1980-е ознаменовались двумя крупномасштабными кампаниями. В 1983-м Андропов начал активно бороться за трудовую дисциплину, а в 1985-м Горбачев – за трезвость. Сначала днем подлавливали граждан в кино и парикмахерских, потом рубили виноградники и устраивали "безалкогольные свадьбы", из учебников литературы вымарывали "Пей скорее, где же кружка?", в кинофильмах про войну вернувшиеся с фронта солдаты пили чай у самовара.
Обе кампании не привели к обещанному результату. Пить и гулять меньше не стали. Андроповский взбрык позже трактовали как предтечу перестройки, эдакий проторенессанс. Горбачевские завихрения породили тучу анекдотов ("…там очередь длиннее").
В качестве объектов полномасштабных пропагандистских и административных мер выбрали самое насущное, последние гражданские права: накатить на радостях или с горя и "не пойти сегодня на работу", потому что "дела есть поважней". Били по живому, кололи прямо в сердце, но последние судорожные попытки реформировать социализм захлебнулись. И это при том, что централизованная экономика и политическое единоначалие имеют свои преимущества. Так легче, например, бороться с эпидемиями и проводить электрификацию (не повезло, могли ведь всю страну подключить к интернету на раз). Но кампании не удались. Не удались настолько, что логично задаться вопросом, насколько вообще могут быть успешны подобные мероприятия, хотя бы в нашей иррациональной стране. Не в нашей, кстати, тоже. В свое время император Август вводил законы против роскоши и пытался ограничить разврат среди римской знати (по такой вот статье угодил в варварскую Дакию первый поэт империи Овидий). Как-то не помогло. При Тиберии, Нероне, Калигуле сами помните, что творилось.
Порочность, неорганизованность, склонность к вредным привычкам настолько человечны, что бороться с ними нахрапом не получается. Введешь сухой закон, будут гнать, ввозить из-за границы, пить черт знает что, да еще и преступность вырастет до чикагских высот. И пить начнут даже трезвенники. Примешься искоренять проституцию, подскочит промискуитет. Закроешь публичные дома – "девочки" выйдут на улицы, прикажешь прочесывать улицы – откроются притоны. При непротивлении двух сторон третья, то есть государство, может делать все что угодно – бесполезно. Разве что будут обогащаться репрессивные органы. Примерно то же самое и с наркотиками. Трудовая дисциплина и трезвый образ жизни (то есть умеренное выпивание) – вещи хорошие и правильные. И вполне достижимые при либеральном отношении к вопросу. В тех же Нидерландах выпить и погулять исторически любят не меньше нашего – достаточно посмотреть на картины Стейна. Но экономика работает. Время прихода на работу и степень опьянения – личное дело каждого. Как договоришься. Хочешь пить – пей. Справляешься с работой – молодец, не справляешься – можешь всего себя посвятить любимому занятию, так сказать, "в пределах командировочных". Нравится тебе богемный образ жизни – создай себе условия. Убеждать всю страну завязать со спиртным или не прогуливать никто уже не будет. И в этом смысле 1980-е для нас давно закончились. Назад в будущее не тянет.
Обе кампании не привели к обещанному результату. Пить и гулять меньше не стали. Андроповский взбрык позже трактовали как предтечу перестройки, эдакий проторенессанс. Горбачевские завихрения породили тучу анекдотов ("…там очередь длиннее").
В качестве объектов полномасштабных пропагандистских и административных мер выбрали самое насущное, последние гражданские права: накатить на радостях или с горя и "не пойти сегодня на работу", потому что "дела есть поважней". Били по живому, кололи прямо в сердце, но последние судорожные попытки реформировать социализм захлебнулись. И это при том, что централизованная экономика и политическое единоначалие имеют свои преимущества. Так легче, например, бороться с эпидемиями и проводить электрификацию (не повезло, могли ведь всю страну подключить к интернету на раз). Но кампании не удались. Не удались настолько, что логично задаться вопросом, насколько вообще могут быть успешны подобные мероприятия, хотя бы в нашей иррациональной стране. Не в нашей, кстати, тоже. В свое время император Август вводил законы против роскоши и пытался ограничить разврат среди римской знати (по такой вот статье угодил в варварскую Дакию первый поэт империи Овидий). Как-то не помогло. При Тиберии, Нероне, Калигуле сами помните, что творилось.
Порочность, неорганизованность, склонность к вредным привычкам настолько человечны, что бороться с ними нахрапом не получается. Введешь сухой закон, будут гнать, ввозить из-за границы, пить черт знает что, да еще и преступность вырастет до чикагских высот. И пить начнут даже трезвенники. Примешься искоренять проституцию, подскочит промискуитет. Закроешь публичные дома – "девочки" выйдут на улицы, прикажешь прочесывать улицы – откроются притоны. При непротивлении двух сторон третья, то есть государство, может делать все что угодно – бесполезно. Разве что будут обогащаться репрессивные органы. Примерно то же самое и с наркотиками. Трудовая дисциплина и трезвый образ жизни (то есть умеренное выпивание) – вещи хорошие и правильные. И вполне достижимые при либеральном отношении к вопросу. В тех же Нидерландах выпить и погулять исторически любят не меньше нашего – достаточно посмотреть на картины Стейна. Но экономика работает. Время прихода на работу и степень опьянения – личное дело каждого. Как договоришься. Хочешь пить – пей. Справляешься с работой – молодец, не справляешься – можешь всего себя посвятить любимому занятию, так сказать, "в пределах командировочных". Нравится тебе богемный образ жизни – создай себе условия. Убеждать всю страну завязать со спиртным или не прогуливать никто уже не будет. И в этом смысле 1980-е для нас давно закончились. Назад в будущее не тянет.
Комментарии (0)