Грибники, OnlyFans и моральные диллемы: о чем новая книга «Курорт» писателя Антона Секисова?

Митя долго стоял перед запотевшим зеркалом в ожидании, когда проступит его отражение. Кожа и волосы блестели от влаги. Полное белое тело было обернуто длинным, до пят, полотенцем. Патриций в клоповнике. То есть в тесном номере-студии с душем и туалетом, пахнущим плесенью.

В окне виднелся небольшой кусок моря: треугольник серой беспокойной воды. Таков вид из апарт-отеля «Гранд форчун», напоминающего советский ангар. Низкий кирпичный дом, облицованный листами из профнастила. «Гранд форчун» стоял на первой линии, у моря, неизменно вселяя в туристов тоску. Железный урод среди портиков под Древнюю Грецию или усадеб в готическом стиле. Раньше он был просто «Форчун», но месяц назад хозяева добавили эту приставку «Гранд» — видимо, для комического эффекта.

Доносился мягкий плеск волн, так будораживший Митю в первые дни, но теперь он этот звук не замечал. Море — это праздник и волшебство. Невозможно жить в празднике. Это как съедать на завтрак, обед и ужин по целому торту.

Было около девяти утра. Под окном на скамейке сидел одинокий тип с гитарой и в шляпе и дергал струну, извлекая заунывное кантри. Ему подвывал небольшой хор собак. Это был Яша, сосед. Время от времени Митю посещала такая мысль: вот бы вылить ему на шляпу содержимое ночного горшка. Или раскаленное олово. Митя думал об этом беззлобно: подобные мысли просто витали, заполняя собой привычную пустоту. Но иногда этого Яшу, с рассеянной придурковатой улыбкой, хотелось взять за грудки и встряхнуть как следует: да приди ты в себя, наконец!

В комнате Мити было чересчур сыро: влажные обои и мокрый пол. Душевая кабина, сколько ни обрабатывай поддон герметиком, все равно протекала. Вода в ванной стояла по щиколотку, входить туда можно было только в калошах. На подзеркальнике завибрировал телефон. Сообщение от пользователя Wilddick69. Рабочий день Мити еще не начался, и он пока что мог и не отвечать, но все же уселся за стол, открыв крышку ноутбука. Громоздкий пыльный ноутбук Dell шумел как двигатель самолета. Экран наконец включился, и Митя увидел свое отражение. Вот он, наш главный герой. Мокрый, голый, печальный мужик средних лет. Митя.

Он смотрел на фотографию пользователя Wilddick69 — за этим романтическим псевдонимом скрывался некто Брюно. Француз, 49, дважды разведен, фермер. Лыс как яйцо, если говорить о его голове. В паховой области, напротив, все колосилось. Какое-то время Митя задумчиво изучал фотографию паха француза Брюно, или Wilddick69. Справа вверху — какое-то уплотнение. Грыжа? Или что-то похуже? Спустя пару секунд Митя отправил ответ: «Ммм, вот э боунер! Май пусси из вэт». Лицо у Мити было сосредоточенное, немного усталое. Он вытер щеки и лоб салфеткой и бросил ее, не попав в урну.

Какое-то время Митя глядел из окна на бродячих собак, а потом стал не торопясь одеваться: брюки, футболка, ветровка. Его утренняя рутина состояла из прогулки по береговой линии — до руин древнего храма и обратно, с заходом в круглосуточный магазин Spar. На набережной люди встречались нечасто, сейчас не сезон — все время то ветер, то дождь, то просто некая морось. Все цвета приглушенные, границы размытые. Дома и бетонные сваи, ржавые зонтики — словом, все тяжелое, каменно-металлическое, несомненно реальное — становилось призрачным, полупрозрачным. Облака и сгустки тумана, напротив, наливались тяжестью, тяготели к земле, напоминая гигантские строительные мешки.

Митя спустился по лестнице к пляжу. Как всегда, стал рассматривать камни, это его успокаивало: поднимал и вертел, взвешивал на ладони. Попадались камни небывалых расцветок и форм. Например, как сегодня — леопардовый, в форме младенца. Похож на новорожденного как две капли воды, даже есть две впадинки там, где должны быть глаза.

Море, и без того шумное, при приближении Мити еще сильнее оживилось: волны пенились, атакуя дряхлый причал. Каждый день волны выносили на берег что-нибудь новенькое. Пустые банки из-под турецких консервов, нечто бесформенное и неприятное из глубин или просто сгустки водорослей, а иногда — черные пакеты, внутрь которых не стоит заглядывать.

Митя побрел мимо заброшенных или не действующих зимой гостиничных комплексов и апарт-отелей. Фасад почти каждого украшал античный портик. Все-таки это Колхида. Медея — так звали продавщицу в местной кондитерской. Во всяком случае, это имя было написано на ее бейджике латинскими буквами.

Набережная закончилась резко, грудой ноздреватых древних камней. Иногда Митя встречал здесь старика, стоявшего на коленях. Местный рыбак, совершающий ритуал. Ладо. Хотя он просил, чтобы Митя называл его Шуриком. Митя безуспешно пытался уловить связь между этими именами — Ладо и Шурик. А еще у Ладо-Шурика был пес, которого звали Шарик. Шурик и Шарик — очень легко. Правда, у пса был какой-то двойственный статус: вроде он принадлежал Шурику-Ладо, но чаще Митя видел его в стае бродячих собак.

Шурик-Ладо говорил по-русски довольно изысканно, у него был богатый вокабуляр (например, он произносил слова «растрепанный» или «неоднозначно»), при этом каких-то базовых слов, типа «идти» или «деньги», он не знал или не помнил. По мнению Шурика-Ладо, эта груда ноздреватых камней была руинами древнего Посейдонова храма. Шурик-Ладо указывал пальцем на далекий горный хребет, почти всегда скрытый в тумане. Среди этих гор таилась пещера, а в ней-то и появился на свет древнегреческий бог Посейдон. Из книг этот факт не узнаешь.

Здесь было особенно тихо, только слышалось гулкое бормотание волн, в котором можно различить интонации, присущие речи властных мужчин. Шурик-Ладо обращался с мольбой к Посейдону, и Посейдон ему всегда помогал. Сперва молитва и жертва, потом — исполненное желание, и следом — благодарственное подношение. Этот цикл функционировал без единого сбоя, как корейский автомобильный завод.

— Приходи помолиться, — предложил как-то Шурик-Ладо. — Только крестик сними.
— А у меня его нет.

Шурик-Ладо покачал головой: почему-то не верил.

Древний старик, кожа да кости. Кожа даже слегка отставала, желтая и сухая. Вид, по правде, был просто чудовищный. Немыслимо, что человек, который так плохо выглядит, способен оставаться в мире живых. Вдобавок он был очень бодр, активен, и эта активность производила впечатление чего-то паранормального. У Шурика-Ладо был в распоряжении катер, такой же древний, как он сам. Митя не раз заставал Шурика-Ладо на причале выгружающим из катера огромный улов.

Митя постоял у развалин, пощупал древние камни. Огромные валуны складывали сверхлюди, и это происходило в мифические времена. Времена, когда боги сходили с Олимпа, непринужденно болтали с людьми. Может, не со всеми подряд, но хоть с избранными. А потом появились письменность, журнализм. Наверное, это-то все и испортило. Митя стоял, пытаясь почувствовать нечто особенное. Он заметил черные свечки в земле, какие-то склянки и банки. Пришло новое сообщение — на этот раз от Олега Степановича. Уже начинался рабочий день.

По дороге обратно Митя встретил высокую девушку с сиба-ину на поводке. Худая, бледная, андрогинная, с взъерошенными зелеными волосами — она выглядела как инопланетянка. Митя с ней не общался, но обменивался вежливыми кивками. Не было никаких сомнений, что девушка приехала сюда из России. Зелено-волосые, с породистыми собаками, покрытые татуировками, без ярко выраженной гендерной идентичности — таковы типичные русские в Грузии. Словосочетание «русские идут» у Мити теперь ассоциировалось с такого рода людьми, а не с бритоголовыми погромщиками, не со славянами-бородачами в языческих робах из мемов «славяне против рептилоидов».

18+