Александр Краснов

Каким вы видите новый парк им. Гагарина?

Моя тема — футуризм, поэтому парк вижу интересным и легким. Хочется сделать что-то нетривиальное, зачем нам сотый «Диснейленд» или тысячный европейский сад? Хватит паразитировать на идеях, нужно их из себя вытаскивать. Часть арт-объектов и персонажей для проекта я взял из своих прежних набросков, остальное придумывал специально, например — мощную фигуру астронавта-великана. Чтобы можно было, как сейчас модно, селфи делать. Стройка рассчитана на несколько лет, скорее всего, к универсиаде закончат. Если все будет хорошо, сделаем фонтаны в виде симбиоза живого существа и космического объекта или даже зоопарк, как в «Тайне третьей планеты». Главное, чтобы идеи нашли инвесторов.

А с новой выставкой больше определенности?

Да, потому что это привычней и тут все зависит только от меня. Тема — ПНН: «Предмет неизвестного назначения». Если раньше рисовал существ, корабли, то теперь — вещи, которые «чужаки» использовали и оставили после себя. Эти предметы я постоянно получаю прямиком в голову. И тут от супруги узнаю, что археологи, когда находят нечто непонятное, пишут: «ПНН номер такой-то». Абсолютно никакой информации о предмете нет, мы можем лишь предполагать, что это — подслушиватель мыслей или преобразователь материй. Пока получено семь предметов. Дадут еще десяток, и можно будет выставлять, например в КИЦе, если разрешат.

С годами ваши творческие интересы изменились?

Если вы про неземных существ и другие реальности, то нет. Считаю, что когда у людей не было возможности фотографировать, художник мог рисовать человека или природу. А когда есть фото или видео, интереснее «выкапывать» то, чего нет на Земле. Хотя со временем стал замечать, что работы становятся глубже, идейней, что ли. Теперь рисую не просто андроидов, а с подтекстом: как они изучают человечество, какими видят нас.

Вы с детства были фантазером?

Просто меня более других увлекали рисование и астрономия. Позже, когда учился в Суриковском училище, мне скучно было писать простые натюрморты — осенние листья, например. Вместо них я брал совершенно несуразные предметы и по-своему их городил. Преподаватель Валериан Серегин, народный художник России, только руками разводил, говоря: «Не трогайте, у него свои тараканы». Когда я вернулся после учебы в Санкт-Петербурге, начал одним из первых рисовать портреты в парке и играть на скрипке в переходах. В то время в Красноярске это как-то не принято было, и меня считали очень смелым. А вообще раньше и полет в космос казался нереальным, и компьютеры, но как-то же это пришло в голову человекам. Я вот думаю — почему японцы лидируют в инженерной мысли со своей робототехникой и чипами? Может, это после Хиросимы они по-хорошему мутировали, стали лучше ловить идеи из информационного поля Вселенной? А вот на Украине после Чернобыля, судя по событиям, что-то пошло не так. Замкнуло.

Что еще повлияло на ваше становление?

Конечно, родители. Отец был иллюстратором, имел неплохую библиотеку и как бы случайно подсовывал мне альбомы по изобразительному искусству. Первые воспоминания о таких провокациях с его стороны относятся ко времени, когда мне было четыре года, — безмятежному ровно до знакомства с новым для меня миром. А матушка, учительница музыкальной школы, рассказывает: «Когда тебе стукнуло четыре, ты увидел в музыкальном магазине скрипку и орал на весь магазин, чтоб я тебе ее купила». Да, помню такое. Только я тогда не знал, что зайдет так далеко и мне придется пройти еще и музыкальную школу, а потом сам освою клавишные инструменты.

В ваших работах практически всегда есть юмор. Почему?

Как можно серьезно взирать на этот мир? Его нужно постоянно подкалывать. Да и скучно без юмора. Жалко, что у нас нет планетария: когда изучаешь законы небесных светил, сознание расширяется. Я постоянно смотрю в Сети познавательные фильмы на эту тему и понимаю, насколько жизнь удивительна. В масштабах Вселенной мы просто пшик, а люди умудряются париться, как будто вечно жить собрались. Когда смотришь на звезды, понимаешь: чего понтоваться?

Быт вас не пугает? Полку прибить или колбасу нарезать сможете?

Полки абсолютно не пугают. Я же по первому образованию реставратор паркета, так что с деревом на ты. Мольберты себе всегда сам делаю и полки под керамику жены. Да и морковку на суп нарежу неплохо — творчески и без терки. Но что касается искусства, тут я не менеджер, продавать не умею. Для меня главное создать, а дальнейшая судьба созданного не волнует, потому что уже другие идеи воплощаю. Хотя иногда получаются очень практичные проекты. Например, был конкурс от одного известного чайного бренда — нужно было придумать рекламу. Я выбрал сюжет, по которому заветный желтый ярлычок даже из космоса видно. Работа победила, я выиграл поездку в Париж — наше первое с женой путешествие за границу.

Значит, на досуге путешествуете?

Лично для меня путешествия большую роль не играют, тем не менее я с жадностью изучаю музеи, архитектуру. Как без этого? А в городе люблю на велосипеде кататься, пока погода позволяет, в кино ходить. Мы ни одну серьезную премьеру не пропускаем. Из последних ярких впечатлений — «Грань будущего» или «Превосходство». Если не видели — советую.

Александр Иванович родился в 1963 году в Ленинграде, но детство прошло в Шушенском и Абазе. Жена Елена занимается керамикой, дочь Марина — графикой. В 2000-м принят в Союз художников России. Служил в Мурманске горным егерем, коллекционирует модели пистолетов, хотя считает себя пацифистом. В семье живет трехцветная кошка Машка, прибившаяся с улицы.

Текст: Дарья Баханова. Фото: Тимофей Зуев