Блокадный портрет: Нина Петрова

Где и как ты узнала о начале войны?

Войну я встретила в тринадцать лет. Папу призвали в армию, на сборы, еще в мае 1941 года, поэтому мы остались с мамой и младшим братом. 22 июня мы втроем ехали в гости к папиной сестре на трамвае, но вдруг голос Левитана объявил войну, и нам пришлось сойти с маршрута. Все люди остановились на улице и молча слушали радио. Многих детей эвакуировали сразу, без родителей. Мама тоже стала собирать вещи нам с братом, даже успела зашить мне в подкладку пальто молитву, написанную папиной рукой, — этот дорогой мне лист бумаги я до сих пор храню как память об отце, — но в последний момент решила нас не отпускать. Мы остались в городе ждать папу и его указаний с фронта. Осенью 1941 года нас с мамой и братом посадили в поезд на Московском вокзале и отправили к маминым родственникам в Саратов. С собой мы взяли чемодан с семейными фотоальбомами, теплыми вещами и швейную машинку «Зингер». В пункт назначения ехали месяц: постоянно попадали под бомбежки, выбегали из поезда, прятались в лесу и возвращались обратно. На пароходе по Волге мы прибыли в Саратов, там мама устроила меня в военную столовую, сама работала швеей, брат ходил в детский сад. Конечно, нам жилось лучше, чем в Ленинграде, но мы все очень хотели вернуться домой. Папа получил ранение в голову, поэтому написал маме письмо, подкрепленное официальным разрешением на ее визит. Но она не смогла нас бросить и не поехала. В 1942 году отец погиб под Москвой, мама так и не увидела его перед смертью.

Вы пытались вернуться в осажденный город?

Да, в 1943 году мама предприняла первую попытку, но нас не пускали, въезд был закрыт. Тогда она завербовалась в Ленинградскую область, город Тихвин, деревня Белая, на лесозаготовки с надеждой прорваться в город. Около года мы с ней пилили дерево, но разрешения так и не дождались. И накануне 1944 года все-таки решились и поехали домой. Подъезжая на поезде к Московскому вокзалу, мы услышали о проверке документов на выходе. Мама испугалась, и мы сошли с платформы через калитку на Лиговском проспекте. Прошмыгнули через Пушкинскую улицу и увидели наш разрушенный дом — от квартиры осталась одна стена. Такое невозможно забыть. На некоторое время нас приютила тетя Поля, пока мама не устроилась дворником на улице Рубинштейна, чтобы получить комнату для проживания. Через паспортный стол мы сразу же отыскали родственников и мою подругу, соседку по дому Тосю. Оказалось, она не покидала город в блокаду, видела много страшного. Мы с ней до сих пор дружим, вот уже больше восьмидесяти лет.

С какими чувствами вы встретили конец войны?

Рано утром мы услышали радостные крики, что война окончена. Всей семьей выбежали на улицу, целовались и обнимались со знакомыми и посторонними людьми. Это был очень яркий объединяющий момент ликования. Потом весь день мы гуляли по городу с братом, мамой и друзьями, которых успели найти. То тяжелое время выживания и разлука с близкими воспитали во мне чувство справедливости, честности, тягу к экономии и труду. Я четко уяснила для себя цену жизни и смерти.

Чему ты посвятила свою дальнейшую жизнь?

После войны мама работала в ресторане «Метрополь», поэтому мы с братом часто ели пирожные и торты. На контрасте с блокадой и эвакуацией это казалось невероятной роскошью. Я устроилась в артель Лены Мольер, на производство комсомольских и патриотических значков, и трудилась там, пока не потеряла фалангу пальца под прессом станка. После двадцать лет проработала оптиком на заводе точных приборов «Геологоразведка» на улице Гоголя, сейчас Малая Морская. Там я встретила своего мужа Юрия Николаевича, который был конструктором.

Расскажи про дедушку. Он же эвакуировался из Ленинграда?

Дедушка родился в Ленинграде, на Васильевском острове, и до войны был токарем на сталепрокатном заводе. Когда началась война, его производство эвакуировали в Нижний Тагил. Там он пробыл всю войну, не воевал, но собирал оружие, а по возвращении в Ленинград начал карьеру конструктора. Он с детства имел тягу к науке, поэтому состоялся как ученый: был членом Географического общества, читал лекции в Доме ученых на Дворцовой набережной, написал несколько книг, был специалистом в сфере землетрясений и полезных ископаемых и получил звание академика энергоинформационных наук. А еще он был душой компании, пел и играл на гитаре и прожил до восьмидесяти одного года.

Текст: Светлана Мельникова
Фото: Алексей Федотов