Андрей Перепечко: «Мне комфортно в образе человека, к которому не каждый подойдет заговорить»

Будни архитектора состоят из поездок на стройки, поэтому я ношу вещи, которые можно вытереть рукавом и идти дальше по своим делам. У меня есть теплая куртка Levi’s, джинсовая, с меховой подкладкой. Год назад мех запачкался краской, и я ее специально не оттираю, мне даже нравится, как это выглядит. По одежде могу вспомнить, где и когда я что заляпал, такая своеобразная карта воспоминаний с объектов. Ношу парки, строгие двубортные плащи. Я занимаюсь плаванием, еженедельно играю в футбол, в детстве занимался в «Зените», поэтому ценю удобство и все неубиваемое — классическую обувь не ношу, только Dr. Martins или Red Wings. Не делю лук на повседневный и выходной. У меня в машине всегда есть свитер, куртка и какая-нибудь обувь, чтобы переодеться после работы на встречу. Выходы в свет перестали быть событиями, в ресторан сходить — как на кухню забежать, бутерброд перехватить. Причем уже не важно, гастрономический это ресторан или пельменная. Я могу прийти на любое мероприятие в шапке и в майке, а на свадьбу — в шортах. Летом у друзей была свадьба в Италии, все были в брюках, рубашках и жилетках, я же — в шортах и рубашке с закатанными рукавами, поэтому все умирали от жары, а мне было комфортно.

В Берлине я покупаю винтаж, в Петербурге захожу в магазины Code7, Renegade Store, а еще в H&M и иногда в Massimo Dutti. Украшения разлюбил, ношу только шнурок с крестиком и часы, даже обручальное кольцо не надеваю. Когда езжу на скутере, повязываю бандану. Сейчас еще на мотоцикле езжу в непромокаемых куртках-бомберах, например — William Gibson. У меня есть строительные футболки Caterpillar, по-моему, они круче, чем Versace.

Уважаю шапки, шарфы, перчатки, хотя постоянно их теряю. Уже не то время, когда вышел из дома и засунул шапку в карман, но так, чтобы мама не увидела. Я много работаю, мне нельзя выключаться по болезни. Шапка может быть яркая, оранжевая скажем. Но черный в приоритете, и не потому, что он идет всем, в том числе и мне, а потому, что наш город грязный, хотя и европейский. К черному всегда подбираю какой-то акцент, к примеру — белую футболку. Не люблю одежду с лейблами, стараюсь одеваться так, чтобы было непонятно, вещь какой марки на мне надета. Еще лет десять назад я отрезал все бирки от дорогих вещей. Тогда меня все спрашивали, где я одеваюсь. Наверное, так я привлекал к себе внимание, может, мне хотелось, чтобы со мной разговаривали. Иногда я не отвечал на вопрос, наводил таинственность и этим еще больше интриговал.

Родители у меня простые. Отец — моряк дальнего плавания, ничего не привозил, но от него мне досталась аккуратность. Он всегда ходил с белым воротничком, в рубашке и костюме. Он выпивал, но по его опрятному виду об этом нельзя было догадаться. Мама — трудоголик, от нее мне досталась порядочность. А чувство стиля я наработал сам. В моей молодости не было влияния ни Европы, ни Америки. Я смотрел в кинотеатрах то, что смотрели все. Помню рисованные вручную афиши, бывал на фестивалях итальянского и французского кино. Мой любимый фильм — «Курьер». Я обожал джинсы — пирамиды, варенки. У родственников в Риге купил военную куртку-бомбер с надписями на зеленых рукавах и вышитым самолетом на спине. Я в ней чуть ли не спал. В компании слыл модником, пользовался популярностью у девчонок, это стимулировало меня выглядеть еще лучше. В середине 2000-х я ежедневно носил брюки со стрелками и рубашки, причем везде, даже на стройке, к ним надевал кеды и подворачивал рукава белой рубашки — мне казалось, что это такой итальянский стиль. Тогда, по-моему, так еще никто не делал.

Сейчас мне комфортно в образе человека, к которому не каждый подойдет заговорить или познакомиться. Я без понятия, что модно в этом сезоне. Я из тех, кто прилипает к одной рубашке, она уже рвется, воротник стерт, но я буду носить ее до последнего, пока жена втихаря не выкинет.

Интервью: Наталья Наговицына
Фото: Наталья Скворцова