В 1944 году Коля Арнаутов стал юннатом. Тогда это было увлечением. Молодым человеком Николай пошел работать в ТЮЗ осветителем. А затем решил поступать в сельскохозяйственный институт на дневное – отдел кадров театра заартачился – "не положено". Могучую резолюцию "отпустить учиться" на заявлении Арнаутова начертал сам Александр Александрович Брянцев, основатель и главный режиссер ТЮЗа. "Точно учиться хочешь?" - "Да". – "Ну иди. Пускай, если что, с меня спрашивают". Арнаутов выучился. И как!
– После института я поехал агрономом в колхоз. Были времена повального культа кукурузы – я поклоняться не хотел, потому ушел на рыбную станцию при Мичуринском институте, потом – садовником в Таврический комбинат цветов. А в 1960 году произошло главное – меня пригласили работать Ботанический сад. Думаю, это уж точно мое последнее место работы.
В Саду радость – распустилась шишка на Lepidozamia peroffskyana. Шишка спиральная, зелено-розовая.
– Неужели так редко цветет, что столько шума?
– Да вовсе не редко, но разве не чудо? У нас ведь не массовое, а единичное производство – радуемся каждому цветку, созревшему плоду. Семь тысяч растений – многие цветут. Представляете, сколько радости? Сейчас и поверить трудно, что в войну погибла большая часть коллекции. Что могли, садовники уносили домой, но там ведь был дикий холод. После войны сад начали восстанавливать и, как ни странно, помогла Португалия. Дело в том, что существует международное соглашение между ботаническими садами "О безвалютном обмене семенами и посадочными материалами". Мы рассылали десятки заявок на те или иные растения – Португалия отзывалась всегда – слали семена, ростки. Да и мы делимся. Как-то к нам приезжала Лекке Шмидт – жена бывшего канцлера ФРГ Ганса Гельмута Шмидта – попечитель ботанических садов Германии. После этого приезда завязалась дружба между ленинградским и гамбургским садами. Наши садовники ездят к ним – они к нам.
– А вы с цветами разговариваете? Специалисты утверждают, что растения все понимают.
– Не разговариваю. Да и как же быть – с одним поговоришь, с другим нет – он же обидится. Здесь ко всему надо дышать ровно. Из всех женщин есть любимые женщины, а растения – все любимые. Знаете, в народе существует мнение, что ворованный цветок лучше приживается. Потому что, когда воруешь, думаешь о том, куда его посадишь, как ухаживать будешь. А купишь в магазине, поставишь на подоконник, и отношение уже другое. Вот в Саду у всех растений металлический отблеск листа – значит, растению хорошо. А если наоборот – плохо. Такой у нас с ними диалог.
– Ботанический сад – тюрьма для буйной зелени. Заточение для нее комфортное?
– Стараемся сделать их пребывание здесь максимально приятным. Вот смотрите, это Agave salmina (перед нами раскидывает лапы зеленый осьминог, высоченный и толстый). В 1960-м это был крошечный клочок травы, а сейчас вылитый мутант. Цветет раз в жизни – пока не цвел, ждем уже сорок лет. А вот бегонии – прелесть, глаз не оторвать. В природе травянистые растения вы в таком состоянии не увидите – их едят жуки, солнце палит. А у нас – пожалуйста, как с картинки из учебника биологии. Деревьям и кустарникам, конечно, на свободе лучше – мы-то их в росте ущемляем, но растут все-таки не в горшках, а в земле. Кстати, для ботанических садов наш город не лучший. Белые ночи – это отлично – для растений много света. Но ведь черных дней и морозов больше. За свет и тепло в оранжереях идет борьба! Зато результат какой – коллекция охватывает весь земной шар!
– Привычки людей одинаковы – везде хочется прихватить сувенир. В римский Колизей, например, еженедельно завозят новые грузовики камней – туристам все равно, откуда камень – главное, лежал в Колизее...
– Мне-то это знакомо! В Саду есть популярный японский садик, он выложен белыми камушками – очень красиво. Так вот, посетители назначили одними из сувениров Ботанического эти камушки. Мы очень смеялись над этим, потому что это отходы фарфорового производства. На заводе делают унитазы и раковины, а мы приспосабливаем их остатки под декоративные украшения. И посетителям сказали – а они все равно тащат. Теперь вместо камней песок. Вот такие сувениры из Ботанического!
Мы проходим под аркой из жасмина, сторонимся экскурсионной группы, любуемся лесными кактусами и ныряем в волшебный грот.
– Конечно, это чудо не на наши деньги построено – Монетный двор с гротом помог. Здесь постепенно собираем подводные растения, а экскурсии сюда еще не водим.
В аквариумах трава и рыбки, блики ложатся на стены неровно. "Прямо как от кометы прячемся, сбежав из Муми-дома", – думаю я. Выныриваем.
– Да у вас тут живой музей! Понятие "музей" для вас приемлемо?
– Конечно же, музей. Это точно. Только другой. Представьте себе залы Эрмитажа – висят картины, которые надо протирать и время от времени реставрировать. А Сад – здесь живет все, меняется каждый день, растет. И предела совершенству нет. То решетку старую пристроим у зелени и вазу чугунную рядом установим, то втащим с улицы вековое железное кресло – смотришь и вспоминается что-то доброе. Кстати, раз уж об Эрмитаже заговорили – по таможенным декларациям, что музейный экспонат, что растение – вещи одного порядка.
Комментарии (1)