Альфред Кох: «Тролли - что-то фрейдистское, связанное с недотрахом и завистливостью»

Вице-премьер и глава Госимущества при Борисе Ельцине, курировавший проведение приватизации в стране, сегодня живет в Германии и ежедневно пишет в «Фейсбук», где на его страницу подписано свыше ста тысяч человек. Его амплуа — апокалиптические предсказания будущего.

Вы стали публицистом случайно — все началось в 2001 году с ваших ответов как главы «Газпром-медиа» на открытые письма энтэвэшников, пытавшихся защитить телеканал от давления государства. Тогда многие даже не верили, что чиновник может на равных вести дискуссию со звездами журналистики Евгением Киселевым и Леонидом Парфеновым.

Не совсем так, первые мои статьи появились раньше. Достаточно вспомнить материал «Настала пора объясниться», по поводу итогов приватизации, в «Коммерсанте» в 1998-м или книгу «Распродажа советской империи», которая вышла в том же году в США. Так что к 2001 году я подошел с серьезным публицистическим багажом. И поэтому, разумеется, мне были неприятны сомнения относительно моих писательских возможностей, которые высказывались в тот момент некоторыми оппонентами.

Сегодня «Фейсбук» единственный для вас способ ежедневно высказывать свое мнение. Почему вы пишете именно там?

Здесь все просто: я хочу, чтобы информационная поляна в России не была так стерильна, как того желает власть. Поэтому я не только испытываю большое удовлетворение от того, что вот так свободно могу писать в Интернете то, что думаю, но еще и считаю это своим долгом. Я нахожусь в относительной безопасности. У меня нет необходимости идти в услужение кому-то для заработка. Поэтому мой долг писать о том, о чем не могут без риска для себя писать журналисты в России. Если я, находясь в таких «шоколадных» условиях, промолчу, это будет малодушием и предательством тех людей, которых я уважаю и которыми горжусь. Тем более что некоторых из них уже убили, и я не считаю возможным теперь изменить тем принципам, которым мы вместе с ними присягали и ради которых они погибли. Это было бы тем более предательством с моей стороны, что у меня значительная аудитория, которая именно благодаря моей свободной речи и стала такой большой. Быть может, это звучит слишком высокопарно, но я ощущаю свою миссию и готов уделять ей много времени.

Интернет позволяет получить моментальный читательский фидбэк. Насколько важны для вас отклики на ваши посты и как вы реагируете на разборки в комментариях?

Да, это очень здорово — сразу получить читательскую реакцию. Но я не скажу, что для меня так уж важно, понравился аудитории пост или нет. Для меня значительно важнее широта распространения моих мыслей, чем то, насколько эти мысли одобряются публикой. Думаю, среди моих подписчиков немало тех, кто со мной не согласен. Но и им важно, что есть площадка, где можно прочитать неподцензурные тексты. Комментировать мои посты могут только мои друзья, что же касается перепостов, то я читаю комменты в них и достаточно жестко баню хамов и троллей. Так что к «неконструктивности» у меня подход простой: есть демагог — есть проблема, нет демагога — нет проблемы.

А чем интернет-троллинг отличается от скверного характера?

Честно говоря, мне неинтересно копаться в подсознании ущербных людей, занимающихся троллингом. Чем они руководствуются? А черт их знает. Это что-то фрейдистское, связанное с недотрахом, неуспешностью и завистливостью. А в какой пропорции эти компоненты присутствуют в той или иной особи данного подвида приматов — так ли это важно?

Вы чувствуете зависимость — желание высказаться, которое заставляет забросить другие дела?

Зависимость, конечно же, есть. Но не до такой степени, чтобы забросить все дела. Правильно было бы назвать это хобби. Интересное, захватывающее, но все-таки хобби. Кроме того, я люблю лазить по горам, путешествовать, строить дома и не скажу, что какую-то новую вершину готов променять на вечер у экрана компьютера. Скорее наоборот: брошу компьютер и уйду в горы. 

Вы регулярно выступали в не самом благодарном жанре предсказателя. Насколько эти предсказания сбываются?

Не думаю, что я уж слишком часто грешу прогнозами. Хотя иногда бывает… Сбываются ли они? Нет, конечно. Как правило, не сбываются. Такова судьба всех прогнозов. Да, собственно, они же не для этого делаются. А чаще всего для того, чтобы предостеречь и подготовить людей. Выскажу даже мысль, что, быть может, человечество избегает тех сценариев, которые ему были предсказаны, именно потому, что они были предсказаны? Берусь предположить, что если бы сценарий с Крымом и Донбассом был предсказан кем-нибудь заранее, то его бы, вполне возможно, удалось избежать. Что касается моего прогноза на ближайшее будущее, то он мрачен. И чем дольше власть будет купаться в народной любви, тем пессимистичнее и пессимистичнее будет мой прогноз. И для народа, и для самой власти, кстати, тоже.

Они поменялись местами: Интернет сегодня более реален, чем его главный конкурент — ТВ. Живя в Германии, вы видите нечто похожее в Европе?

Думаю, это чисто российский феномен. И связан он с тем, что телевидение в России перестало быть источником информации об окружающем мире, а стало орудием пропаганды. В Германии на телевидении и в Сети «серебрети» одни и те же: политики, в том числе и оппозиционные, поп-звезды, актеры, спортсмены.