Возвращение легенд

Некоторые сочли идею продолжения «Ассы» сомнительной и даже кощунственной. Какие были у вас мысли на этот счет?

Во-первых, «Асса» – это целиком и полностью детище Сергея Александровича Соловьева. Что с ним делать, как распоряжаться, снимать ли вторую серию – это абсолютно в его власти. А всем остальным нытикам, для которых «Асса» почему-то является чем-то большим, нежели просто кино, каким-то фетишем, я предлагаю все-таки в церковь ходить и молиться там Богу. Дело в том, что в России культурному продукту всегда придают чрезмерное значение. «Поэт в России больше, чем поэт» и все такое прочее… Это, по-моему, совершенная глупость. Фильм – всего лишь пучок света, направленный на экран.

Вы помните, как посмотрели «Ассу» образца 1987 года?

Даже не знаю, что сильнее на меня повлияло: увиденная в видеосалоне жесткая порнуха немецкого производства или увиденная в кинотеатре «Асса». Посмотрел я и то и другое практически в одни и те же дни. Честно говоря, я все же за порнуху.

Расскажите о своей роли в «Ассе-2»: кто вы там и что делаете?

Я играю музыканта. Фактически самого себя, только чуть лучше. Как в любом, например индийском, фильме должна присутствовать гипербола, так и у Соловьева получился преувеличенный я. Романтические же отношения у моего героя, слава богу, ни с кем не развиваются. Для меня съемки в этом фильме значат только то, что в итоге мы с Сергеем Александровичем Соловьевым стали добрыми приятелями, даже, наверное, друзьями. Все остальное – побочные эффекты.

Можно провести какие-то параллели между вашим персонажем и героями первой «Ассы»?

Абсолютно нет. Никакие аналогии не предусматривались, «Асса-2» – самостоятельное произведение, совершенно другая история. Единственный смысл названия в том, что из фильма в фильм переходит героиня Татьяны Друбич.

Но ведь помимо Татьяны Люсьеновны там снова Баширов фигурирует?

Дело все в том, что от Баширова уже не деться никуда. И, я бы сказал, никому. Новый фильм Соловьева нельзя,  скорее всего, назвать сиквелом. Он о той современности, которую мы наблюдали еще полгода назад.

Первая «Асса» для многих прозвучала чуть ли не как политическое высказывание. Во всяком случае, ее называли «голосом поколения», «манифестом эпохи». Со второй может что-нибудь подобное произойти? Или время не то и так далее?

Это кино нельзя назвать культовым – дурацкое слово. Да и вообще кино как таковое, по моему убеждению, не может быть культовым. То, что началось с прибытия поезда, всегда было развлечением, времяпрепровождением, чем угодно. И сегодня кино окончательно вернулось к развлекательной функции. Тарковский сейчас неуместен. А в конце 1980-х ажиотаж возникал вокруг всего. Ведь на выставку любого авангардного художника выстраивались километровые очереди. Так что речь идет об абсолютно разных исторических контекстах. Кто сейчас будет так ломиться на выставку или концерт? Русский человек может в любую эпоху стоять в очередях только за водкой – и я, кстати, надеюсь, что вскоре увижу такие очереди.

Выходит, что за эти двадцать лет в стране все поменялось?

Нет, при всем при этом глубокое заблуждение – думать, что эпоха переломилась и произошли какие-то изменения. Бывшие коммунисты точно так же, как в 1987-м, сидят в Кремле. Они просто сдали партбилеты, а может, и не сдали. Вообще реально ничего не изменилось.

А молодежь, которой адресована «Асса»? Разве не стали сегодняшние молодые люди другими, типа европеизированными потребителями?

Знаете, сложно быть европейцем, когда у тебя нос картошкой. Конечно, образно говоря, но, б…, сложно. Ты можешь одеваться как эмо или, я не знаю, в «Топ-шопе», но это все равно часто какая-то пародия. У нас сейчас вся культура стала пародийной: есть своя Кристина Агилера, свой Барак Обама есть. Но они не истинные, понимаете?

А кто у нас Барак Обама, интересно?

Да в любого плюньте, и попадете в Барака Обаму. (Смеется.)

Возвращаясь к «Ассе-2»: долгое время был вариант названия «Кинг-Конг мертв». Это же вы предложили Сергею Александровичу? Как в свое время Африка уговорил его назвать первый фильм собственно «Ассой»… Что вы имели в виду?

Название, опять же, очень подходит к нынешней культурной ситуации. Очевидные вещи почему-то не называют очевидными для них именами. Почему тот старый фильм, где убивают Кинг-Конга, называется «Кинг-Конг жив»? Это же неправда. Мне страшно от этого становится. Почему на стенках пишут: «Цой жив»? Ну он же мертв, он умер, братцы! Я видел безумные граффити: «Цой жив», а внизу подпись «Спасибо, ребята!».

Это, возможно, русская вера в то, что правду скрывают, всех обманывают, а все на самом деле не так.

Ну да, очередной Китеж-град.

Полтора года назад в Зеленом театре снимался концерт, он же финал новой «Ассы». Ваше выступление там сильно рифмуется со знаменитым цоевским номером «Мы ждем перемен»?

Финал был решен как сознательная стилизация под те времена. Когда люди, наверное, еще ходили на концерты. В фильме есть как специально сочиненные песни, так и пара вещей «Ленинграда». Должен сказать, что, конечно, невозможно проводить параллели между мной и Цоем. Во-первых, я еще жив, во-вторых, и композитор я попроще. И тексты мои ни на что не претендуют. Да во всем огромная разница: тогда, несмотря на наличие «железного занавеса», русский рок являлся частью мировой культуры. Появление групп «Кино», «Аквариум» было полноценным вкладом во всемирный культурный контекст. Сегодня то, что происходит в остальном мире – в музыке, кино, искусстве и так далее, происходит параллельно российским делам. Мы реально страна третьего мира. В культуре не производится ничего оригинального. Виктор Цой, безусловно, слушал группу The Cure, но при этом он, условно говоря, с Европой был на равных.

Все-таки может ли быть именно сейчас актуальным вот это «ожидание перемен»? Перемены грядут?

Я боюсь, что со времен Ивана Грозного перемен в России так и не случилось. Движуха временами есть, перемен – нет. Я понимаю, что сознание людей вообще не меняется, веками. Достаточно прокатиться в метро, чтобы это понять. Тот же отечественный рок-н-ролл в 1980-е все равно возник от комсомольского коллективного задора, и даже до сих пор он мало чем отличается от комсомола. Это не Вудсток, нет, у нас такого никогда не было и не будет.

У многих есть ощущение, что время закольцевалось. И возрождение застойно-перестроечной эстетики, и возвращение Соловьева к «Ассе» дают повод для таких выводов.

Неправда, если честно, тогда все же было страшнее. То есть мы бы с вами поговорили не более минут трех.