Как Арсений Бродач создал бренд Delo Design, известный во всем мире, доказав, что мебель из Петербурга — это не оксюморон

Мне кажется, города в России не принадлежат горожанам, а улицы здесь — это транзитные серые зоны между домом и работой. Месяц назад я делал перфолекцию в пермском аэропорту Большое Савино про новые виды транспорта и в связи с этим прицельно начитался про общественные пространства в разных европейских городах. Учитывая твой интерес к крупной архитектуре и опыт с «Октавой» в Туле, что ты думаешь про общественные пространства в России и в Петербурге и вообще про отношения россиян с публичными местами?

Общественные пространства в России начали развиваться недавно, и опыта отношений с ними у россиян пока мало. Да, улицы долгое время были мрачным, опасным и не приспособленным для горожан местом. В неосвещенных парках концентрировались маргиналы. Все приличные люди сидели дома, и приучить их теперь чувствовать себя комфортно на улице не так просто. Но интерес к развитию городов есть. Урбанистика — это сейчас модно. Существует много молодых специалистов, которые занимаются исследованием и проектированием публичных мест (мы в том числе), а самое главное, есть запрос сверху — от администраций городов, даже маленьких. Муниципалитеты финансируют проекты набережных и площадей. Бизнесмены вкладываются в реконструкции зданий и целых кварталов или просто сдают их местным хипстерам, которые их оживляют своими проектами.

Есть ли улица или, может быть, район в Петербурге, который тебе прям хотелось бы перепридумать?

Петербург — отличный город. Его надо не перепридумывать, а научиться правильно им пользоваться. Было бы хорошо изменить подход многих девелоперов к застройке новых кварталов, а центр надо просто приводить в порядок.

Вот прямо по пунктам:

▪ Чем больше качественных общественных проектов займут первые этажи, тем привлекательнее станет город.

▪ Нужно сажать растения и уменьшать количество парковок.

▪ Городу нужен дизайн-код, который запретит «колхозные» вывески, баннеры и т. д. Они очень сильно захламляют среду и вместо информации несут хаос, но мы к этому привыкли и не замечаем.

▪ Отреставрировать и покрасить фасады зданий в хорошие цвета. А потом их надо иногда еще и мыть!

▪ Единый стиль крыш — чтобы были не ржавые и одинаковые. То, как выглядит город с самолета и в гугл-картах, — это тоже важная часть его имиджа.

▪ Качественное благоустройство, освещение и уличная мебель.

▪ Новые двери и одинаковые окна в стилистике фасадов.

▪ Удобный общественный транспорт и приоритет пешеходного движения.

▪ И конечно, грамотно организованные общественные пространства, о которых мы говорим: улицы, площади, набережные, скверы, дворы и все остальное.

Перепридумать нужно отношение администрации города к современному дизайну и архитектуре, которые они категорически не воспринимают. Петербург был задуман по подобию европейских городов. Сейчас самое время снова обратиться к опыту Стокгольма, Вены, Амстердама и многих других, в которых старая архитектура успешно сосуществует с новой.

А как ты со всем твоим бэкграундом в целом чувствуешь себя в Петербурге? Не хочу задавать тон ответа, но вот лично у меня ощущение, что я живу в разрушающемся городе.

Это действительно так. Вообще, мы ведь живем на руинах другой цивилизации, как современные итальянцы или греки среди античных руин. На рубеже XIX и XX веков Санкт-Петербург был крупнейшим и богатейшим современным мегаполисом — больше Лондона тех лет. Здесь цвела и развивалась культура, это был мощный промышленный и экономический центр. Сейчас город в упадке. Страшно, что 100 лет разрушался не только сам город, но и его смыслы. Стремление новой архитектуры неумело маскироваться под старую под эгидой сохранения «петербургских» традиций — это поверхностный и тупиковый путь развития города. Этот консерватизм касается не только архитектуры, но и культуры в целом, и чаще прикрывает конформизм и неосведомленность, чем охраняет некие ценности. Петербург — не Венеция, его нельзя законсервировать. Город будет продолжать разрушаться, пока не встанет на другой путь. Когда-то это был радикально современный для России город.

Почему бы ему не стать таким снова? Какие у тебя мысли про будущее городов вообще? Ну, и что должно по-крупному произойти с Петербургом, чтобы тебе тут стало комфортнее жить и отдыхать?

Я думаю, у всех городов своя судьба. Какие-то пустеют, какие-то становятся туристическими центрами, какие-то — деловыми. Я думаю, в России будут развиваться регионы и сельская местность. Мне в Петербурге комфортно. Я живу в красивом месте, занят работой и окружен интересными людьми. Но Петербург, конечно, небогатый город — по сравнению с Москвой, например. Если бы здесь было больше денег — значит, больше проектов, движа и культурный уровень был бы повыше. Стало бы интереснее.

Давай представим, что тебя назначили главным архитектором города, вступление в должность через месяц. Какой план действий?

Если честно, я не хотел бы быть главным архитектором города. Это же чиновник, бюрократ. Мне такая сложная работа не подходит. Мне нравится управлять брендом: здесь я и художник, и предприниматель, и стратег. Я автономен в творчестве и независим в бизнесе.

А если представить продуктивную ситуацию, когда главный архитектор занят креативной работой, тоже, в общем, рулит брендом, только этот бренд — город на несколько миллионов человек?

Дело в том, что основная работа главного архитектора при любом политическом устройстве — согласование проектов, которые создают в его городе другие архитекторы. Теоретически эта должность позволяет влиять на эти проекты, вносить правки, комментарии и не допускать плохие проекты к реализации. Но может ли быть это влияние объективным? Допустим, если по этим проектам может быть организован какой-то зрелый структурированный дискурс, в котором стороны готовы сотрудничать, то должность главного архитектора кажется не такой уж тупиковой, и, возможно, в преклонном возрасте я бы ее принял. Если представить, что главный архитектор — это что-то типа волшебника Изумрудного города, то да, я бы хотел такую должность. Город — это и есть бренд. Есть сильные бренды, такие как Нью-Йорк. А Петербург — это пока вялый бренд. Город должен перестать быть местом, где все борются за жизнь, — это может быть место, где всем комфортно, независимо от в­озраста и статуса, и всем есть чем заняться­ и­ куда развиваться. ­К этому нельзя прийти быстро.­ В первую очередь,­ горожан нужно просвещать. Для этого нужно улучшать информационную пространственную среду. Очевидно,­ что архитектура,­ дизайн­ как пространство,­ в котором мы существуем,­ и предметы,­ которыми мы окружены,­ влияют­ на наши умы. ­Если мир-страна-город-улица-дом-квартира-стул в порядке,­ значит, ­умы­ в порядке. ­И наоборот.

Мы все не любим эксплуатацию экотемы в маркетинге капиталистических монстров, но вот если обойтись без «эковертайзинга», можешь рассказать об отношениях вашего бюро с экоповесткой, и насколько вообще легко думать об этом в России (и делать)?

Легко быть экологичным,­ если ты отшельник не взаимодействующие цивилизацией. ­Если­ ты живешь в городе, ­даже если сам ты не производишь пластик и не разбрасывать его вокруг себя,­ ты соприкасаешься с неэкологичным миром и потребляешь его.­ Ты его часть, даже­ если ты сортируешь мусор и носишь рюкзак из переработанных материалов,­ ездишь только на велосипеде, не ешь мясо.­ Мы производим мебель и другие предметы — и используем материалы и технологии, которые для этого необходимы. Производство некоторых экологично, других — не очень. Лучшее,­ что мы можем сделать, — это ­качественный долговечный продукт, который спустя годы­ можно будет отреставрировать, лишь заменив­ некоторые детали. Само по себе наше производство не отравляет среду и не оставляет большого количества отходов. Но для упаковки, например, нам приходится использовать много полиэтиленовой пленки. Мы работаем над созданием упаковки из крафта, но это гораздо дороже. До ­этого еще надо дорасти нам и нашим клиентам.­­Вообще,­ быть экологичным — это ­дорого!­ Мы работаем над созданием продукции из переработанного пластика в коллаборации­ с 99 recycle. Пока что можно купить только вешалки — они дорогие, но красивые. Со временем технологии разовьются, мы будем применять переработанные материалы шире, и они­ станут дешевле. Надеемся в этом году, наконец, выпустить стул. Пока что это скорее пропаганда идеи экологичности, что тоже хорошо.­

А с какими технологическими/ производственными проблемами сталкивается в России дизайн-бюро вроде вашего? Я читал в одном из интервью с тобой про ужасных совершенно подрядчиков, которые просто лепят что попало, потому что нет культуры сотрудничества с дизайнерами.

Мы создавали свое производство с нуля —­ это долгий и тяжелый путь. Любой наш предмет состоит из десятков деталей, каждая из­ которых делается на определенном оборудовании. Оборудование — это дорого. Его ­нужно покупать, ставить куда-то, учиться на нем работать, окупать. Чтобы освоить технологии и начать­ производить что-то качественно, нужны годы, и это убыточные годы. Россия не балует нас экономической стабильностью, и предпринимателей, выбирающих долгую стратегию, мало — все хотят заработать быстро. Отсюда отсутствие опыта и профессионализма, в том числе среди многих производств. Они берутся за любую работу,­ потому что им нужны деньги, — и обязательно косячат, а потом не берут трубку. Конечно, наш­ аутсорс иногда тоже нас подводит, найти­ стабильных партнеров сложно. Но у нас они­ есть! А у дизайнеров мало производственного опыта, они придумывают то, что нельзя сделать, мастерские берутся это делать, и, само собой, у них не получается. А потом все друг на друга обижаются.

Что тебе интересно, кроме дизайна и архитектуры? Ну то есть из каких других сфер насыщаешься идеями и воображением?

Ну, мне много чего интересно. Мне вообще интересна культура: древняя, современная,­ визуальная, музыкальная, социальная, гастрономическая, политическая, физическая...

Вы с другими петербургскими дизайнерами делали проект «Дом»: обставляли модульный дом предметами только петербургских студий. Понятно, что это разовая инсталляция, но в целом насколько часты такие коллаборативные проекты в среде российских дизайнеров? Расскажи, пожалуйста, про дизайн-комьюнити в Петербурге. Что тебя бесит больше всего в коллегах (или даже не в коллегах, а в тех, кто, условно, занимается тем же, чем и вы, — делает мебель в России)?

Вообще проект «Дом» задумывался не как разовый проект. Но до второго руки пока не­ дошли. Идея в том, чтобы демонстрировать актуальные достижения предметных дизайнеров в одном жилом пространстве: в тот раз это был «ДубльДом», в следующий раз может быть другое место. Такие проекты происходят нечасто, потому что индустрия не развита, и предметных дизайнеров очень мало, и всем некогда. Наше дизайн-комьюнити и «те, кто делает мебель» — это все-таки разные компании. Производителей мебели полно, но мало кто из них делает что-то выдающееся и культурно значимое. Меня огорчают мастерские, которые делают копии наших предметов или предметов других мировых брендов. Копирование обесценивает дизайн как таковой, девальвирует значение авторства, запутывает аудиторию и загрязняет рынок.

В любой индустрии есть свои тренды, развитие или стагнация. Если говорить о движении дизайна (интерьеров или шире), как ты его видишь: что тебя радует, а что настораживает? И то же самое хотелось бы спросить про архитектуру.

В мире сосуществует множество трендов, какие-то прогрессивные, какие-то не очень. Российские дизайн и архитектура отстают от многих развитых стран, но тоже развиваются. Мне кажется, качество пространства, в котором мы существуем, — это очень важно, и меня настораживает, что многие наши соотечественники со мной не­согласны, для них это формальность. Но это вопрос просвещения.

Обычно подразумевается, что цель дизайнера/архитектора — сделать функциональный объект. Если еще и стильный, тогда вообще супер. Но есть такая книжка «Спекулятивный мир» про дизайн как общественную критику и способ перепридумывания мира вообще. Понятно, что это вопрос не для быстрого ответа, но какие идеи транслируют сейчас проекты Delo Design и какие, как тебе кажется, получится транслировать в дальнейшем, с более крупными проектами? То есть что бы ты хотел сказать/предложить мебелью и архитектурой?

Наш дизайн — не просто предмет, это способ мышления. В нем нет чего-то первичного: типа функциональный или стильный. Единственный, на наш взгляд, правильный способ создать предмет или архитектурный объект — это найти его суть, выраженную в материале через технологии. Этот предмет должен отвечать своим функциональным задачам и учесть особенности рынка, чтобы быть не только искусством, но и продуктом, который приносит пользу. В таком предмете форма идентична его функции, конструкции, и его экономика­ соответствует его ценности для потребителя. Это работает для любого масштаба дизайна: как для карандаша, так и для целого города. Целесообразность — вот, наверное, одна из ключевых наших ценностей.

Чем бы тебе хотелось сейчас заниматься, если представить, что никаких ограничений в ресурсах нет?

Думаю, что если бы никаких ограничений не было, я бы сошел с ума. Я много чем хочу заниматься, все за жизнь вряд ли успею. Во-первых, нам нужно много оборудования, на которое не хватает денег. У нас много невыпущенной продукции, потому что на нее нет времени. Я хочу запустить линейку одежды, технику и много­ другой продукции. Открыть шоурумы в других­ городах и странах… Это что касается бренда Delo­Design. Также занялся бы девелопментом — купить территорию, построить здание, сделать­ так, чтобы территория развивалась. Еще­ мы хотим сделать промышленный кластер, куда перевезем наше производство и других продуктивных чуваков. Еще какой-нибудь образовательный проект… Конечно, с бесконечными ресурсами я бы хотел построить космический корабль и колонизировать другую галактику, но пока не уверен, что это нужно. Суть дизайна — решать задачи именно в условиях ограниченных ресурсов, и это хорошо. Это делает его интересным.

Текст: Ксения Гощицкая

Фото: Михаил Розанов

«Собака.ru»

благодарит за поддержку партнеров премии

«ТОП 50 Самые знаменитые люди Петербурга 2020»:

ДЛТ

старейший универмаг Петербурга и главный department store города

и

ювелирную компанию Mercury