Аркадий Теплицкий

Все, кого я успел расспросить о нем, говорили: "Теплицкий? Очень серьезный человек. Будь поаккуратнее". Может, плохо его знают? Не у тех спрашивал? Теплицкий прежде всего человек веселый – усадил за стол, шутил, кофе угостил, налил коньяку, улыбается, на пафос руками машет, предлагает: "Давай просто поговорим". Впрочем, его веселость серьезности не отменяет.

– Не считаю, что я серьезный в привычном смысле этого слова. Для меня "серьезный" означает: отяготился заботами, утоп во множестве планов и, наверное, уже едва сумеет радоваться жизни. Я знаю очень много таких людей, они вызывают во мне безусловное уважение: как правило, это люди работящие, очень цельные и успешные. Но за серьезностью своих дел и намерений, мне кажется, они пропускают веселость и радость жизни, забывают, как хорошо иногда покуролесить, а то и похулиганить. Поэтому, когда говорят: "Серьезный человек", – мне представляется строгая фигура в костюме и галстуке. Я все-таки не таков.

– Каков же?

– Обладаю большими степенями свободы. Могу позволить себе иногда сделать незапланированные шаги. Хотя, как правило, чем серьезней человек, чем больше у него обязательств, чем более высокую должность он занимает, тем меньше у него свободы.

– У тебя юность была шебутная?

– Обыкновенная юность восьмидесятых: поступил в ЛИИЖТ, меня из него благополучно выгоняли, я восстанавливался и в итоге получил специальность инженера-строителя.

– Что о детстве любишь вспоминать?

– Знаю, что не люблю: о том, как меня заставляли заниматься музыкой. Я не очень жаловал школу, потому что приходилось до нее ездить. А вообще-то, мои родители очень веселые люди, у нас дома всегда собирались шумные компании. Поэтому с юности повелось, что мне интереснее было общаться не с ровесниками, а с теми, кто старше.

– Говорят, люди, которые в юности прошли через трудности, позже очень преуспевают в делах...

– В моем случае это были трудности целого поколения и всей страны. Мы все были голодными и, когда появилась возможность, все ринулись себя реализовать. Мои тогдашние трудности были похожи на проблемы обыкновенного юноши того времени: всегда мало денег, да еще и в армию могут забрать.

– Как началось твое дело?

– Мне очень повезло. В какой-то момент все институтские друзья разом пошли в бизнес. Когда каждый из нас в своем деле преуспел, мы встретились и слились в единую компанию. Так что мои нынешние партнеры – еще и мои институтские товарищи. Это во многом помогало нам держаться на плаву. Дружба в суровые времена поддержала. А начинал я с литья свечек в рамках кооператива.

– За что уважаешь людей?

– Больше уважаю за сделанное. Я убежден, что за личностью должны стоять не столько слова и поведение, сколько дела и поступки, которые человек за свою жизнь совершил.

– Что для тебя работа?

– Это образ жизни и игра. Некоторые люди на скромный достаток до конца жизни себе уже заработали. Но при этом мы видим – и это самая удивительная черта человеческая, – что никто не может остановиться. Вроде все есть – квартира, машина, доход, но человеку мало. Потому что после определенного уровня бизнес превращается в игру.
Подобно тому как в казино: удача – неудача, отвернулась – не отвернулась, поставил столько или больше, угадал – не угадал, – люди получают удовольствие не от результата, а от игры. Это вечное стремление человека к победе и успеху. Когда финансово благополучный человек говорит о том, что он работает по двенадцать часов в день, встает нормальный вопрос: "А зачем?" И ответ может быть только один: это игра.

– Неужели все играют?

– Особенно это развито в мужчине. В нем всегда есть комплекс победителя: "Я должен выигрывать!" Мне никто не может ответить на вопрос: какая разница, есть у человека десять миллионов долларов или пятьдесят? На уровне жизни это практически не сказывается: можно покупать одни и те же машины, ходить в одни и те же рестораны, жить в хороших домах и лучших отелях. Но тот, у кого есть десять, скажет, что ему нужно двадцать пять, а когда они появятся, скажет, что нужно пятьдесят, и так далее… Хорошо это или плохо, я не знаю, но так есть.

– Ты готов рискнуть всем в этой игре?

– Нет. Я не совсем азартен. Люблю играть, но начинать сначала не хочу – и это ответ на вопрос, почему я никогда не стану богатым. Состоятельными становятся те, кто может поставить на карту все. Я же не хочу сильно рисковать. Моя жизнь меня устраивает, мне не нужно быть в пять раз богаче. Я много читаю, много езжу, ценю свою свободу. Знаешь, часто случается так, что не бизнес наш раб, а мы становимся рабами своего бизнеса. Любой дальнейший рост может ограничить свободу.

– Значит, ты уже всего достиг?

– Нет, конечно, и ни в коем случае не хочу останавливаться, но буду работать в тех рамках, которые сам для себя определил. Я не считаю, что нужно потратить свою жизнь на доказательство того, что можешь стать еще богаче.

– Тебе бывает страшно по жизни? И если да, то как борешься со страхом?

– Как говорит один мой товарищ: "Бояться надо одного только гнева Господня".