В мае было много долгожданных приездов зарубежных музыкантов, досадных похолоданий и Михаила Шемякина. На впечатлительную петербургскую публику разом обрушилась премьера его балета по мотивам «Щелкунчика» в Мариинском (у Михаила Михайловича уже третья по счету), выставка его гравюр в галерее Курочкина на Малой Конюшенной и благотворительный аукцион в Константиновском дворце, на котором объектом торга тоже были его работы. Все эти мероприятия, разумеется, обеспечили нам высококалорийную пищу для размышлений.
Волей случая я умудрился побывать за сценой Мариинского театра еще на репетиции «Волшебного ореха» и увидел главного героя балета задолго до премьеры. Раблезианский позолоченный орех с двумя глазами, не задействованный в репетируемом отрывке, смотрел на меня, лежа неподалеку от сцены. Тогда я подумал, что спектакль 14 мая будет представлять недюжинный зоологический интерес, и не ошибся.
Новый балет Шемякина – это расширенная до двух актов реинкарнация его же «Принцессы Пирлипат» на музыку Сергея Слонимского, которую без особого успеха танцевали в Мариинском два года назад. Благодаря появлению новых картин подводного царства и царства веселья, которые Дроссельмейер с племянником посещают в поисках Кракатука, каталог организмов, участвующих в постановке, был существенно дополнен. Я не на шутку волновался, не провалятся ли все эти морские коньки, глубоководные гоблины и мыши с носами Буратино, вышедшие для финального поклона, куда-нибудь вниз. Разнообразию действующих лиц вторило разнообразие декораций. Живописные задние планы менялись столь часто, что я не успевал их толком изучить. Хореографию поручили Донвене Пандурски, которая была ограничена в выразительных средствах априори. Многим танцорам даже подпрыгнуть было сложно: у кого-то голова была размером с арбуз, кому-то спереди пристегнули второе пузо. Впрочем, один хореографический этюд, судя по реакции зала, явно удался. Некоторые ценители балета, собравшиеся в театре, довели меня до печеночных колик, с каким-то даже остервенением поблагодарив хлопками зеленую лягушку из подводного царства, которая не без подтекста запрыгивала по очереди то на Дроссельмейера, то на его племянника. Хлопали, кстати, вообще чересчур усердно, практически после каждого танца, – ощущение было, будто я нахожусь на концерте Петросяна. Впоследствии лягушка прискакала на поклон позже всех и сорвала не меньше аплодисментов, чем Антон Адасинский из «Дерева», убедительно сыгравший рептилию-Дроссельмейера. К слову о Дроссельмейере, однажды, когда он, поизвивавшись, залег на пол в соответствии с ролью, какой-то мальчуган рядом со мной с заметным воодушевлением предположил: «Сдох». Что ж, подумал я, вот кому новый балет точно пришелся по душе.
Чем хороши гравюры и эстампы – их можно выставлять, продавать и публиковать в течение всей творческой и биологической жизни. По различным искусствоведческим кодексам подлинными считаются первые то ли четыреста, то ли четыре тысячи эстампов одной формы. Некоторые кодификации требуют личного участия автора в их напечатании, некоторые довольствуются его физическим присутствием. Продав одну гравюру со стены, вы можете с чистой совестью повесить следующую копию с тем же ценником. Французский философ Бодрийяр очень переживал в своей работе «Ксерокс и бесконечность» из-за чрезмерного развития копировальной техники. Если бы он был последовательным ревнителем уникальности, ему следовало бы начать с гравюр и книгопечатания.
А литографии, выставленные в галерее Meritalia, я наблюдаю уже в течение пяти лет в своем собрании сочинений В. Высоцкого – в качестве иллюстраций. Год их создания, видимо, не слишком отдален от песен-прототипов. Это мрачные протоколы эпохи, изобличающие тоталитарное и просто российское, вневременное изуверство с доходчивостью Босха, – только дело происходит не на том свете, а на этом. Тех, кто упрекает Шемякина в злоупотреблении дружбой с Высоцким в формате PR, я бы спросил: каким способом вы сами могли бы выразить чувство любви к умершему другу-поэту? Лично мне иллюстрации к песням плюс одно парное художественное фото представляются вполне уместными. А недавно в отеле «Астория» и в Константиновском дворце состоялись благотворительные аукционы работ Шемякина. Аукцион в «Астории», на котором выступал наш сладкозвучнейший тенор Знаменский, наверное, единственное в истории мероприятие, собравшее с одной целью и в одном месте актера Игоря Дмитриева, главу мужского балета Михайловского и представителей епархии – настоятеля Троицкого собора отца Петра и отца Александра. Последние, кстати, давно и добросовестно поддерживают финансовые силы НИИ онкологии имени Петрова. Если благодаря творчеству художника столь различные люди нашли общее в своих представлениях о благе, то он точно достоин того, чтобы ему хотя бы не мешали.
P.S. 10 июня пройдет благотворительный интернет-аукцион работ Михаила Шемякина под руководством аукционного дома «Гелос».
Комментарии (0)