Долгое время на Женевском озере собирались пожилые и очень богатые люди. Они издавали законы, которые касались владельцев раритетных автомобилей. Если в школе вас оценивали по пятибалльной системе, то для оценки коллекционной машины количество баллов увеличено до тысячи.Марк Шустер – известный в Питере собиратель антикварных авто. Коллекционирование раритетных машин – это Lego для взрослых, потому что они собираются из "родных" деталей. В его фотоальбоме полно фотографий с автомобилями времен Штирлица. В коллекции Марка есть ряд автомобилей 1937–1939 гг. выпуска.
– Какие критерии влияют на стоимость машины?
– Самая дорогостоящая вещь – машина, которой не коснулась рука реставратора. Она должна быть оригинальной окраски. Еще интересней, если у нее есть определенная история, если она принадлежала легендарной личности.
– Почему вы решили коллекционировать автомобили?
– Папа мой был кинорежиссером, искусствоведом и собирателем. Многие родители хотят, чтобы их дети делали то же самое. Мой папа очень не хотел, чтобы я работал в кино и занимался собирательством. Он был человеком одаренным и талантливым, и я всегда был бы в его тени. Единственное, чего он не мог никогда сделать, – вбить гвоздь в стену. Я подумал, что единственная область, где он меня не сможет дотать – автомобили. У папиного друга был "Майбах", подаренный его дядей, который был генералом армии. Автомобиль был из гаража Гудериана. Друг продал его в начале 70-х. Это была гигантская машина – "Пульман лимузин". Кто мог знать тогда, что сегодня она будет стоить так дорого. Сейчас таких "Майбахов" осталось несколько штук, а может, не осталось вообще.
– Какой была ваша первая машина?– Первая машина – "Адлер Трумф Юниор". Это из старинных. А вообще моей первой машиной был "Москвич-401", который бесславно умер в Крыму. Мы его купили в убитом состоянии. Мне тогда было 17 лет, приятель был старше на год, и у него были права. Мы с ним эту машину всю зиму собирали. Потом я своим родителям честно соврал, что еду на Карельский перешеек к другу на дачу, а сам с этим другом поехал в Крым. Там мы решили поехать по побережью. Дорога – сплошной серпантин. Начался дождь. На одном из поворотов нас понесло. Последнее, что я помню, крик моего приятеля: "Прыгай!" Я выпрыгнул в правую сторону, он вывалился слева. Наша машина благополучно ушла с дороги в обрыв. После чего мы с ним напоминали кота Базилио и лису Алису. Он сидел с переломанной левой ногой, а я с переломанной правой рукой. Когда я вернулся в Ленинград, папа высказал мне все, что он обо мне думает, и добавил: "Для того чтобы ездить, нужно иметь хорошую машину".
– И тогда вы купили "Адлер"?
– В то время я не разбирался, какая машина раритетная, какая нет. Купил разобранный по частям "Адлер Трумф Юниор". Собирал его в каретнике в Басковом переулке в гараже у папиного друга. В то время я ухаживал за одной барышней. Мы с ней поехали на этой машине в Таллинн. По дороге произошла первая авария – дяденька на "Жигулях" затормозил прямо перед нами. У моей машины была небольшая вмятина и загнут бампер. Я, будучи молодым и наглым, накричал на дяденьку. Он выплатил мне тридцать рублей. Киянкой и молотком я отогнул бампер, стукнул по крылу, и все встало на свои места. С него все началось.
– Какие-нибудь машины в кино снимались?
– В этом году умер известный, очень хороший гонщик Юрий Вишняков. Когда-то он дал мне один адрес. Я поехал в Красное Село на улицу Юных пионеров и у водителя генерала купил бывшую генеральскую машину – "Остин". Она снималась у Германа в фильме "Мой друг Иван Лапшин", но эти кадры не вошли в фильм. После съемок меня буксировал 130-й "ЗИЛ", водителю которого очень хотелось побыстрее закончить работу. "Остин" упал в яму, у него отвалился задний мост, лопнул коленчатый вал. Машину еле-еле дотащили до нашего двора, после чего пионеры устроили в ней костер.
Другая машина снималась в рекламе пива "Белый медведь", когда корвет обгоняет мотоциклиста с медведем в коляске. В съемках принимал участие мой сын, так как за руль корвета я больше никого не пускаю. Он таким образом заработал деньги на свой день рождения. "Опель-Адмирал", "Фольксваген баги бич" снимались у Евгения Татарского.
– Где в наше время можно обнаружить старый автомобиль?– Где угодно. Когда по приказу Сталина все пересаживались на автомобили отечественного производства, кто-то оставлял старую машину в гараже, кто-то отдавал ее своему водителю, ординарцу. Почему всегда можно найти мотор? Потому что наши Кулибины считали, что лучше ездить на ГАЗоновском моторе (к тому же его ремонтировать всегда было проще). Поэтому где-то в гаражах, сараях, на дачах можно найти мотор или подвеску. Один "Мерседес" мой друг нашел в лесу. Он находился в болоте, на границе Новгородской и Псковской областей. Там во время войны размещалась немецкая автобаза. Пришлось от последней деревни пробираться по реке километров семь и еще пять километров в глубь леса. Машина была в ужасном состоянии, вся в пробоинах – охотники использовали ее в качестве мишени. Вытаскивать пришлось на трелевочнике. Самое обидное, что по дороге потеряли переднюю рессору, которую потом искали и не нашли.
– Возвращаюсь к "Москвичу-401". Вы заикнулись, что у вас в коллекции есть такой.
– Мой товарищ собирался жениться на девушке, которая годилась ему в дочери, соответственно папа ее был нашим ровесником. Папа девушки собирался продавать гараж с четыреста первым "Москвичом". "Отдам, – говорит, – за сто долларов". У машины был разморожен мотор. Я посмотрел и сказал: "Ста не стоит". В итоге стоимость эвакуатора превысила стоимость машины. Подкупило меня то, что на нее имелись заводские бумаги. Помимо техпаспорта был еще и паспорт автомобиля. "Москвич" был выпущен в марте 1955 года. В марте 55-го я родился. И мне так стало жаль, что эту машину разобьют пионеры, если ее выставить из гаража на улицу, что я решил ее забрать. На "Ленфильме" мне ее отреставрировали. Поменяли все, что можно. Покрасили акрилом, покрыли лаком. Подобрали цвет, в который она была окрашена в год выпуска.
И дальше начались мучения с тряпкой салона. Она была такая серенькая, простенькая, в рубчик. Этой тряпкой обивались "Победа" и "Москвич". Я обратился на АЗЛК – у них на складах ничего не осталось. Я обратился в Нижний Новгород – тот же результат. Выяснил, что ее производила "Трехгорная мануфактура". Но у них остался только образчик для музея. Я проклял все. Вдруг мне звонит дедушка из Москвы и говорит: "Вам страшно повезло, если у вас есть деньги". Московские дедушки очень сильно отличаются от дедушек питерских и дедушек средней полосы России, потому что далее последовала фраза: "Мой салон стоит тысячу долларов. Он новый". Я крякнул: "Ладно, при встрече поговорим". Встретились в Москве. У него были новые сидения, завернутые в полиэтилен. Наверное, какой-то новый "Москвич" был в свое время разобран на запчасти. А гаражик, где сидения хранились, был стареньким, с протекающей крышей. Полиэтилен, видать, был где-то с трещиной, и все спинки наполовину сгнили, покрылись белой плесенью – рассыпались как мука. Дед плакал, я стонал. Причем я допустил жуткую глупость – мне надо было забрать остатки. Потом выкроил бы где-то что-то. Но мне повезло. Я приехал в Петербург. Мне позвонил приятель. "Слушай, – говорит, – на Митрофаньевском шоссе гаражи уже почти разнесли, оттуда все уехали. Посередь гаража стоит 401-й “Москвич”, с которого уже украли мотор". Я поехал туда. Стоит 401-й "Москвич", рядом сидят сотрудники ГИБДД. Я говорю: "Ребята, чей “Москвич”?" – "Не знаем, ждем эвакуатор, сейчас на свалку поедем". Говорю им: "Минуточку". Со мной были два механика, которые сняли с сидений тряпку, и выяснилось, что она подлежит восстановлению. Эвакуатор за этой машиной так и не пришел. Через два дня ее сожгли дотла.
– Самый анекдотичный случай из вашей практики?
– Много-много лет назад на один из первых парадов старинных автомобилей, который проходил на Дворцовой площади, приехал человек, который для меня тогда казался очень старым. Приехал на симпатичном американском автомобильчике ("Гудзон тераплан"), у которого были колеса на спицах, красивый грифон на капоте. Все походили вокруг, поспрашивали, он ответил на вопросы. Потом исчез из поля зрения на много лет. Четыре года назад я сидел в компании. Вспоминали старые родные машинки, и вспомнили этот автомобиль и его владельца. Приятель сказал: "Он, наверное, умер уже. Но у меня есть телефон, давай позвоним". Мы позвонили, я спросил: "Здравствуйте, когда-то по этому адресу жил Иван Иванович (назовем его так)". – "Почему жил? Я до сих пор живу!" Иван Иваныч сказал, что машина есть, находится на хуторе. А хутор находится на острове. А туда ходит паром. В результате ее привезли в Ленинград, и это был ужас по сравнению с тем, что я видел тогда на Дворцовой. У машины не было двери и одного крыла, само собой, не было грифона на капоте. Стали выяснять где, что и почему, куда "родной" мотор делся. И мне поведали страшную историю.
Иван Иванович ехал к себе в гараж. Рядом остановились его соседи и спрашивают: "Ты что, велосипедист?" – "Почему?" – "Ну, у тебя же колеса на спицах". Иван Иваныч взял их и выкинул к черту. "Стал, – говорит, – ставить колеса от “Победы” – шпильки не подходят. Ну и мосты выкинул. А мотор шестицилиндровый жрал как собака – аж литров девять. Мы подумали, этот выкинули, поставили “победовский” – жрать стал пятнадцать". Я спрашиваю: "А крыло-то где?" – "А соседи из него для свиней корыто сделали". Крыло было отобрано у свиньи. Потом был найден грифон. Он крепился к капоту, который загибается к облицовке радиатора. Из-за этого грифон на серванте не стоял. Ему плоскогубцами обломали края, чтобы не падал с серванта. За бутылку водки грифон был возвращен на место. Это смешно и очень грустно. Это фильм ужасов, это Хичкок. Появился недавно один монстр. Как английский бульдог – без слез не посмотришь, но всегда улыбаешься. Автомобиль "Штейер-220" с подвеской и двигателем от двадцать первой "Волги". Знакомые ребята его купили, потом мне продали. Они его усадили на базу "Мустанга", из-за чего он стал ниже, шире. Я туда внедрил от своего 123-го "Мерседеса" двигатель "шестерку". Он уже собран, осталось только покрасить. К следующему лету это будет пушка, на которой можно будет погонять, попугать стритрэйсеров.
Комментарии (1)