Потомок Николая I и Александра III и будущий глава императорской династии князь Ростислав Ростиславович Романов — художник, филантроп и член совета директоров Петродворцового часового завода. Живет в Англии, но регулярно бывает в России: разрабатывает новые модели часов «Ракета» и, может, ищет встречи с вами.
На вашей странице в «Фейсбуке» в качестве аватарки вы разместили самоироничное фото, по которому ясно, что вы занимаетесь живописью. А если писать вам в соцсетях, как правильно обращаться — Ваше высочество или...
Просто Рости. У моей семьи в детстве было огромное количество прозвищ для меня. Например, меня звали «Миша» просто для того, чтобы различать нас с отцом, носившим то же имя.
Без титульных обращений?
Без. Я художник, я не живу светской аристократической жизнью.
Но принадлежность к роду Романовых все равно накладывает какой-то отпечаток на вашу жизнь.
Конечно. Я являюсь вице-председателем Объединения членов рода Романовых (Семейный совет потомков царей, созданный в 1979 году. — Прим. ред.), и это огромная ответственность. Правда, я разделяю ее со всей моей семьей, для нас важно создать позитивный образ нашей фамилии в мире, и особенно в России. Но вообще, быть Романовым — это означает быть частью истории, а это не всегда приятно. Я часто задавался вопросом, как это вообще возможно — совмещать мою довольно простую жизнь художника с тем, что я представитель русской императорской династии. И один мой друг, прекрасный художник, сказал: «Твоя фамилия может открыть тебе многие двери, но твое искусство должно сделать все остальное». Так что я рассматриваю свою принадлежность к роду Романовых просто как возможность делать что-то особое.
И сформировать новый образ царских потомков?
Да. Нас — я имею в виду меня, моих сестер и братьев — воспитывали так, чтобы мы всегда, с одной стороны, понимали ответственность за свое имя, а с другой — были чем-то большим, чем просто представителем династии. Это важная часть жизни, но это далеко не вся жизнь. Мы не проводим время в сплошных балах и вечеринках. Мы все много работаем, в том числе и по экономическим соображениям.
Вас можно считать завидным холостяком?
Честно? По моему собственному мнению, я максимально далек от тех, кого можно было бы так назвать. Но мне интересно сыграть в новую игру, примерить новую роль.
Как в свое время роль художника?
Это точно не было игрой. Просто в какой-то момент я стал рисовать, и это меня спасло. Когда мой отец умер, мне было всего тринадцать лет, и в своей бесконечной глупости я решил, что могу исполнять его роль — я же теперь глава семьи и должен нести это бремя. Меня это чуть не убило — в прямом, физическом смысле. Это тяжелая работа. И живопись действительно стала моим спасением. Я не рассматриваю занятия ею и все остальное как разные части моей жизни, как это делает, например, принц Уильям: сейчас он — монархическая особа, а сейчас — обычный человек. Нет, то, что я Романов, и то, что я художник, — это тесно переплетенные сущности. Искусство — это не моя карьера, не моя работа — это фактически моя жизнь, моя страсть, мне нравится называть это «моей навязчивой идеей». Самая приятная часть принадлежности к Романовым — то, что очень легко и быстро открываются разные двери, рушатся барьеры, самые богатые и влиятельные люди мира легко соглашаются на общение. То, о чем когда-то говорил мой друг, оказалось правдой. Не могу сказать почему, но у меня никогда не было особого благоговения перед большими состояниями.
Происхождение сглаживает экономическое неравенство?
Скорее всего, но иногда влиятельных людей, которые привыкли, что на них смотрят снизу вверх и во всем с ними соглашаются, очень раздражает и злит, что я так не делаю.
А что для вас важно в отношениях с людьми?
Доброжелательное уважение. Когда я учился в колледже, у нас регулярно бывали критические сессии: учителя и приглашенные ими критики высказывали мнение о наших работах. Чаще всего негативное. И это всегда вызывало у меня одну реакцию: «Ты был в моей мастерской две минуты, не задал ни одного вопроса, что ты вообще успел понять и почему считаешь, что я должен серьезно воспринимать эту оценку?» В общем, я полагаю, что доброжелательность крайне важна в общении. Хотя я в принципе стараюсь воспитать из себя лучшего человека, и, поверьте, я довольно суров к себе.
Вы работаете только с техникой «холст, масло»?
Часто. Но не только. Сейчас увлекаюсь линографией и мне нравится работать с пастелью — она более поддается контролю, чем масло, хотя маслом, конечно, удается добиться более живого эффекта. И я очень хочу вернуться к росписи керамики — это совершенно особое искусство, когда рисунок должен следовать за формой. Ну и мой агент в Монако активно настаивает, чтобы я занялся этим.
Ваша работа с часовым дизайном на Петродворцовом часовом заводе — это тоже одна из граней — всего лишь новая техника?
С одной стороны — да, с другой, это явно нечто большее. Потому что я занимаюсь не только тем, что создаю дизайн для новых моделей. Моя задача — создать новый имидж этого бренда, сделать его узнаваемым. Меня пригласил к сотрудничеству мой друг граф Жак фон Полье, возглавляющий совет директоров завода. Конечно, я предпочитал бы разрабатывать механизмы — это гораздо интереснее, но я всего лишь художник.
Модель с каплями вашей крови, крови Романовых, посвященная столетию революции, вызвала настоящий скандал. Как вообще родилась эта концепция?
Это была наша попытка поговорить на важную для страны тему, попробовать дать ей свое прочтение. Но очевидно, что это еще слишком болезненная и свежая история для России, чтобы о ней можно было бы вести речь спокойно. Можно сказать, что часы Raketa Revolution стали моим «Черным квадратом».
???
Скандальным манифестом.
Вы носите часы Raketa в Англии?
Ношу. Но никак не выделяю из других. Сейчас, например, на мне часы моего отца.
Вы можете сказать, что вы успешный художник? Ваши работы дорого стоят?
Когда как. Одна моя работа была продана за очень большие деньги, остальные — за гораздо меньшие — в диапазоне 15–20 тысяч евро. Но я не могу сказать, чтобы они настолько же отличались в качестве, насколько в цене.
Вы любите говорить о своем творчестве?
Нет. Я люблю оставлять секретные послания в моей живописи. Буквы, спрятанные рисунки, чтобы давать людям искать свои интерпретации, что значит каждый из них и почему здесь именно этот. Например, я сотрудничал с ювелирной компанией, и мы сделали одно украшение, с тыльной стороны которого поставили хештег #metoo, вы знаете эту кампанию, да? На самом деле, ювелирная индустрия переживает сейчас один из сильнейших кризисов не потому, что бриллианты дорожают. А потому, что меняется отношение к ним. Они перестают быть предметом торга между мужчиной и женщиной.
И вы думаете, что эта ситуация может измениться?
Еще десять лет назад я сказал бы, что нет. Сейчас уверен, что да. Потому что бриллианты — это очень сильный образ доминантности: женщина с более крупным бриллиантом более успешна, мужчина, который дарит более крупный бриллиант, — предпочтительнее. И это должен быть именно бриллиант, это не может быть сапфир или рубин. Причем, забавная вещь, вряд ли кто-то из обычных людей может отличить настоящий бриллиант от подделки. Кольцо с бриллиантом — это довольно странная вещь, потому что, когда вы женитесь, вы обмениваетесь не бриллиантовыми, а обычными золотыми кольцами. И отношения, брак — это гораздо больше, чем «я ношу на пальце трехмесячный заработок моего парня».
Это очень не российский подход к вопросу.
Возможно.
Вы ощущаете себя русским хоть в какой то мере?
В полной мере. Да, я очень плохо говорю по-русски, но я ощущаю себя русским человеком, представителем русской культуры, истории, и даже нынешнего состояния этой страны.
Готовы ли вы ассоциировать себя с современной Россией?
Почему нет? Страна — это в первую очередь люди, национальный характер. А он вызывает у меня только восхищение. Я путешествовал по всей стране — от Петербурга до Владивостока, мне нравится Алтай (хотя я недавно узнал, что упустил там главное — к шаманам меня так и не сводили), и я встречал огромное количество людей, которые не говорили по-английски, не понимали мой русский, но они были открыты и рады нашему общению. И вот эта часть русского гостеприимства, когда тебе открывают дом, потому что ты гость, — это фантастическая вещь, которая безмерно восхищает меня. И это важнее всего остального.
Вы не скрываете, что у вас дислексия, а многие российские преподаватели до сих пор считают ее разновидностью умственной неполноценности.
Когда я учился в школе, в Англии тоже так считали. Я был еще и леворуким дислектиком — воплощенное зло. Ни разу в жизни мне не удалось попасть в лучшие ученики класса и вообще удостоиться какой-то похвалы за академические успехи. Надо отметить, что когда я учился в школе, то и рисовал отвратительно. Так что отлично понимаю, о чем вы говорите.
Москва или Петербург?
Однозначно Петербург. Это потрясающе красивый и притягательный город. Один из лучших на земле. Я жил в Москве, и это одна из самых глупых вещей, которые я мог сделать, приехав в Россию. Москва — это такой же монстр, как Лондон, город, который пожирает тебя, куда люди стремятся, только чтобы зарабатывать деньги, а не жить.
Поэтому вы обитаете в деревне под Гастингсом?
Да. Я, что называется, деревенский парень. Не очень уютно чувствую себя в городе, мне не хватает спокойствия, природы. Не мой ритм.
Будучи сельским жителем, вы, должно быть, хорошо ездите верхом?
Отвратительно. Я честно пытаюсь усовершенствовать этот навык, даже ездил заниматься на Московский ипподром — без особых успехов, правда. Насколько я понял, это одна из самых дорогих школ верховой езды в российской столице, примерно как школа в Гайд-парке, но это мне не сильно помогло: тренер был не силен в английском, лошадь тоже.
На одной из фотографий на вашем сайте вы с сигарой — это было только для антуража?
Нет, я курильщик со стажем. Курю сигары, сигареты, трубку.
Кажется, это сейчас неполиткорректно в Великобритании?
Увы, да. Конечно, я не должен подавать такой пример и никому не посоветую начинать курить. Хотя, когда мне в свое время предложили перейти на более легкие сигареты для «меньшего вреда здоровью», я ответил, что это довольно смешно — если бы я заботился о здоровье, не начинал бы курить вовсе.
Зато это соответствует образу настоящего русского художника.
Да. Но девушкам не нравится.
В России князь Ростислав впервые оказался в 1998 году в возрасте 13 лет, приехав с родственниками на похороны семьи Николая II в Петропавловской крепости.
Работая над имиджем часов «Ракета», Ростислав Ростиславович играет в ироничные игры с узнаваемыми символами: так, на модели, посвященной 400-летию дома Романовых, были размещены профили трех царей, напоминающие канонический советский триумвират Маркс — Энгельс — Ленин.
На шляпе князь носит георгиевскую ленту, а на руке — тюремный браслет Нельсона Манделы, подаренный бабушкой, урожденной княжной Голицыной.
С декабря прошлого года он является вице-председателем Объединения членов рода Романовых. Созданный этим семейным клубом благотворительный «Фонд Романовых для России» оказывает помощь детским домам, библиотекам, больницам и домам престарелых в странах бывшего СССР. Объединение не выдвигает никаких материальных или династических претензий к российскому правительству и не признает прав на престол возглавляющей Российский императорский дом великой княгини Марии Владимировны и ее сына.
Два года назад мы опубликовали интервью с «наследником-цесаревичем» Георгием Михайловичем Романовым (которого его противники упорно именуют Гогенцоллерном). При желании можно сравнить жизненные позиции и принципы двух холостых потомков царей:
Текст: Наталья Филатова
Фото: Анастасия Ермоленко
Комментарии (15)