Эксперты о переносе части коллекции Эрмитажа в Москву: «По сути затевается грабеж»

Анна Матвеева, художественный критик («Артгид»):

Идея не нова. Ирина Александровна Антонова носится с ней уже минимум лет восемь, это известно всему художественному и музейному сообществу. Все это время Михаил Борисович Пиотровский озвучивает Антоновой те же аргументы, что и ныне. Мнение сторон не менялось. Просто сейчас Антонова сделала ход конем: вынесла обсуждение из профессиональной песочницы и громко, чтоб вся страна слышала, нажаловалась «папе».

Мое мнение не оригинально и не отличается от подавляющего большинства мнений искусствоведов. Никаких оснований требовать передела коллекций нет: ни законных, ни прагматических, ни моральных. Мне неловко повторять то, что уже много раз проговорено: что импрессионисты Эрмитажа — часть истории Эрмитажа и часть российской культурной истории; что подобный прецедент открыл бы возможности тотального беспредела, когда все музеи (я уж не говорю об изначальных владельцах и их наследниках) начали бы требовать друг у друга передела того-сего, что приведет к бардаку, парализует музеи и только навредит и шедеврам, и публике; наконец, что вся ситуация с привлечением Путина сильно смахивает на рейдерский захват и вообще дурно пахнет. Я руководствуюсь прагматическими соображениями. Сейчас Эрмитаж построил специально для них новые залы в Главном Штабе, которые вот-вот должны открыться. 

Ситуация высветила городскую идентичность, на защиту поднялись все вплоть до сообщества футбольных фанатов. У нас люди не сплачивались так даже по поводу грубых нарушений их прав, громких убийств и несправедливых законов! Москвичи, кстати, высказываются по-разному, но подобной обеспокоенности и сплоченности на эту тему у них и близко нет. У них футбольные фанаты не требуют вернуть импрессионистов в Москву (или оставить в Питере), у них горожане петиций не составляют. Так кому эти картины, получается, нужнее?

Антонова говорит о планах воссоздания Музея нового западного искусства, расформированного при Сталине, откуда эти картины были переданы Эрмитажу. Но Музей нового западного искусства в то время был действительно музеем нового искусства, он показывал свежее искусство, созвучное духу времени и реагировавшее на проблемы времени. Сейчас тем картинам сто лет, время ушло далеко вперед. По моему мнению, Москве (и Петербургу, кстати, тоже) гораздо нужнее музей такого нового искусства, которое является новым на сегодняшний день, создано сегодня и говорит со зрителем на языке сегодняшнего дня. Об этом надо думать, а не о том, как оторвать кусок от старых коллекций.

Произойдет переезд коллекции или нет, сказать сложно. Антонова применила запрещенный прием — наябедничала Самому. Не секрет, что все решения в России сегодня принимает один человек. Решение вопросов о статусе коллекций — решения сложные, требующие всестороннего изучения, большого профессионализма, множества знаний и умений в музейной среде, но если вопрос будет возведен в ранг политического, этот человек вполне может рубануть с плеча, не вдаваясь в подробности. Я очень надеюсь, что у него хватит мудрости оставить решение этого вопроса тем, у кого это входит в профессиональную компетенцию, и принять его независимо от того, что они решат.

Я подписала петицию. Но очень сомневаюсь в ее действенности: в Российской Федерации нет законного механизма рассмотрения петиций Госдумой или какими бы о ни было другими инстанциями. Выхлоп в воздух»

Дмитрий Озерков, заведующий отделом современного искусства Государственного Эрмитажа, куратор проекта «Эрмитаж 20/21»:

 Я считаю, что если один директор музея хочет разорить свой музей, отдав свои лучшие шедевры непонятному несуществующему симулякру, министерство культуры не должно позволить ему всех увести за собой в эту могилу. Если это состоится вопреки всякой логике, то следовать ей нужно до конца, а значит — восстановить все музеи, некогда разоренные. Первым на очереди Эрмитаж, передавший в ГМИИ 500 полотен старых мастеров, которые должны немедленно быть возвращены в Петербург для восстановления полноты разоренной коллекции.
А ГМИИ — второй на очереди: он должен быть восстановлен в своем полноправном образе учебного музея слепков.
Если второго и третьего сделано не будет, но будет сделано первое, инициаторов и участников следует немедленно обвинить в преступном сговоре»

Анна Толстова, арт-критик («КоммерсантЪ»):

 Разумеется, речь идет не о "воссоздании" ГМНЗИ и не о "восстановлении справедливости", а об очередном переделе музейных коллекций. Это очень опасная идея: если коллекции музейного фонда опять, как в 1920-е и 1930-е, начнут активно перераспределять, обязательно поднимется волна реституционных скандалов, и кто знает, не возникнет ли у властей мысль продать что-то "лишнее", как было при Сталине.
Шансы, что будет принято решение "воссоздать", похоже, велики, и только активное публичное сопротивление музейного (или шире — научного, гуманитариев) сообщества может ему помешать.
Петицию я не подписала: текст ее просто фантастически глупый»

Екатерина Андреева, ведущий научный сотрудник Отдела новейших течений Русского музея:

 Начальство отдела новейших течений, где я работаю, считает эту тему не стоящей обсуждений, настолько она нелепа. Я же подписала петицию с просьбой о "невозвращении" картин, хотя текст ее, с моей точки зрения, звучит неверными нотами, но составлять отдельное письмо было некогда. На Медного всадника никто не покушается, "бабий вой" ни к чему, надо говорить по сути.
По сути затевается грабеж. Замечу, что намерение грабежа далеко опережает какие либо действия по воссозданию хотя бы прежней экспозиции ГМИИ, где картины французов висели в достойном пространстве. А сейчас усилиями самой Антоновой они затиснуты в настоящую коммуналку, что говорит о полном равнодушии дирекции ГМИИ к самой материи этого искусства. Также равнодушны были и те, кто сплавил в Эрмитаж самую интересную авангардную часть коллекции Морозова-Щукина после закрытия Музея Н.З.И. Они легко сдали то, что им казалось тогда никому ненужным.
А в Эрмитаже Антонина Изергина приняла эти картины как драгоценности и, рискуя своим положением, добилась того, чтобы их увидели зрители почти сразу, еще в 1956-м, когда в Москве о долговременном показе импрессионистов никто и не помышлял. Более того, когда из Москвы явилась в Эрмитаж высочайшая комиссия Академии художеств с целью закрыть эти картины в спецхран, Изергина и Михаил Артамонов, тогдашний директор Эрмитажа, геройски отстояли французов с испанцами, за что Артамонов вскоре лишился своего поста. Так что Эрмитажу эта часть коллекции принадлежит по праву — за вкус и доблесть сотрудников. Утащить из Эрмитажа эту коллекцию — значит оскорбить память Изергиной, Артамонова и всех тех эрмитажников, кто чувствовал свой музей живым существом, понимал необходимость в нем искусства современности, рисковал своей жизнью ради жизни Эрмитажа. Матисс и Пикассо в Эрмитаже оплачены жизнью Изергиной и Артамонова так же, как советский космос оплачен жизнью Королёва и Гагарина.
Я пишу об этом естественном праве потому в особенности, что публичная попытка захвата экспонатов из Эрмитажа и необходимость ей противостоять сами по себе внушают сомнения в наличии твердой законности в области управления культурой в нашей стране»

Лиза Савина, совладелец AL Gallery:

  Коллекция Щукина-Морозова сохранилась в том виде, в котором она есть благодаря усилиям Эрмитажа — работы из этих коллекций ведь долгое время считались дегенеративным искусством и первая выставка и большая часть исследований были сделаны благодаря сотрудникам Эрмитажа под прикрытием авторитета Орбели. Поэтому конечно я считаю, что перенос коллекции недопустим. С тем же успехом можно двигать тему объединения например передвижников из Третьяковской Галереи и Русского Музея.
Абстрагируясь от этической стороны вопроса — сама идея объединения мне кажется глупой. Очень часто разделение коллекции на несколько частей позволяет лучше увидеть и понять ее составляющие, это добавляет ценность каждой работе.
Я думаю, что скорее всего переноса не случится. У меня есть ощущение, что это информационный вброс для отвлечения внимания от чего-то более важного. Тем не менее петицию подписала»

Константин Агунович, искусствовед:

 Ирина Александровна Антонова часто поднимала эту тему — в разговорах разной степени обязательности, но всегда это казалось несколько вымученной деталью имиджа, попыткой изобразить эдакую милую московскую придурь. Но на этот раз вброс получился что-то слишком серьезным.
Идет "странная война" по вопросу возвращения коллекций в Москву, именно в Москву, а не в Пушкинский, потому что Пушкинский — очевидная глупость, а вот новый музей в столице, да еще новый-старый — это очевидно благое дело. И потому идея может прокатить. Заодно и Пушкинскому не придется возвращать Эрмитажу эрмитажные вещи — в рамках неких последующих взаимозачетов ("ах так, тогда верните нам нашу Румянцевскую коллекцию!"), — потому что какие взаимозачеты? Пушкинский не для себя старался»