Фокусник-иллюзионист, он вышел далеко за пределы циркового манежа: ставил сценические эффекты в Александринском и Мариинском театрах и группе «Чай вдвоем», вел детскую передачу
на Пятом канале. Его не спутаешь ни с каким другим фокусником. В то время как большинство его
коллег похожи на уцененную версию Копперфильда, Борщ нашел собственный стиль – образ
мага ХIХ века (цилиндр, фрак, сигара), а каждый фокус превращает в мини-спектакль.
Вы прислали SMS и подписались просто «фокусник Борщ», без имени.
Так получилось, что моя фамилия, Борщ, в России достаточно редка и при этом хорошо запоминается. В школе я ее немного стеснялся, а теперь понимаю: мне повезло, она добавляет штрих к индивидуальности. Перепутать с другими коллегами меня невозможно, фокусник Борщ в узких кругах, но все же стал неким брендом.
И как появился этот бренд?
Я думаю, каждый мальчик в детстве показывает фокусы. Ну хотя бы самые элементарные. Сначала я, как и все, освоил простые трюки, но в отличие от других увлекся – и пошел дальше. Родители стали поддерживать во мне это увлечение. В девять лет меня отдали на обучение к фокуснику «Ленконцерта» Александру Ильину, который научил меня азам, помог поставить первые номера. А за хорошую учебу родители возили меня на всесоюзные конкурсы иллюзионистов, и я сам участвовал и завоевывал первые места в конкурсах магов-детей.
Много было таких магов в то время?
Довольно много. Сейчас в России этот жанр возрождается, но в 1990-е годы он умер, как и вся наша эстрада. Что такое эстрада? Это оригинальный жанр, для которого не нужны специальные декорации и масса участников. Это камерное действо, основанное на близости, контакте зрителя и артиста. В Европе эстрада – пародисты, чревовещатели, фокусники – пользуется огромной популярностью у среднего класса, у нас же эстрада – это только вокальные концерты. На Западе я наблюдаю за тем, как активно ходят на выступления моих коллег. Пойдет ли у нас нормальный человек на эстрадные фокусы? Думаю, что нет. Ему будет казаться, что фокусы – детский жанр и за ними нужно идти в цирк.
А в Европе перед фокусником сидит исключительно взрослая аудитория?
Именно. Что в целом верно, потому что фокусы не детский жанр. Они же кровожадные: ассистенток распиливают, протыкают, поджигают, запихивают в клетки со львами. Да и сами ассистентки одеты весьма и весьма сексуально, даже в цирке. Потому что изначально это развлечение для взрослых.
Русский зритель отличается от западного?
Само собой! Главное отличие наших зрителей от западных в том, что им крайне важно знать, в чем же подвох. Они посмотрели фокус и сразу начинают тебя пытать: «Как это делается?» Мне постоянно задают вопрос: «Сколько нужно дать денег, чтобы вы рассказали?» Западный зритель приходит отдыхать, за эмоциями, за впечатлениями, за ожившими спецэффектами из кино, он не копается в технологии. Лучшую похвалу в своей жизни я получил от пожилой женщины, которая сказала: «Вы – ожившее кино». Я был счастлив такой реакции. Мы развлекаем, мы не закладываем в номера глубинного смысла. Мы дарим зрителю легкое искусство.
И это легкое искусство востребовано?
Знаете, для своей профессии я родился в весьма удачное время. Я не успел поработать при «Ленконцерте», и это мне очень помогло. Я не привыкал к системе, которая выполняла роль работодателя и загружала работой всех моих учителей. Поэтому в новое время я сумел выжить и сделать себе имя. А многие другие фокусники, которые были старше меня, адаптироваться к новым условиям не смогли. Кто-то ушел из профессии, а кто-то просто физически ушел из жизни. Заболел, спился, наложил на себя руки. Они перестали быть востребованными, лишились любимого дела – разыгралась великая драма. Те, кто начинал работать в СССР, были ориентированы на сценические площадки, сейчас же у нас девяносто девять процентов работы – корпоративные праздники.
Значит, сценические фокусы в России скорее мертвы, чем живы?
К сожалению, так. Одно время мы активно гастролировали по Европе, где у нас были аншлаги, даже на Ямайке давали шоу. В последнее время мы полностью загружены работой в Петербурге. У нас, слава богу, не Москва, отличный город.
Почему «слава богу»?
Там все очень жестоко, люди буквально топят друг друга, чтобы заполучить выгодную работу. Переговоры ведутся очень напряженно. В Петербурге фокусник фокуснику скорее друг. У нас реально выступающих и востребованных фокусников человек семь. В Москве – четыреста пятьдесят. Как говорится, почувствуйте разницу.
Кто входит в вашу команду?
У меня три ассистентки, одна из которых – моя жена Лидия, она из потомственной артистической семьи. И ее дед, и ее отец были главными режиссерами Большого театра кукол, а мама – заслуженная артистка России. Мы с Лидой вместе закончили Театральный институт, экспериментальный курс – совместный проект цирка и Театра эстрады. Еще когда были студентами, начали заниматься фокусами профессионально: нужно было на что-то жить, покупать костюмы. Наши костюмы – особая статья расхода, они очень дорогие. Было время, когда мы работали только на них. Так что нам приходилось совмещать учебу и гастроли в цирках, причем не только российских, но даже южнокорейских, – впрочем, мы делали это вполне успешно.
Какой должна быть ассистентка?
Девушка должна быть умной и красивой. Почему красивой, и так понятно. А умной – потому, что она ключ номера, должна уметь быстро ориентироваться, выходить из сложных ситуаций, импровизировать. И потом, ученые выяснили, что больше всего запоминается зрителям во время выступления фокусника. Оказалось – огонь, животные и ассистентки.
Сам фокусник не присутствует в этом списке?
Как выяснилось, нет.
А формулу удачного номера ученые вывели?
Формулы нет. Есть такое старое правило, на которое следует ориентироваться. В начале выступления артиста зритель должен набрать в легкие воздуха и выпустить его только в конце. Если такая реакция достигнута, номер удался.
Где вы берете новые идеи для фокусов?
Есть очень много специальной литературы для фокусников, выходят журналы для иллюзионистов. Мои коллеги, как правило, знают несколько языков, чтобы читать профессиональную литературу на английском и немецком языках. Я знаю только английский, и именно из английских книг черпаю большую часть новой информации для работы. Представьте, только по работе с платками существует трехтомная толстенная энциклопедия. Каждый может узнать тайну чуда, но нужно потратить на это значительное количество времени. Все, как правило, хотят узнать всё и сразу. Им хочется элементарных доказательств, что чудес не бывает. Поэтому после концертов они подходят и просят раскрыть секреты.
Сколько времени уходит на то, чтобы создать номер?
Иногда день, а иногда жизнь. Это ведь творческий процесс. Можно случайно увидеть «фишку», которая изменит твой стиль в целом, а можно ломать голову над новыми формами и ничего не придумать. Для зрителя фокусы выглядят примерно одинаково. Вышел жонглер и подбрасывает вверх шарики. Артист может сделать самые технически совершенные комбинации, но по достоинству их оценят только профессионалы, которые понимают, насколько это трудно. То, что происходит на сцене, – вершина айсберга. Самый кайф – это подготовка, придумывание. Например, на сцене мы расправимся с номером с платками за несколько минут, а на подготовку этих платков, их проглаживание и складывание может уйти половина дня. Люди не видят этого труда.
Образ свой тоже долго придумывали?
Сценический образ – мое главное достижение к тридцати годам. Можно сказать, что я сейчас в начале пути, потому что нашел удачное визуальное воплощение себя на сцене. Я такой уже года четыре. Мы лепили этот образ очень долго. Мне невероятно повезло с моим окружением – друзьями. Они мне очень помогают своими идеями, а я их умело слушаю. Мы экспериментировали. Мои волосы были окрашены во все цвета радуги, у меня был ежик, как у Симпсона, – сантиметров десять, я был вампиром с кругами под глазами, затем полностью белым с бубновой мастью на затылке. А потом я пришел к классике. Все фокусники хотят найти что-то новое, они боятся фраков, надевают современную одежду и в итоге превращаются в клонов Копперфильда. Мы же пришли к классическому образу фокусника XIX века, с добавлением деталей из комиксов. Я выхожу на сцену в шубе, в цилиндре, с сигарой, дымящей как паровоз. И у зрителей, какими бы пьяными они ни были, секунд тридцать длится полное оцепенение.
Главное качество, которым должен обладать фокусник?
Лень. Она упрощает жизнь. Глупо быть слишком трудолюбивым, потому что ты загонишь себя в капкан: постоянно будешь что-то переделывать, дорабатывать. Лучшее – враг всего хорошего.
Ваши титулы, награды помогают в профессии?
Ничего плохого в них нет, но я не объявляю о своих заслугах перед выступлением. Для зрителя это лишняя информация, ему же важно то, что ты сейчас представляешь перед ним, а не что завоевывал раньше. И потом, в мире искусства все очень субъективно. Кто-то понравился и получил главный приз. А кто-то был лучше его, но членам жюри не приглянулся.
Как вы стали телеведущим?
Это случилось в 1997 году, в последние месяцы перед тем, как Пятый канал перестал вещать на все постсоветское пространство. Дела на канале обстояли очень плохо: не было ни режиссеров, ни сценаристов. Мне просто включали камеру и говорили: «Ну, давай!» И я придумывал что-то, что-то показывал, и у моей передачи «Кухня Борща» был огромный рейтинг, в редакцию приходила куча писем от зрителей. Несколько месяцев мы выходили в эфир два раза в неделю, а потом нам сказали: чтобы передача шла и дальше, вы должны найти
спонсора. Искать спонсора мне было неинтересно, и наше сотрудничество прекратилось.
В Мариинском театре вы не просто ставили сценические эффекты, но и сами выступали.
Да, это был очень интересный и позитивный опыт. Режиссер Василий Бархатов в своей опере «Бенвенуто Челлини» необычно решил сцену бала: ключевой фигурой сделал фокусника. Пока он отвлекает публику, превращает главных героев в гигантских кроликов и демонстрирует другие фокусы, главный герой обчищает ювелирный магазин. Это очень необычно для театра – показать в спектакле фокусы в полном формате, акцентировать их музыкой, пением хора. Если мне поступят еще предложения от Мариинского театра – с радостью их приму.
Есть кому продолжить династию Борщей?
У меня есть сын Алексей, ему четыре года. Недавно к нам в гости приходило телевидение, хотели посмотреть утро в семье фокусников. Но мы с Лидой их ничем не порадовали, фокусы показывать не стали, зато показал Алексей. Если он всерьез захочет заниматься этим, я буду рад, но давить на него не стану – пусть будет хоть фотографом, хоть дизайнером, хоть дворником. Это должен быть его выбор, нельзя ломать человека.
Не любите показывать фокусы в повседневной жизни?
Профессионалы так не делают. Это как в «Матрице»: когда герой заходит в игру, он начинает жить по другим правилам. Моя матрица – это сцена. Там я летаю, мечу огни, выпускаю из рукавов голубей. Представление оканчивается – и я заканчиваю свою игру. Невозможно же все время жить во фраке, с цилиндром и сигарой в зубах.
Главные фокусы Борща
Сундук
Сложный иллюзионный номер, доставшийся Борщу в наследство от известного фокусника Гарри Гудини. На сцене стоит железный сундук. После его демонстрации зрителям Борщ залезает в огромный мешок, так же осмотренный зрителями. Ассистентка завязывает горловину мешка толстым канатом и помещает получившийся куль в сундук. Крышка закрывается и закрепляется цепями. Ассистентка встает на сундук. На мгновение поднимается ширма, которая тут же падает, и все видят, что наверху стоит фокусник, а помощница лежит связанная в сундуке и мешке.
Детский
На пятнадцать минут маленькие зрители (и большие тоже, если в душе остался детский задор) становятся участниками шоу и ассистентами фокусника. С их помощью из кармана Борща вылетают голуби, а из шляпы вылезает кролик, из прически ассистентки выбирается белая крыса, которая превращается в хорька. Представление неизменно сопровождается радостным визгом зрителей.
Чертики
С адским цинизмом чертики нападают на фокусника. Надев ему на голову крошечный черный ящик и защелкнув на нем замки, хватают пики, трезубцы и протыкают ими ящик вместе с головой, но маг остается жив. Тогда в ход идут пиратские абордажные клинки и рыцарские мечи, но и это не причиняет никакого вреда тренированной голове Борща. Дальше в дело идут электродрели, флаги, зонтики, сачки, однако все тщетно. Чертики вынимают все посторонние предметы из головы мага и отпускают его.
Вы прислали SMS и подписались просто «фокусник Борщ», без имени.
Так получилось, что моя фамилия, Борщ, в России достаточно редка и при этом хорошо запоминается. В школе я ее немного стеснялся, а теперь понимаю: мне повезло, она добавляет штрих к индивидуальности. Перепутать с другими коллегами меня невозможно, фокусник Борщ в узких кругах, но все же стал неким брендом.
И как появился этот бренд?
Я думаю, каждый мальчик в детстве показывает фокусы. Ну хотя бы самые элементарные. Сначала я, как и все, освоил простые трюки, но в отличие от других увлекся – и пошел дальше. Родители стали поддерживать во мне это увлечение. В девять лет меня отдали на обучение к фокуснику «Ленконцерта» Александру Ильину, который научил меня азам, помог поставить первые номера. А за хорошую учебу родители возили меня на всесоюзные конкурсы иллюзионистов, и я сам участвовал и завоевывал первые места в конкурсах магов-детей.
Много было таких магов в то время?
Довольно много. Сейчас в России этот жанр возрождается, но в 1990-е годы он умер, как и вся наша эстрада. Что такое эстрада? Это оригинальный жанр, для которого не нужны специальные декорации и масса участников. Это камерное действо, основанное на близости, контакте зрителя и артиста. В Европе эстрада – пародисты, чревовещатели, фокусники – пользуется огромной популярностью у среднего класса, у нас же эстрада – это только вокальные концерты. На Западе я наблюдаю за тем, как активно ходят на выступления моих коллег. Пойдет ли у нас нормальный человек на эстрадные фокусы? Думаю, что нет. Ему будет казаться, что фокусы – детский жанр и за ними нужно идти в цирк.
А в Европе перед фокусником сидит исключительно взрослая аудитория?
Именно. Что в целом верно, потому что фокусы не детский жанр. Они же кровожадные: ассистенток распиливают, протыкают, поджигают, запихивают в клетки со львами. Да и сами ассистентки одеты весьма и весьма сексуально, даже в цирке. Потому что изначально это развлечение для взрослых.
Русский зритель отличается от западного?
Само собой! Главное отличие наших зрителей от западных в том, что им крайне важно знать, в чем же подвох. Они посмотрели фокус и сразу начинают тебя пытать: «Как это делается?» Мне постоянно задают вопрос: «Сколько нужно дать денег, чтобы вы рассказали?» Западный зритель приходит отдыхать, за эмоциями, за впечатлениями, за ожившими спецэффектами из кино, он не копается в технологии. Лучшую похвалу в своей жизни я получил от пожилой женщины, которая сказала: «Вы – ожившее кино». Я был счастлив такой реакции. Мы развлекаем, мы не закладываем в номера глубинного смысла. Мы дарим зрителю легкое искусство.
И это легкое искусство востребовано?
Знаете, для своей профессии я родился в весьма удачное время. Я не успел поработать при «Ленконцерте», и это мне очень помогло. Я не привыкал к системе, которая выполняла роль работодателя и загружала работой всех моих учителей. Поэтому в новое время я сумел выжить и сделать себе имя. А многие другие фокусники, которые были старше меня, адаптироваться к новым условиям не смогли. Кто-то ушел из профессии, а кто-то просто физически ушел из жизни. Заболел, спился, наложил на себя руки. Они перестали быть востребованными, лишились любимого дела – разыгралась великая драма. Те, кто начинал работать в СССР, были ориентированы на сценические площадки, сейчас же у нас девяносто девять процентов работы – корпоративные праздники.
Значит, сценические фокусы в России скорее мертвы, чем живы?
К сожалению, так. Одно время мы активно гастролировали по Европе, где у нас были аншлаги, даже на Ямайке давали шоу. В последнее время мы полностью загружены работой в Петербурге. У нас, слава богу, не Москва, отличный город.
Почему «слава богу»?
Там все очень жестоко, люди буквально топят друг друга, чтобы заполучить выгодную работу. Переговоры ведутся очень напряженно. В Петербурге фокусник фокуснику скорее друг. У нас реально выступающих и востребованных фокусников человек семь. В Москве – четыреста пятьдесят. Как говорится, почувствуйте разницу.
Кто входит в вашу команду?
У меня три ассистентки, одна из которых – моя жена Лидия, она из потомственной артистической семьи. И ее дед, и ее отец были главными режиссерами Большого театра кукол, а мама – заслуженная артистка России. Мы с Лидой вместе закончили Театральный институт, экспериментальный курс – совместный проект цирка и Театра эстрады. Еще когда были студентами, начали заниматься фокусами профессионально: нужно было на что-то жить, покупать костюмы. Наши костюмы – особая статья расхода, они очень дорогие. Было время, когда мы работали только на них. Так что нам приходилось совмещать учебу и гастроли в цирках, причем не только российских, но даже южнокорейских, – впрочем, мы делали это вполне успешно.
Какой должна быть ассистентка?
Девушка должна быть умной и красивой. Почему красивой, и так понятно. А умной – потому, что она ключ номера, должна уметь быстро ориентироваться, выходить из сложных ситуаций, импровизировать. И потом, ученые выяснили, что больше всего запоминается зрителям во время выступления фокусника. Оказалось – огонь, животные и ассистентки.
Сам фокусник не присутствует в этом списке?
Как выяснилось, нет.
А формулу удачного номера ученые вывели?
Формулы нет. Есть такое старое правило, на которое следует ориентироваться. В начале выступления артиста зритель должен набрать в легкие воздуха и выпустить его только в конце. Если такая реакция достигнута, номер удался.
Где вы берете новые идеи для фокусов?
Есть очень много специальной литературы для фокусников, выходят журналы для иллюзионистов. Мои коллеги, как правило, знают несколько языков, чтобы читать профессиональную литературу на английском и немецком языках. Я знаю только английский, и именно из английских книг черпаю большую часть новой информации для работы. Представьте, только по работе с платками существует трехтомная толстенная энциклопедия. Каждый может узнать тайну чуда, но нужно потратить на это значительное количество времени. Все, как правило, хотят узнать всё и сразу. Им хочется элементарных доказательств, что чудес не бывает. Поэтому после концертов они подходят и просят раскрыть секреты.
Сколько времени уходит на то, чтобы создать номер?
Иногда день, а иногда жизнь. Это ведь творческий процесс. Можно случайно увидеть «фишку», которая изменит твой стиль в целом, а можно ломать голову над новыми формами и ничего не придумать. Для зрителя фокусы выглядят примерно одинаково. Вышел жонглер и подбрасывает вверх шарики. Артист может сделать самые технически совершенные комбинации, но по достоинству их оценят только профессионалы, которые понимают, насколько это трудно. То, что происходит на сцене, – вершина айсберга. Самый кайф – это подготовка, придумывание. Например, на сцене мы расправимся с номером с платками за несколько минут, а на подготовку этих платков, их проглаживание и складывание может уйти половина дня. Люди не видят этого труда.
Образ свой тоже долго придумывали?
Сценический образ – мое главное достижение к тридцати годам. Можно сказать, что я сейчас в начале пути, потому что нашел удачное визуальное воплощение себя на сцене. Я такой уже года четыре. Мы лепили этот образ очень долго. Мне невероятно повезло с моим окружением – друзьями. Они мне очень помогают своими идеями, а я их умело слушаю. Мы экспериментировали. Мои волосы были окрашены во все цвета радуги, у меня был ежик, как у Симпсона, – сантиметров десять, я был вампиром с кругами под глазами, затем полностью белым с бубновой мастью на затылке. А потом я пришел к классике. Все фокусники хотят найти что-то новое, они боятся фраков, надевают современную одежду и в итоге превращаются в клонов Копперфильда. Мы же пришли к классическому образу фокусника XIX века, с добавлением деталей из комиксов. Я выхожу на сцену в шубе, в цилиндре, с сигарой, дымящей как паровоз. И у зрителей, какими бы пьяными они ни были, секунд тридцать длится полное оцепенение.
Главное качество, которым должен обладать фокусник?
Лень. Она упрощает жизнь. Глупо быть слишком трудолюбивым, потому что ты загонишь себя в капкан: постоянно будешь что-то переделывать, дорабатывать. Лучшее – враг всего хорошего.
Ваши титулы, награды помогают в профессии?
Ничего плохого в них нет, но я не объявляю о своих заслугах перед выступлением. Для зрителя это лишняя информация, ему же важно то, что ты сейчас представляешь перед ним, а не что завоевывал раньше. И потом, в мире искусства все очень субъективно. Кто-то понравился и получил главный приз. А кто-то был лучше его, но членам жюри не приглянулся.
Как вы стали телеведущим?
Это случилось в 1997 году, в последние месяцы перед тем, как Пятый канал перестал вещать на все постсоветское пространство. Дела на канале обстояли очень плохо: не было ни режиссеров, ни сценаристов. Мне просто включали камеру и говорили: «Ну, давай!» И я придумывал что-то, что-то показывал, и у моей передачи «Кухня Борща» был огромный рейтинг, в редакцию приходила куча писем от зрителей. Несколько месяцев мы выходили в эфир два раза в неделю, а потом нам сказали: чтобы передача шла и дальше, вы должны найти
спонсора. Искать спонсора мне было неинтересно, и наше сотрудничество прекратилось.
В Мариинском театре вы не просто ставили сценические эффекты, но и сами выступали.
Да, это был очень интересный и позитивный опыт. Режиссер Василий Бархатов в своей опере «Бенвенуто Челлини» необычно решил сцену бала: ключевой фигурой сделал фокусника. Пока он отвлекает публику, превращает главных героев в гигантских кроликов и демонстрирует другие фокусы, главный герой обчищает ювелирный магазин. Это очень необычно для театра – показать в спектакле фокусы в полном формате, акцентировать их музыкой, пением хора. Если мне поступят еще предложения от Мариинского театра – с радостью их приму.
Есть кому продолжить династию Борщей?
У меня есть сын Алексей, ему четыре года. Недавно к нам в гости приходило телевидение, хотели посмотреть утро в семье фокусников. Но мы с Лидой их ничем не порадовали, фокусы показывать не стали, зато показал Алексей. Если он всерьез захочет заниматься этим, я буду рад, но давить на него не стану – пусть будет хоть фотографом, хоть дизайнером, хоть дворником. Это должен быть его выбор, нельзя ломать человека.
Не любите показывать фокусы в повседневной жизни?
Профессионалы так не делают. Это как в «Матрице»: когда герой заходит в игру, он начинает жить по другим правилам. Моя матрица – это сцена. Там я летаю, мечу огни, выпускаю из рукавов голубей. Представление оканчивается – и я заканчиваю свою игру. Невозможно же все время жить во фраке, с цилиндром и сигарой в зубах.
Главные фокусы Борща
Сундук
Сложный иллюзионный номер, доставшийся Борщу в наследство от известного фокусника Гарри Гудини. На сцене стоит железный сундук. После его демонстрации зрителям Борщ залезает в огромный мешок, так же осмотренный зрителями. Ассистентка завязывает горловину мешка толстым канатом и помещает получившийся куль в сундук. Крышка закрывается и закрепляется цепями. Ассистентка встает на сундук. На мгновение поднимается ширма, которая тут же падает, и все видят, что наверху стоит фокусник, а помощница лежит связанная в сундуке и мешке.
Детский
На пятнадцать минут маленькие зрители (и большие тоже, если в душе остался детский задор) становятся участниками шоу и ассистентами фокусника. С их помощью из кармана Борща вылетают голуби, а из шляпы вылезает кролик, из прически ассистентки выбирается белая крыса, которая превращается в хорька. Представление неизменно сопровождается радостным визгом зрителей.
Чертики
С адским цинизмом чертики нападают на фокусника. Надев ему на голову крошечный черный ящик и защелкнув на нем замки, хватают пики, трезубцы и протыкают ими ящик вместе с головой, но маг остается жив. Тогда в ход идут пиратские абордажные клинки и рыцарские мечи, но и это не причиняет никакого вреда тренированной голове Борща. Дальше в дело идут электродрели, флаги, зонтики, сачки, однако все тщетно. Чертики вынимают все посторонние предметы из головы мага и отпускают его.
Комментарии (0)