«Как я узнал о родстве с Максимом Горьким и предшественником Сергея Мавроди»

Как все, родившиеся в 1990-е, я вырос на голливудском мультфильме «Анастасия» о чудом спасшейся царской дочери и фильме «Сибирский цирюльник» о России, которую мы потеряли, — и мне с детства хотелось раскопать свои корни. Мои уши всегда очень хорошо работали на прием любой информации об этом, я вечно пытал всех родных по поводу того, что они знают о дореволюционном прошлом семьи. Правда далеко не все хотели делиться воспоминаниями: так, моя бабушка со стороны отца всегда не слишком лестно отзывалась о родственниках своего мужа. Она до такой степени их не переваривала, что ни одного из своих сыновей не назвала именем Андрей, хотя в предшествующих поколениях рода Коровко без конца сменяли друг друга сплошные Андреи Андреичи.

Вторая моя бабушка, со стороны мамы, очень хотела найти место захоронения своего отца, погибшего во время Великой Отечественной войны, и в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет я стал ей активно в этих поисках помогать — мы посылали по почте запросы в Государственный архив РФ, интересуясь также информацией и о предках отца. Через некоторое время стали приходить ответы: выяснить что-то о могиле прадедушки так и не удалось, а вот о родных по фамилии Коровко нашлось довольно много интересного.

Так, после обращения в РГАСПИ, Российский государственный архив социально-политической истории, нам прислали оттуда копию приказа Чрезвычайного военно-революционного трибунала от 22 июня 1919 года о расстреле членов штаба Нестора Махно, в том числе и Коровко, который был атаманом Особого полка анархистов. А Константин Михайлович Коровко, о котором мы тоже получили сведения, был известен перед Первой мировой войной как «король русских аферистов».

Этот сын казачьего есаула из кубанской станицы на деньги Войска Донского был послан учиться в Технологический институт в Петербурге, в столице быстро освоился и создал грандиозную финансовую пирамиду. Он торговал акциями несуществующих нефтяных приисков и соляных копей, заработал на этом больше миллиона рублей, а когда был в конце концов арестован, то на суде выяснилось, что на счету у него всего 18 копеек и предъявить ему нечего, потому что по договорам с пайщиками они давали ему деньги на свой страх и риск. После революции он сначала прекрасно устроился при большевиках, которые затем посадили его за растрату, а в 1923 году перешел румынскую границу и уехал в Париж, где следы его затерялись.

Вот этого самого Костю Коровко Илья Ильф и Евгений Петров вывели как Александра Ивановича Корейко в своем романе «Золотой теленок». Когда мы все это узнали, тут же вспомнили рассказы бабушки, так не любившей всех Коровко, о неком родственнике-аферисте, который жил в огромной квартире на Морской улице в Петербурге, — все, что она о нем говорила, подтвердилось архивными документами.

Затем мы стали искать церковные крестильные книги уже в архиве городка Стародуб Брянской области, где жила бабушка, и шаг за шагом раскопали историю семьи до середины XIX века. Дальнейшие наши изыскания показали, что фамилия Коровко — раскольничная и берет свое начало от человека по прозвищу Коровий Хвост, который, спасаясь от Никонианской реформы, ушел в XVII веке на реку Яик. В роду были и крестьяне, и мещане, и юристы. Тут все встало на свои места: хранившиеся в семье старинные раскладные иконы, отлитые из металла и сильно закопченные свечами, оказались старообрядческими, чего мы просто не понимали.

Но в этот момент я решил остановиться. И хотя прабабушка мамы по легенде была родственницей Максима Горького, у меня пропало желание что-то узнать еще и о «сиротке Наташе Пешковой», о которой я без конца слышал с детства. Просто я понял, что все эти исследования приносят информацию не слишком радостную: я вот и сейчас до конца не понимаю, как относиться и к предшественнику Сергея Мавроди, который обманул сотни людей, и к бандиту из числа «зеленых», который, очевидно, занимался во время Гражданской войны не самыми благовидными делами. Мне вдруг стали представляться одни мои родственники, убивающие других моих родственников, и от этого стало совсем печально.

Но недавно у меня снова случился поиск корней, правда уже в легкой форме: я услышал от Татьяны Валентиновны Парфеновой, что ее отец работал в 1950-е годы в городе Куйбышеве, нынешней Самаре, конструктором на авиационном заводе. А я знал, что сестра бабушки трудилась там же в то же самое время и, поскольку занималась испытанием авиадвигателей, до сих пор категорически отказывается летать на самолетах. Позвонил ей в Самару, и она тут же подтвердила, что прекрасно помнит своего коллегу Валентина Парфенова. Правда никаких подробностей выяснить не удалось — двоюродная бабушка до сих пор убеждена, что должна соблюдать подписку о неразглашении, данную шестьдесят лет назад. Так я убедился в том, насколько тесен мир и как интересно иной раз переплетаются биографии.