Рэп победил шансон. Богдан Титомир.

«КАР-МЭН»

В детстве я слушал только рок — Deep Purple, White Snake, Let Zeppelin, мелодичный хард и арт-рок — и слушаю его до сих пор. А хип-хоп зацепил меня, когда я в 1988 году впервые попал в Нью-Йорк. Как раз в это время и MTV начало крутить старую олдскульную плеяду рэперов: Cypress Hill и House of Pain. Я уже тогда понял, что это наша тема — хип-хоп, кач. Да и в душе всегда чувствовал себя нигером, мой образ жизни, стайл — все это, конечно, оттуда. Я могу легко любому черномазому сказать: «Yo, niger! What's up?» И меня никто не назовет расистом, потому что они улавливают мои вибрации, объединяющие нас всех. Всех, кто качает хип-хоп на этой планете, йo! В 1989 году, когда мне было двадцать два года, мы замутили с Серегой Огурцовым (Лемохом) экзотик- поп-дуэт «Кар-Мэн». Первый альбом назвали «Вокруг света»: «Лондон, гуд-бай», «Париж, Париж», «Чио- Чио-сан». Канали одни эти названия – никто тогда никуда еще не ездил. Куртки-косухи и широченные штаны-пирамиды были самым писком — весь Рижский рынок в Москве был завален этими палеными джинсами-варенками. Там их и брали, денег-то на «фирму» не было, получали мы долларов по пятьдесят за выступление. Конечно, я вскоре слился.

«ХАЙ ЭНЕРДЖИ»

Через пару лет, в 1991 году мне показали контракт на десять лет: Лемох подписал Чего за себя, а директор — за меня. Преподнес он это так, будто долго меня прессовал и вот наконец я поставил подпись. А я вообще был не в курсе: «Идите в жопу, это не моя подпись, я ухожу». Лемох потом еще десять лет херачил, отрабатывал этот контракт. Зарабатывал он максимум косарь за концерт, когда я на вольных хлебах — десятку-пятнашку. С продюсером своим, Сергеем Лисовским, делился, конечно. Я пришел к нему, дал послушать свой первый альбом, «Высокая энергия», — Лису понравилось, он предложил вложить лавэ, а доходы делить фифти-фифти. Я говорю: «Э, нет, я уже звезда. Посмотри вон, как Майкл Джексон работает — семьдесят на тридцать». В итоге сторговались на шестидесяти к сорока в мою пользу и два года так работали, а потом еще два — семьдесят к тридцати. И бабла всем хватало, и Лис был доволен: все деньги отбил и заработал. Я даже пару раз его от бандосов спасал, хотя выходов ни на кого у меня не было — молодой был, безбашенный, наглый. Однаж- ды вломился в кабинет к Лисовскому, а там сидит Отари Квантришвили и вся бригада — Слоник, Мамик и кикбок- серы — и грузят: «Лис, что-то ты зажирел! Давай-ка к нам под крышу». Ну, я как-то сумел с ними договориться. С Лисом было ох...енно, потому что у него была монополия: и на телике, и на площадках — он всех конкретно держал с 1989 по 1994, пока ему не перестал быть интересен шоу-бизнес и он не ушел в свое рекламное агентство «Премьер СВ», где стал собирать кэш. Я просто при всем этом присутствовал — сам выносил деньги из Белого дома во время президентских выборов 1996 года. Фишка в чем? В том, что Ельцин тогда прое...л и первый тур выборов, и второй: Зюганов опустил его на три с половиной процента. Но Зюг обосрался, потому что все на него накинулись: «Ты не потянешь, тут уже капитализм, вот тебе отступные — сто лямов собрали». По тем временам это было нормально. И Зюг отказался в пользу Ельцина. То есть нынешняя власть нелегитимна, ведь она преемница Ельцина, который в 1996 году остался президентом незаконно. Поэтому они никто и звать их никак, это называется ограбление века! И все, кто об этом знает, либо сидят, либо скрываются за границей: Береза, Гусь, те, кто собирали эти сто лямов. И я из-за этой истории скрывался четыре года в Америке. Как-то ляпнул про эту х...ню, так меня сразу трем группировкам заказали: солнцевской, голутвинской и осетинской Кости Бороды. Мне Костя покойный сам тогда позвонил и говорит: «Бодя, вали куда подальше и на по- дольше, потому что тебе пи...ец». Вот я и бегал, пока всех этих начальников ОПГ не пересажали или не завалили.

АМЕРИКА

В Майами я очень шустро уехал после выборов 1996 года с сумкой кэша: мы на этом «Голосуй, а то проиграешь!» нереально бабла срубили! Написал в США пару альбомов, но в основном у меня там были просто отдых и оттяжка. Потом уже пытался заняться бизнесом, но когда живешь во Флориде и у тебя куча наличного бабла, рано или поздно путаешься с криминалом — в итоге залетел и в 2000 году еле ноги оттуда унес. Я был жестким перцем в 1990-е, Интерпол лет семь меня искал. Но теперь у меня уже все в порядке. Прошли годы, да и адвока- ты за деньги все что угодно сделают, так что в прошлом году мне американскую визу сразу на пять лет поставили.

2000-е

После возвращения из Америки я почти десять лет зависал в андеграунде: диджеил, занимался клубной культурой, хип-хопом, даже эйсид- джазом и фанком — для души. Хип-хоп держит меня до сих пор, варюсь в этом и кайфую. Все рэперы мои brothers, а некоторые, можно сказать, уже племянники. Мы не только в творческих родственных связях состоим — сколько еще общих девушек-красоток было. И у нас нет жесткой конкуренции, потому что в целом рынок до сих пор свободен. Молодежи двери открыты, very welcome! Если кто талантлив, грамотно качает — подтяжка в нашу тусу, в нашу family, человек занимает свою нишу.

Я многих спасал от наркоты, в клиники за свой счет устраивал, помогал разрулить все вопросы, герыч — это же страшное дело. Еще куда ни шло покурить или таблетку сожрать с телочкой перед рейвом, так я даже этого не делаю и кекс не употребляю с 2000 года, после возвращения из Америки. Он же там на улице — грамм за двадцать долларов, в клубе — за тридцать, а мне, как суперстар, из Колумбии прямыми поставками по три привозили. Здесь я три раза траванулся, под капельницей пролежал, и все. А потом поехал на Восток, и крыша потекла в другую сторону: я уже много лет вегетарианец, а в последние годы и вовсе веган, желудок забыл, как мясо и рыбу переваривать.

CЕГОДНЯ

Без лишней скромности я — первый, кто на территории СНГ сказал, что рэп — те же частушки, дворовые куплетики или блатота, то, что сейчас называют «шансон». И все это, положенное на кач, на бит, на музыальный рисунок, на правильный аранжемент, превращается в русский рэп. Те же самые тексты и месседжи, идеи и мыс- леформы, и даже драйв схожий. Мы вообще очень похожи с амери- косами, латиносами, нигерками, — со всеми цветными. У нас, так же как в Америке, многонациональное и многоконфессиональное об- щество. Так что хип-хоп, рэп, уличная культура — это урбанизированный блатняк. Плюс мощнейший русский язык, это главная составляющая! Сколько у нас согласных? Можно «затыкать», «забыкать», «замыкать»... Это все хип-хоповская, рэперская тема. Много гласных — тоже можно рифмовать, и тексты ложатся как надо. Сейчас хватает современных парней, которые отлично качают. Но есть и куча попсовых коммерческих проектов, высосанных из пальца, фейка, который пипл хавает и облизывается. Хип-хоп пробил дорогу массе направлений — эйсид-джазу, например. И слу- шаю его с удовольствием, и сам играю. Но я, конечно, пошел дальше, не остановился на хип-хопе: в техно поэкспериментировал, в джангле, брейкбите, интеллидженсе, это все ломаные стили. Сейчас я плотно вишу на дабстепе, но в последнее время вырулил и на мейнстрим. Питерская команда Fun2mass — самая крутая на территории СНГ, я с ними работаю уже три года, в конце 2010 года мы выпустили альбом «Нежный и грубый». У меня, можно сказать, открылось второе дыхание. Наконец-то я на- шел суперсыгранную группу: многие ребята с консерваторским образованием, музыканты с большой буквы, с ними приятно и записываться, и играть живые концерты. Музыка, которую мы пропагандируем, — эстетская, для определенного слоя публики, которая по- нимает и ценит настоящий музон. Мой новый альбом называется «Очень важный перец» — Very important peretz, презентация пройдет 7 октября в Москве.