В роли безумного инженера в трагикомедии «Сумасшедшая помощь» Бориса Хлебникова заслуженный артист Театра на Литейном борется с темными силами городских окраин.
Мне бы хотелось, чтобы о «Сумасшедшей помощи» не кричали, а спокойно, толково ее смотрели. В Европе фильм купили для проката, а в России я не заметил ни одной афиши. Борис Хлебников сказал, что у него в какой-то момент возникло грустное чувство, будто картина куда-то уходит. А потом он увидел в Интернете большое количество скачиваний – получается, что нашу честную, серьезную работу удается посмотреть многим. Это очень радует.
Бывают такие специалисты по ловле рыбы: приходят с заготовленной кашей, знают, где какое течение, куда что забрасывать. Они сразу представляют толпы рыб, которых поймают. А я радуюсь, что есть люди, которых не заманишь кашей, которые сами выбирают свои маршруты. Даже если они пройдут мимо «Сумасшедшей помощи», то сделают это в соответствии со своим вкусом, а не гонимые утомленными какими-нибудь солнцами. Я и сам не пойду на картину, к которой меня внутренне не притягивает. Вот и думаю: а много ли мне нужно зрителей?
Премию «Ника», которую за меня получил наш продюсер Роман Борисевич, мне принес в МХТ Боря Хлебников. На церемонию я не поехал, это не для меня. Знаю, что начну шутить, ерзать, ерничать, а по сути, нервничать: «Получу – не получу?» Даже выпил немного в этот вечер, чтобы отвлечься. К тому же четырьмя днями раньше я в числе прочих получил в Художественном театре памятную чеховскую медаль из рук Олега Табакова. Уже шесть лет я играю в МХТ Гаева в постановке Адольфа Яковлевича Шапиро «Вишневый сад». Я был поклонником Табакова еще в школьные годы, отец водил меня в «Современник», потом я месяца четыре там даже работал, – получается, мы знакомы всю жизнь. Правда, толком давно не виделись, мы оба занятые люди и встретились только на вручении этой медали. Олег Павлович шепнул мне: «Папа был бы очень доволен».
Молодые актеры ныряют из сериала в сериал, кривляются под закадровый смех, они поддаются на такое, что поделать… Это душевная эпидемия. Но есть те, кто не допускает для себя ни рекламы, ни сериалов. Например, фоменковские актеры – им что-то привито против игры под названием «общее место».
У меня есть полная уверенность, что в искусстве происходят простые биологические процессы. Как затягивание воды тиной, как заболачивание почвы, если не чистить. Небрежность и жадность одних, опустошенность других – это явления, подпитывающие друг друга. А результат – нечистота жизни.
Как устоять, сохраниться среди нечистоты? Меня никто не принуждал к дневникам, я сам к ним приучился. Такая книжечка имелась у моей мамы – в начале 1920-х ей было лет восемнадцать, и она, студентка, красивым почерком записывала туда мысли великих людей. У меня тоже есть несколько десятков таких рассеянных по времени альбомчиков с записями, рисунками. Когда я в растерянности, то вспоминаю что-нибудь оттуда, и иногда одна фраза выбивает из обыденности, дает удивительный ракурс.
Это отрезвляет, просветляет ситуацию, оберегает от хаоса. Запутался в отношениях, и вдруг одна фраза может тебя собрать.
И пристыдить.
Чехов говорил, что интеллигентный человек испытывает стыд перед собакой. Не хочу тем самым сказать, что я интеллигентный человек, но я люблю собак, и иногда мне перед собакой стыдно!
Комментарии (0)