Рост цен и китайская стоматология: Тамаз Мчедлидзе (МЕДИ) — о том, что ждет частную медицину России после обрушения рубля

Как обрушение рубля на фоне «военной спецоперации», пакет санкций от западных стран повлияют на лечение в частных клиниках, коммерческую медицину в целом?

В медицине, после самих врачей, важная составляющая — это технологии, те же препараты и расходные материалы. Чем направление медицины более технологоемкое, тем более серьезные изменения мы в нем увидим. Например, для ведения стоматологического бизнеса в России используется 10 тысяч единиц позиций. Если мы говорим о лечении высокого уровня, то 90% этих позиций импортные. Почти не нуждаются в медицинских технологиях врачи-психотерапевты, хотя работы у них, наверное, прибавится.

Какие антикризисные меры, на твой взгляд, сейчас будут принимать российские клиники?

Коммерческая медицина пойдет по двум совершенно разным направлениям. Первый — снижение качества за счет экономии на материалах, второй — удержание качества за счет повышения цен. В пятницу, 25 февраля, мы провели в МЕДИ совещание, разработали стратегию с учетом причинно-следственных связей происходящего. Для себя приняли решение пойти по второму пути, если доступ к европейским материалам и технологиям не будет перекрыт полностью.

Что будут делать частные клиники, решившие экономить на стоимости лечения?

Во-первых, искать более дешевые технологии — например, китайские или те, что доступны в рублях. Находить то, что производится в России. Мы ожидаем увеличение объема рынка серых препаратов и аппаратов.

А экономить в клиниках начнут, в первую очередь, на невидимых составляющих процесса. Например того, что касается безопасности лечения, дезинфекции. Это ведь серьезные затраты, которых не видит пациент. Когда он приходит в клинику и решает, стоит ли тут лечиться, ему показывают лишь фасад. Акцент на поддержании фасада будет сохраняться, чтобы пациент покупал, а вот одноразовые перчатки могут стать многоразовыми.

Когда в 90-е в медицину пришли западные технологии, они стоили для россиян безумно дорого. И экономия в клиниках как раз-таки шла на стерилизации. Это, кстати, привело к всплеску заболеваемости гепатитом С по всей России.

Что делать клиникам, которые хотят сохранить качество? Смогут ли они через полгода приобрести новый дорогостоящий лазер?

Если пациенты хотят платить за качественное лечение, бороться за это качество нужно всеми правдами и обходными путями, и для себя мы выбрали такой вариант. Конечно, сложно сказать сейчас, какая степень запретов нас еще ждет.

Если у клиники есть деньги, стоит покупать технологии по старым ценам, потому что новые поставки будут значительно дороже. То, как медицинские дистрибьюторы в России будут поставляться и снабжаться, еще один большой вопрос. Если в 90-е проблема была только в нехватке денег на дорогие технологии с Запада, сейчас мы получим сложности с их приобретением и поставкой.

Это то, что касается частной медицины. Мне уже задавали вопрос: а что будет с государственной? С государственной ровным счетом ничего, будет «заморожено» то, что есть. Соответственно упадет качество лечения, вырастет число «серых платежей» врачам.

Тамаз, какой рост цен на частные медицинские услуги ждет россиян в ближайшее время?

При первой, «экономной» стратегии, будет наблюдаться не сколько повышение цен, сколько снижение качества лечения. Этот эффект, на первый взгляд, незаметный, но накопительный. Что касается второго пути, то сохранение качества лечения подорожает пропорционально падению рубля. 

Цены держатся, пока есть старые резервы расходных материалов и препаратов. Но невозможно запастись медицинскими технологиями больше, чем на 3 месяца: есть еще сроки годности, особенности хранения.

Можно ли в такой ситуации быть оптимистом и прогнозировать какой-то пост-кризисный расцвет в медицине?

Если Россия по экономической мощности сравняется с Евросоюзом, а разработки наших ученых — с разработками европейских и американских коллег, то, конечно, можно прогнозировать пост-кризисный расцвет. Единственное позитивное, что могу добавить: мы полны решимости бороться за уровень и качество лечения, которого достигали, которым пропитались за три последних десятилетия. И мечтаем о скорейшем мире — для меня, как врача, любые военные действия противоречат психическому восприятию мира.