CEO компании Omoikiri Павел Кейв: «У промышленного дизайна в России совершенно точно есть будущее»

Давайте начнем с животрепещущего: что с нами (и с вами!) будет? Куда движется интерьерный дизайн в России?

Этого вам никто не скажет. Горизонт планирования у предпринимателей сократился до года. Я вот ждал, что будет падение премиалки, но компания Omoikiri себя чувствует хорошо — правда, во многом из-за того, что конкуренты ушли с рынка и мы в своей нише остались практически одни. Думаю, постепенно будем всё больше разворачиваться в сторону Китая. Запуск новых проектов (а мы собирались выпускать свою бытовую технику) прио становили: сейчас не то время, чтобы инвестировать несколько миллиардов — слишком много незакрытых вопросов с патентами, которые не продляют, и оборудованием, у которого заканчивается срок лицензирования. Выходит, что санкции — это такая удавка, которая затягивается не сразу. Но как только у меня появится понимание, что дальше, я продолжу делать намеченное. Если инопланетяне не прилетят, то все будет нормально.

Со сложными ситуациями ваш бизнес уже встречался!

Да. И я никогда не останавливался: ни в 2014 году, ни в 2020-м. Мы не ставили на стоп производство, не закрывали шоурумы. Я думал так: «Какая разница, попадем ли мы в долги на один миллион долларов или на десять?» Как говорится, когда тебе отрезают палец и когда отрезают руку, ты кричишь одинаково — и так, и так больно.

Вы начинали карьеру продавцом, а через несколько лет стали генеральным директором международного бренда. А что, так можно было?

Знаете, это очень просто — я всегда много работал. Сначала чтобы обеспечить себя, потом семью. В «Максидом» пришел студентом: учиться на рекламщика в Гуманитарном университете профсоюзов было интересно (КВН, Масляков, игры в «Крестах»!), но надо было еще и как-то жить! Первый гипермаркет на Гражданском проспекте тогда только открылся, конкурс на продавцов был огромный. Ушел через год, потому что поступил в аспирантуру и надо было не только учиться самому, но и читать лекции другим — стало нереально совмещать.

Получили диплом по связям с общественностью, но в итоге работаете в интерьерной сфере.

Вся моя карьера приносила мне навыки и опыт, которые привели к появлению Omoikiri. Сначала дала сильную базу школа «Максидома», потом я занимался продажами рекламы — понял, как устроен рынок СМИ. Работал в международных компаниях Elica и Franke, где к моему опыту прибавился вывод продукта на рынок с нуля — от разработки дизайна и формирования линии на заводе до появления товара в магазинах.

Когда настало время запуска Omoikiri?

В какой-то момент я стал видеть, что в продукте можно конструктивно улучшить — ручки в гарнитуре в одну линию поставить или смеситель сразу с фильтром выпустить — но нас (мы были российское подразделение, из «развивающейся страны»!) никто не слушал. А мне хотелось делать лучшие мойки, лучшие смесители! И тут позвонил Владимир Ильич Каминаров, мой нынешний деловой партнер, и сказал, что готов попробовать запустить что-то свое.

И как это было? Как рождается бренд?

Мы посчитали, что затраты на дистрибуцию европейцев и создание своей марки равны, узнали, что в Японии есть несколько исторических брендов, которые можно выкупить и модернизировать ассортимент. Наняли промышленных дизайнеров, разработали каталог, начали подбирать фабрики, которые могли бы это все реализовать. Я до этого думал, что японское или швейцарское качество — само по себе эталон, а потом узнал, что на самом деле все зависит от контроля качества на линии. Никто не делает швейцарские мойки в Альпах, а японские ножи в Токио: производственная площадка для создания всего — Китай.

Как сейчас контролируете производство? Как сделать идеальную мойку?

Сначала ты должен разработать эталонные образцы и четкие правила создания каждой группы товаров, а потом донести все это до заводской линии — чтобы любой работник понимал, что он делает и какого результата от него ждут. Нельзя прийти на фабрику, где отшивают Armani, и думать, что они сами по себе сделают тебе такое же качество, как у Armani. Нет! Если вы не проговорите это, не посадите на линии своего человека для контроля — вам придет то, что придет. Поэтому я, когда еду на фабрику, сначала договариваюсь обо всем в кабинете с условным мистером Ма, а потом спускаюсь на линию и общаюсь с рабочими, чтобы они знали, что я реальный человек, такой же, как они. А я и правда такой же: я знаю, что такое бедность и что такое нет денег. Помню по магаданской жизни в 1990-х, когда всё по талонам и нет даже сахара, а ты школьником идешь работать шкерщиком и чистишь тоннами рыбу до ссадин на руках. Чтобы получить результат, выстраивать процессы надо всегда с низов, с продавцов и рабочих.

Дайте совет, как со всеми договориться.

У меня есть маленькое правило: когда мои сотрудники приезжают на новую фабрику (а у нас сейчас около 30 поставщиков по всему миру), я прошу купить всем работникам пиццу. Это ерунда, 300 долларов, но когда мы раздадим эти сто пицц, те люди, которые работают в сложных условиях, будут помнить компанию Omoikiri, потому что никто подарков им никогда не делает.

Выпустить мойку в цвет циферблата «Ролекса» или с принтом по мотивам работ Энди Уорхола — ваша идея?

Цветные мойки уже делали до нас, но о полутонах, пантонах и модных цветах не думал никто. А я решил: раз мы в нашем бизнесе работаем в премиуме, значит, должны изучать стратегии и ориентироваться на тех, кто успешен в этом сегменте. Но смотреть не на конкурентов, а шире — на автомобильные, часовые, фэшнбренды. Конечно, мойки с банками супа Уорхола — это не то, что продается направо и налево, такие айстопперы создаются, чтобы показать возможности компании, зацепить людей.

А что продается лучше всего?

Мойки? Серые. У нас есть коллекция Leningrad Grey, в цвет осеннего петербургского неба, их мы продаем тысячами штук.

Вы запустили именной блог про часы на YouTube. С чего он начался?

Я в сообществе «часонутых» давно. Но не просто собираю коллекцию, а топлю за и ндустрию, за наших мастеров — «Ракету», Костю Чайкина, Антона Суханова — и сам от этого подпитываюсь. В какой-то момент меня уговорили сделать блог и записать пробный выпуск: мы сняли обзор на выставку Jewellery Arabia в Бахрейне и собрали 10 тысяч просмотров этим роликом. Хотя у меня на тот момент было 33 подписчика — такие же часовые энтузиасты, как я, которые изначально пришли посмотреть видеотизеры моих кастомных часов.

Сами разработали дизайн часов?

Пока придумал всего две модели, обе сделаны на основе Big Zero российского завода «Ракета» и существуют в единственном экземпляре — настоящие Piece Unique. Мы возили их на выставку SIAR в Мексику, показывали на стенде, и люди говорили, что это очень достойно. Даже пытались купить! Это моя гордость и маленькая победа. А в конце этого года планирую релиз модели, которую мы готовим вместе с швейцарской мануфактурой Louis Erard. Утвердили концепцию, сейчас с нуля разрабатываем дизайн корпуса и стрелок.

Что вам дает эта часовая история?

Часы — это допуск в мир руководителей очень большого уровня. Я могу найти общий язык с любым человеком, у которого Patek Philippe или Rolex на руке. Ты начинаешь разговор с часов, и дальше беседа идет сама собой.

В блоге вы «Павел из Питера». Как появился этот бренд?

Это я так в шутку представлялся в канале Миши Аракеляна Watchstories, а потом прилепилось. Ну я ведь и правда Павел из Питера: у меня вся семья из Петербурга, они пережили блокаду. В Магадан отец у ехал позже, как говорили, «за туманом и за запахом тайги». Поэтому когда я прие хал сюда в университет в 1996-м, я вернулся в родной город.

Текст: Неля Валиева

Фото: Константин Рассохин

Волосы: Алексей Радченко

Благодарим отель Big Marine и лично управляющего Максата Ал-Обейди за помощь в проведении съемки

«Собака.ru»

благодарит за поддержку партнеров премии 

«ТОП50. Самые знаменитые люди Петербурга» — 2023:

Ювелирную компанию ALROSA Diamonds

Премиального петербургского девелопера Группу RBI

Компанию LADOGA

Официального дилера премиальных автомобилей EXEED Центр РОЛЬФ Витебский