в Калинин­граде, завтра в Москве, послезавтра еще где-то. Я мечтал о таком же графике — и вот по­жалуйста. Весь 2021-й у меня вообще не было выходных и сумасшедшая логистика. Не по­нимаю, как я справлялся.

И как? Какие лайфхаки?

Я научился спать стоя, как лошадь. Не при­бегать к вредным привычкам вроде алкого­ля. И открывать третье дыхание, которое по­является, когда ты уже, кажется, издох. Еще элементарная зарядка и физическая нагрузка помогают.

Вообще мне бы хотелось стать независимым от съемок: не вести несколько проектов парал­лельно и грамотно распределять свои силы, чтобы не пропадал азарт. Ведь каждый кадр и секунда на экране очень важны — так скла­дывается этот пазл. А тут недоспал, там что-то не так сделал — и начинается самоедство.

КАК БЫТЬ ЭМПАТИЧНЫМ, ПРАКТИКОВАТЬ САМОЕДСТВО И ПРИ ЭТОМ СОХРАНЯТЬ БАЛАНС

Это из семьи идет? Ты всегда был та­ким гиперответственным парнем с де­визом «Умри, но сделай»?

Нет, не могу сказать, что был внимателен к просьбам родителей. Вернее, матушки — мои родители разошлись достаточно рано. С от­цом при всей моей любви к нему — и в обрат­ку тоже! — мы созваниваемся только на мой день рождения и на его, вот так у нас протекает общение. А виделись мы лет пять назад, навер­ное. Но очень его люблю и благодарю за то, что могу вот тут сейчас сидеть.

Лет в 15 я осознал, что надо быть опо­рой семьи. Она у нас большая: старший брат, две младшие сестры, бабушка. Моя матуш­ка — просто моя героиня: работала ради нас по 18 часов в день в три смены.

То есть это глядя на маму ты решил ме­няться?

Да, глядя на маму, а еще на себя в зеркало в детской комнате полиции, когда сбегал из школы и дома. У каждого подростка есть такой период: ты становишься эгоцентричен — во все стороны лезет юношеский максимализм. Мне удалось посмотреть на себя со стороны благодаря близким — самое больное, что они из-за меня плакали и были расстроены.

Я вообще эмпатичный человек. И альтру­ист. Когда что-то происходит у родственников и не только, перенимаю это, пропускаю через себя. Думаю, это заслуга моих родителей. Моя матушка по своей натуре — человек, который привык отдавать, а не забирать. Вот я такой же. Но нужно искать баланс.

Эмпатия и личный опыт трудного под­ростка помогают тебе в ролях — ты же часто играешь как раз не самых про­стых тинейджеров?

Да, мне говорят, что мой киновозраст гораздо ниже реальных 25. Хотя вряд ли буду, как Ле­онардо Ди Каприо, до 35 лет играть подрост­ков. Опыт актера — это его парашют во время прыжка. Бэкграунд, насмотренность и внима­тельность помогают быть удобным инструмен­том в руках режиссера. Я сменил порядка де­сяти школ, был в разных секциях от спорта и акробатики до радиотехники, работать пошел, как только паспорт получил: от курьера и про­моутера до официанта и баристы.

На самом деле пыталась подвести к тому, что у тебя все же стало боль­ше ролей не подростков, а молодых взрослых.

Молодые взрослые! (Смеется.)

Точно! Никогда не задумывалась как миллениал, который верит в то, что есть я, а есть по-настоящему взрослые, что звучит так себе. Это калька с тер­мина янг-эдалт. Так это сознательный переход на роли тех, кому уже есть 18?

Наверное, да, стараюсь понемногу двигаться в эту сторону. Хотя это опять же про мое само­едство и синдром самозванца — рефлексиро­вать, что бесконечно играю подростка и у меня плюс-минус одно амплуа.

КАК ГЛЕБ УЧИЛСЯ ПСИХОФИЗИКЕ СТЕНДАПЕРА ДЛЯ «ТРЕПАЧЕЙ» И ПРИ ЧЕМ ЗДЕСЬ МЕМЫ С ЕПИФАНЦЕВЫМ

В комедийном сериале «Трепачи» ты играешь как раз молодого взрослого: стендапера Даню, который снима­ет в Москве комнату у полузабыто­го писателя-сатирика Соколова в ис­полнении Юрия Стоянова.

Я благодарен Юрию Николаевичу Стоя­нову, что он как-то сказал мне фразу, кото­рая во мне очень откликнулась: «Драму сы­грать всегда можно, ты сделал грустное лицо — и все, не нужно быть большой ве­личины артистом. А вот сыграть комедию и быть смешным — высший пилотаж». То есть комедия — это самый сложный жанр. Мне везет сейчас, что приходят такие роли. Но я и сам также стараюсь балансиро­вать между серьезным и смешным. Даже в драматических моментах могу включить иронию.

С твоим графиком не буду спраши­вать, смотришь ли ты стендап как зритель. Но вот готовясь к роли в «Трепачах», что-то изучал из него?

Я стараюсь максимально, когда готовлюсь к любой из ролей. Не до такой степени, как Киану Ривз, конечно. Он если пройдет ка­стинг на роль рыбы, то проживет три меся­ца в океане. К «Трепачам» я смотрел плюс-минус современные стендапы: Луи Си Кея, Билла Берра, Эдди Мерфи. А еще первоот­крывателей нашей эстрады: Райкина, Жва­нецкого и даже Задорнова, которого лю­били моя матушка и бабушка. Я старался перенять психофизику, но в любом случае мой герой Даня — начинающий стендапер. И поэтому я пытался показать его в разви­тии и становлении.

Ты в быту юморист? Коллекциони­руешь мемы?

Я люблю пошутить над собой, это точно. Умею не относиться к себе слишком се­рьезно. А вот за всеми трендами мемов не слежу: стараюсь поменьше быть с телефо­ном, хотя это тоже неотъемлемая часть про­фессии. Но тут недавно было очень смеш­но, когда мы с товарищами ходили вместе в зал и встретили там моего коллегу — ак­тера Владимира Епифанцева. Для друзей это было целое событие: «Это же “Зеле­ный слоник”» (культовый андеграундный трэш-фильм Светланы Басковой, где сы­грал Епифанцев, в мае 2022-го был запре­щен к распространению Октябрьским рай­онный судом Петербурга. — Прим. ред.). А Епифанцев такой: «О, здорово, пацаны! Да что там “Слоник”, есть еще лучше мем со мной, как я в программе “Полиглот” на английском говорил». И сам смеется.

Хотел бы, чтобы про тебя сочи­няли мемы, как про Владимира Епифанцева?

Очень! Буду рад, если это когда-нибудь случится.

Есть такой классный паблик «Рус­ское кино в топе». Там, например, шутили в духе «А что, так можно было?» над теми моментами в сери­але «Трудные подростки», когда ты был, видимо, занят на других про­ектах, а вместо тебя снимали дубле­ра — парня в панамке, не показы­вая его лицо.

Да-да, его, кстати, тоже зовут Глеб. Это многие заметили. У Глеба даже чуть дру­гая пластика — он очень юный на самом деле. Из-за накладок расписания меня не смогли должным образом интегрировать в историю «Трудных подростков», но в пя­том сезоне, который сейчас как раз снима­ется, будет все по-другому. Моего персона­жа раскроют более детально.

ГЛЕБ ТОРЖЕСТВЕННО ОБЕЩАЕТ ВСЕМ НАМ (И СТОЯНОВУ!) ПОСТУПИТЬ И ПОЛУЧАТЬ ВЫСШЕЕ

Ты, конечно, знаешь, как нежно к тебе относится Юрий Стоянов.

Юрий Николаевич! Не понимаю, чем заслу­жил такое уважение со стороны великого ар­тиста и актера. Многие не понимают всей его глубины, а он настоящий гений. Я сму­щаюсь, стесняюсь и не раз мог просто слезу пустить из-за его отношения. Это такой по­дарок судьбы, который не понимаю, чем за­служил — за него остается только побла­годарить всех богов. Он меня ставит рядом с собой, и это для меня бесценно.

Как в книгах по психологии Дейла Кар­неги, которого советую всем читать, челове­ку же необходимо чувствовать себя важным и значимым независимо от того, чем он зани­мается. Например, если чья-то работа мыть полы — то ты показываешь, что уважаешь чужой труд, проходя не по свежевымыто­му, а по краешку, чтобы не натоптать. Это то, к чему мы все должны стремиться — быть хорошими людьми.

При этом Юрий Николаевич наста­ивает, что тебе надо получить актер­ское образование. И в интервью ты сам всегда об этом говоришь. Но есть такое ощущение, что тебе это будто сверху навязывают. Сейчас же сама система знаний изменилась, и про­фильный вуз — это скорее опция, а не необходимость.

А по факту как? (Смеется.) Конечно, обра­зование надо получить. В самое ближайшее время поступлю на заочные курсы. Дай бог, что меня такого старого возьмут туда и не скажут, что я зазнавшийся мальчик или что-то в этом духе. Планирую поступать на ре­жиссуру или режиссерско-актерский курс, если такой будет.

А куда — на кинорежиссуру или театральную?

В кино. При всей любви и уважении к теа­тру я скорее туда приду как зритель и, быть может, как скромный участник. Это весной я дебютировал в «Современнике». Моя кол­лега Клавдия Коршунова, с который мы сни­мались вместе в сериале «Территория», при­гласила выступить в эпизодической роли в документальном спектакле «Мам, а кто это на фото?» в роли одноклассника чьего-то отца. Это благотворительный проект в поль­зу фонда «Дом с маяком». Основные актеры постановки, среди которых Дарья Мельнико­ва и сама Клавдия, расспрашивали своих ро­дителей о людях с семейных снимков.

Театр — это прекрасно, но с кино это раз­ные стихии. Наверное, поэтому у нас не так много актеров, заточенных именно под кино. У нас работать с камерой учатся толь­ко в процессе съемок. Хотя понемногу это меняется. Есть же и Московская школа но­вого кино, и ВГИК. Правда, моя двоюродная сестра Алена Киселева — она умница и я ею очень горжусь — окончила в этом году все же театральный, «Щуку» (Театральный ин­ститут им. Щукина. — Прим. ред.)

Кто из режиссеров почувствовал луч­ше всего тебя и про что ты? Напри­мер, насколько знаю, ученики Петра Фоменко, режиссеры Сергей Тара­маев и Любовь Львова, хотели тебя и только тебя на роль поэтичного Мела в драму о взрослении, дуэльном клубе и разрушающем насилии «Чер­ная весна», считая, что вы с героем очень похожи.

Да, в 2021-м, в тот самый год без выходных, я договорился с Сережей и Любой на встре­чу, чтобы поужинать и пообщаться. В рабо­те для меня в первую очередь важны люди, а дальше уже сам материал и сроки. И они меня просто засыпали комплиментами, что мы тебя уже знаем, слушаем твою музы­ку. Такой, какой есть ты нам и нужен, Мел, в «Черной весне» — он тоже поэт и мелан­холик. Мы начали проводить пробы, я про­чел взахлеб сценарий о том, как школьники начинают устраивать дуэли, как во времена Пушкина и Лермонтова. И в итоге огромное количество комплиментов получил за эту ра­боту. За что большая благодарность и лю­бовь Сереже, Любе и всем коллегам.

Но это правда ты?

Точно это не их фантазия, что я такой. Люба и Сережа же видели другие работы, клипы и решили, что это и есть их герой. Это, как и с дебютом «14+», было, когда режиссер Ан­дрей Зайцев увидел меня и понял, что я смо­гу сыграть персонажа, которого он приду­мал. То есть Лешу, который впервые и сильно влюбляется в девочку из соседней школы, и это становится его воспитанием чувств.

Если возвращаться к вопросу, кто из коллег почувствовал меня, я могу просто списком перечислить все свои работы. Меня не ско­вывают, а дают возможность быть, дышать и существовать в кадре. И от каждого есть чему научиться. Рост, быть лучшей версией себя — это то, чего я правда хочу. Моя уста­новка всегда: «Я могу лучше».

ГДЕ МЫ СКОРО УВИДИМ ГЛЕБА И ЕСТЬ ЛИ ХОТЬ ЧТО-ТО, ЧТО ЕМУ НЕ НРАВИТСЯ

В этом году вышел фильм «14+. Продолжение» — сиквел твоего ки­нодебюта, где Леше уже 18 лет, и он сталкивается с новыми вызова­ми. Эта история будет превращать­ся во франшизу, и Андрей Зайцев продолжит снимать тебя в раз­ных возрастах? Как было у Ричар­да Линклейтера в трилогии «Пе­ред рассветом/закатом/полуночью» с Итаном Хоуком и Жюли Дельпи или у тандема Франсуа Трюффо и Жан-Пьера Лео от «400 ударов» до «Сбежавшей любви»?

Андрей Зайцев очень трепетно относится к кино и своей профессии. Когда стало по­нятно, что первая часть «14+» имеет боль­шой успех, он говорил, что хочет делать про­должение, но не из-под палки. Если что-то родится, то родится. Сценарий, который лег в итоге в основу «14+. Продолжение», был написан в 2017 году, снимать должны были в 2020-м, но из-за ковида перенеслись на 2021-й. А вышел фильм уже в 2023 году со всеми теми реалиями, которые мы име­ем сейчас. Поэтому реакция на него получи­лась неоднозначной (по сюжету герой Глеба хочет уйти в армию, чтобы тем самым сепа­рироваться от мамы и повзрослеть. — Прим. ред.). В любом случае я считаю, что это хо­рошая работа. Я согласился на нее в 2017-м, согласился бы и сейчас. Мне понятна пози­ция Андрея, я ее принимаю и буду прини­мать. Как и любое мнение своих друзей с ка­кой бы то ни было стороны.

Из того, о чем можно говорить без NDA, где тебя ждать в ближай­шее время? Кроме пятого сезона «Трудных подростков», как мы уже выяснили.

В потрясающей народной комедии на ТНТ — сериале «Наследство», спродю­сированной среди других Ильей Кулико­вым, автором «Полицейского с Рублев­ки» и «Мылодрамы». В отличной истории про полярников «Челюскинцы. Первые», которую снимает Степан Коршунов, брат Клавдии Коршуновой. Там мы вновь игра­ем вместе со Стасей Милославской, как и в «Красных браслетах». Ну и, конечно, с Юрием Николаевичем Стояновым будем сниматься в продолжении «Вампиров сред­ней полосы».

Такое ощущение, что раньше у тебя было больше инди-проектов. Это про­сто так получается?

Смотря что ты понимаешь под инди. Напри­мер, для платформ чаще всего контент сни­мают независимые студии. Если мы берем «Трепачей», то это продюсерская «Киноком­пания братьев Андреасян», которыми я вос­хищаюсь. Они делают только те проекты, ко­торые им нравятся. Вообще мне кажется, что скоро станет меньше сериалов, люди от них устанут — и снова будет больше полных ме­тров. У нас будет очень много крутого кино.

И без забастовок сценаристов и акте­ров, как в Голливуде.

Да, у нас свой микромир.

Какое-то у нас очень благостное ин­тервью. Я из Петербурга, нам нуж­но немного хтони. Может, есть в этом микромире то, что тебе лично не очень нравится?

Предвзятость отношения к продукту, который сами же люди и делают. В нашем кино, да и не только в нем, нет такого, что каждый чело­век на своем месте и любит свою профессию. Я не могу переделать людей, но могу попро­бовать изменить их отношение к своему делу. Я этим и занимаюсь регулярно, на площадке показывая каждому цеху, как он важен. Чтобы не было такого: раз-два, сделали, встали, забы­ли — и пофиг. Нельзя держать зрителя за ду­рака. В общем, да, это опять про то, что долж­но быть больше любви к своей профессии. Это единственное, что могу пожелать.

Хочется сказать: «Аминь!»

(Смеется.) Ну да, это подходит каждому человеку. А еще большое спасибо «Собака.ru», благодаря вам у меня те­перь есть фото с моим учителем Юрием Николаевичем. Попрошу у вас хайрез, чтобы сделать постер на стену.