театр
Семен Александровский и Дмитрий Волкострелов
Режиссеры создали в рамках собственного театра Post уникальный спектакль по эпическому циклу пьес Марка Равенхилла Shoot / Get Treasure / Repeat, объединив традиционные театральные средства с приемами современного искусства.
Можно сказать, что вашим спектаклем Shoot / Get Treasure / Repeat вы предвосхищаете образ театра будущего?
Волкострелов: Я думаю, что нет, никоим образом. Невозможно предсказать даже, какие спектакли будут ставиться через год. А этот уже устарел: он же сделан-то в прошлом году, представляете себе, как давно уже.
Александровский: Театр будущего формируется сегодня, конечно. Ну вот нас спрашивают: «Как вы можете поручать профессиональным актерам такие задачи, с которыми в принципе в силах справиться люди с улицы?» Думаю, этот вопрос со временем покажется таким же смешным, как вопрос о мате в современных текстах, который остро стоял несколько лет назад.
В.: Да ты что, новости не читаешь? Он опять встал остро из-за нового закона, да еще как.
Ну если отбросить политическую конъюнктуру, которая сегодня одна, завтра другая, куда движется театр? Что будет отмирать, что появляться?
В.: Я лично выступаю за то, чтобы ничто не отмирало, а только появлялось. Я за разнообразие и полифонию.
Вы оба учились на курсе Льва Додина и получили актерские, а не режиссерские дипломы, однако занимаетесь режиссурой. Режиссерское образование — оно вообще нужно? Как действовать человеку, желающему овладеть этой профессией?
А.: Надо как-то стараться, идти к этому — тут не может быть правильного или неправильного пути.
В.: Тут бы тоже полифония не помешала. Совместное обучение режиссеров и артистов какими-то видными мастерами — возможный вариант, но, я думаю, не единственный.
У каждого из вас были проекты в государственных театрах. Что там больше всего мешает?
В.: Слово «невозможно». Его слишком часто приходится слышать. Давайте снимем эту тряпку — это невозможно. Много сил приходится тратить на борьбу с этим словом.
Мы живем в эпоху мощного синтеза искусств. Будет ли театр в дальнейшем существовать в чистом виде — отдельно от кино, музыки, перформанса?
А.: Театр — это изначально синтетическое искусство, такова его природа. Он основан на договоре, на сотрудничестве людей, которые умеют делать разные вещи. Так что тут ничего нового. И это, кстати, удивительное свойство театра — в нем могут договориться между собой люди, которые никогда не нашли бы общего языка в жизни.
В.: А почему только синтез? Вот вам спектакль будущего: какой-нибудь мудрый дед сидит где-нибудь на лавке, и к нему приходят послушать, поговорить. Так тоже может быть. Если у него такая мощная харизма, у человека этого, зачем какой-то синтез?
Вы вместе поставили спектакль и умудрились не рассориться вдрызг. Даже подаете друг другу руки при встрече и вместе выпиваете. Как вам это далось и не планируете ли повторить этот опыт?
В.: Далось нам это тяжело, повторять пока не думаем.
А.: Как не думаем? Мы же с тобой сейчас вместе будем на Таганке работать. Забыл, что ли?
В.: Ну это большой проект, там много людей. Нет, Сеня правильно говорит: договариваться сложно, но возможно.
Допускаете возможность поставить не Вырыпаева, а антикварную классику — скажем, Островского?
В.: Все возможно. А ты, Сеня, допускаешь?
А.: Пока не допускаю, но все возможно.
Интервью: Андрей Пронин
Фото: Натали Арефьева
Комментарии (0)