Софья Эрнст: «Желание припасть к корням особенно сильно во времена турбулентности»

Сначала деятели из ДК «Исток» устроили выставку-блокбастер «Русская свадьба» во Всероссийском музее декоративного искусства, затем — резиденцию на выставке «Россия» на ВДНХ, где фольклорные мастер-классы собирали толпы. И там же по всем правилам поженили 48 пар, завершив поп-ап ДК фееричным фестивалем «Деревня Московская», где сошлись ансамбль бабушек «Воля», Хаски и певица Линда.

Осенью ДК «Исток» обретет прописку на Большой Никитской. Что ж, считаем, при этом доме культуры просто необходимо свадебное агентство. ТОЛЬКО ХАРДКОР ФОЛЬКЛОР!

Преисполнившись, мы с Софьей отправились в фольклорную экспедицию в подмосковную деревню Святогорово и узнали всё о русских слепнях кодах.

Как фольклор и промыслы стали супертрендом

Ровно десять лет назад мы снимали тебя для нашего сентябрьского номера, и в фотосессии на тему русской сказки на обложке ты, Софья Павловна, была с аленьким цветочком. И вот этой осенью в центре Москвы ты открываешь ДК «Исток» — целую экосистему проектов по развитию и распространению русской народной культуры.

Что и говорить, «Собака.ru» — журнал-пророк! Да, мы с командой задумали сделать пространство для выставок, концертов, лекций по изучению корневых смыслов и пониманию своей идентичности — назовем это так. Планируем кафе, книжный магазин с изданиями об этнографии и деревянном зодчестве, коллаборации с дизайнерами на тему русского культурного кода. Но чтобы рассказать, откуда взялась эта идея, нужно начать очень издалека.

Так, ну я устроилась поудобнее.

Я всегда обожала ремесленные изделия и артефакты народной культуры. Думаю, мне передалось это от бабушки, Натальи Ростиславовны, которая фанат всего рукодельного: кружавчики, бисер, вязание. Хотя у нее лютый артрит и пальцы уже скрючены, она с удовольствием вышивает и переделывает вещи, более того, любит отыскать что-то в секонд-хенде и подогнать это под себя: перелицевать, отрезать, пришить кружавчики.

То есть бабушка занималась апсайклом и кастомизацией до того, как миллениалы придумали этому название.

Точно! Появляются новые слова, но суть не меняется. Приданое русские крестьянки собирали с детства, часто оно передавалось по наследству, поэтому вещи из сундуков приходилось подгонять по размерам: в этнографических музеях можно увидеть надставленные или укороченные подолы юбок, переделанные бретели сарафанов, пришитые на видное место лоскуточки дорогой ткани — пэчворк как он есть. Кстати, бабушка с самого моего детства показывала мне ящик, где лежит одежда, приготовленная для ее похорон, — это тоже важная народная традиция. И слава Богу, бабушка жива!

Так вот, я люблю все плетеное, расшитое, связанное и всегда тащила винтаж и рукоделие из поездок по миру. На ремесло сейчас огромный тренд в дизайне и моде: итальянцы Bottega Veneta продвигают фирменную плетенку из кожи, которую делают их мастера. Испанцы Loewe по-настоящему воспевают ручной труд. Американский бренд Bode делает жакеты из старых стеганых одеял и рубашки из скатертей. Наконец-то и у нас появляются дизайнеры, которые не косплеят, а переосмысляют русские коды — винтажные кружева превращаются в одежду Atelier Odor. Старинные вышивки на рушниках и скатертях прабабушек становятся корсетами и платьями в руках Леши Бабанина. Юханн Никадимус делает головные уборы по старинным технологиям, например шитью речным жемчугом.

Я всегда удивлялась, почему в палатках с сувенирной продукцией наших промыслов мне особенно ничего не хотелось купить, не отзывалась эта продукция душе. Только потом, занявшись вопросом вплотную, я поняла, что в советское время народная культура превратилась в массовую, ремесло умирало, фабрики выпускали продукцию на поток. Меня дико радует возвращение запроса на ручной труд и то, что молодые дизайнеры стали делать коллаборации с Гжелью, вологодскими кружевницами, ростовской финифтью, гусевским хрусталем. Что-то похожее делали на рубеже ХХ века княгиня Тенишева в селе Талашкино, где она хотела устроить центр просветительства и возрождения традиционной народной национальной культуры, и промышленник-меценат Савва Мамонтов и его абрамцевский кружок модернистов, когда художники Врубель, Серов, Васнецовы, Коровин обратились к фольклорным темам.

И за это им прилетело: мол, фантазии элиты на тему народного искусства не передают и не сохраняют коды, а насаждают исключительно художественный вымысел.

Это как Александру Сергеевичу выкатить претензию, что он записал подлинный фольклор от няни, а имя свое поставил. Кто отвечать будет, Пушкин? Творчество — всегда фантазия на тему. Сохранением наследия занимаются ученые-этнографы, а мне интересна актуализация. Собственно, ДК «Исток», который мы открываем, как раз про это. Мы же современные люди и не можем жить в прошлом, только в настоящем. Интересно вдохновиться базой, но пропустить ее через тренды, багаж своих знаний, умений, вкусов, представлений о прекрасном и какого-то художественного дара, все это соединить и выдать что-то новое.

Это сейчас мы видим большой тренд на народную культуру. А в начале 2000-х все искали дворянские корни, заказывали родословные от Рюрика, устраивали балы дебютанток и реконструкции торжеств времен Наполеоновских войн. Как ты думаешь, почему взят новый вектор “O, rus!”?

Культура балов — это все-таки жизнь придворных, которые после петровских реформ взяли курс на западную культуру. Ну согласись, странно, когда элита страны говорит на французском языке, как это было принято в России с середины XVIII века. Однако какие-то традиции допетровских времен сохранились именно в деревнях, где уклад жизни особенно не изменился. И вот эта ниточка памяти тянулась веками, даже в советский период она не оборвалась. Сейчас мы переживаем болезненный процесс разрыва отношений с Западом. И когда ты отворачиваешься или изолирован от привычных якорей, то невольно ищешь, а что своего у тебя есть, кроме этих привнесенных ценностей.

Кстати, вспомни про мощный косплей — костюмированный бал 1903 года в Петербурге (грандиозный маскарад в Зимнем дворце, посвященный 290-летию правления Дома Романовых, где знати империи было предписано появиться в специально сшитых к событию исторических костюмах допетровских времен, один из последних императорских балов. — Прим. ред.). Думаю, желание припасть к корням особенно сильно во времена турбулентности: когда трясет, сдувает и выносит, то хочется заземлиться.

И ты заземлилась на ТВ!

Да! Мой драгоценный супруг Константин, наблюдая, как я собираю огромное количество папочек, закладочек и альбомов на тему народной русской культуры, года два назад мне сказал, что самое время сделать программу про фольклор. Он, конечно, абсолютно гениальный человек, который всегда чувствует приближение тренда. Я не знаю, как он это делает.

Любопытно, мы совсем недавно обсуждали с антропологом Светланой Адоньевой, что фольклор, как это ни парадоксально, был элитарным знанием, доступным узкому кругу филологов. Но сейчас настало время, когда все больше людей проникаются этой темой, в том числе благодаря исследовательскому и издательскому проекту «Прагмема», который Адоньева запустила в Петербурге.

Я обожаю книги Светланы, хотя не знакома с ней лично: ее «Свадьбы в России: ценности и социальный порядок» — абсолютно гениальная, можно сказать, настольная книга для нашей программы «Играем свадьбу».

Да, наконец-то про свадьбу! Ты стала креативным продюсером документально-постановочной передачи на Первом «Играем свадьбу», где пары отмечают вступление в брак по традициям разных регионов России. Можно сказать, свадебный путеводитель и тревел-шоу в одном. Кто все это придумал?

Я и придумала. Когда муж предложил мне сделать программу, я стала соображать, что могло бы отозваться у зрителей. Как сделать так, чтобы было не уныло, не старомодно или тяжеловесно. Фольклористы — действительно достаточно закрытое сообщество, которое ревностно относится к наследию, а особенно к его интерпретации или актуализации.

Это правда: мы обращались за помощью при подготовке к твоей съемке, чтобы нам объяснили, как воссоздать некоторые свадебные ритуалы. И фольклористы нам отказали с формулировкой «Не хотим плодить симулякры». Батая, Делеза и Бодрийяра я уважаю, но жаль, что так радикально.

Вот да. Очень трепетные люди. Но их можно понять. Многие попытки адаптировать народную культуру отдают, скажем так, дурновкусием. Я была подписана в соцсетях на фольклорный коллектив «Под облаками». Часть этого творческого объединения — профессиональные этномузыкологи, один участник увлекается деревянным зодчеством, возит экскурсии на Русский Север и даже делает кемпинги: в совершенно билибинских декорациях гости поют, пляшут и изучают культуру региона. Когда мы познакомились, я была совершенно очарована их харизматичностью и горением этой темой. Они и стали ведущими «Играем свадьбу», камертоном подлинности всего происходящего. Я не появляюсь в кадре, потому что иначе это было бы искусственно, а вот они — рассказчики, носители и исследователи традиций — на своем месте. Ты не представляешь, как они зарубаются. Например, нашли в Чувашии музыкантов, которые играют на волынке из пузыря коровы, которую придумали лет триста назад. Это же чистейший авангард, Джон Кейдж рядом не стоял! Конечно же, потребовалось время, чтобы преодолеть их настороженность, потому что они, как настоящие душнилы-этнографы, опасались вот этих, как ты говоришь, симулякров.

Хорошо, а почему ты все-таки решила построить сюжет программы вокруг свадьбы?

Вообще-то меня всегда завораживала тема похорон, отчасти потому, что она стала табуированной, что совершенно неправильно, потому что горе нуждается в проживании. Но ты можешь себе представить рейтинговую передачу про похороны? Вот и я нет. Я вспомнила, как на театральную премию «Золотая маска» в 2022 году в Москву привезли перформанс новосибирской Лаборатории современного искусства «“[Сыра земля]. Коромысли”. Глава 2». Четыре актрисы исследовали виды плача, в том числе свадебного, когда подруги и мать причитают по невесте, прощаясь с прошлой жизнью: девушка умирает — рождается жена.

Мы с детьми смотрели очень классный мультипликационный сериал «Гора самоцветов», где в 90 сериях рассказывается о сказках, легендах и культурных традициях разных регионов и народностей России. И там была история о том, что в представлении удмуртов в жизни человека есть три свадьбы: рождение — свадьба с жизнью, свадьба — союз с другим человеком, похороны — свадьба со смертью. Вокруг этих обрядов этнографами собрано больше всего песен и ритуалов. И тут меня просто пронзило, все сошлось — и я сказала Косте: «Будем делать историю про свадьбы!»

И вот ты стала автором и креативным продюсером программы «Играем свадьбу» — а откуда идея формата? Кто придумал замэтчить клуб путешественников и ликбез по народным традициям?

У каждой области свадебные традиции и костюмы отличаются радикально, поэтому идея совместить тревел-шоу и свадебный путеводитель родилась сама собой. А дальше началось наше большое путешествие. Ведущими стали Галина Лукашевич, Надежда Гусарова, Наталья Прохорова из того самого коллектива «Под облаками», а Арсений Дьяченко и Егор Банкетов пришли к нам из фольклорного ансамбля «Петр Валентинович». Мы сделали пилот, подали заявку на премию интернет-контента ИРИ, нам ее одобрили, дали денег на проект — и мы поехали по стране. В эфире уже 18 выпусков — от Карелии и Пятигорска до Чебоксар и Дагестана.

И муж тебя отпускал в путешествия по всем этим городам и весям?

Я побывала в семи регионах, была и на Русском Севере, и в Суздале, и в Пскове, но в какой-то момент перестала ездить. Как креативный продюсер, я придумываю направление, утверждаю визуал, даю референсы, а потом подключаюсь на этапе монтажа. Например, недавно снималась программа в Бурятии, для которой я определила тему «ветер», что отражено в сторителлинге и манере съемки. Готовить программу помогают исполнительные продюсеры, они связываются с местной администрацией, узнают контакты мастеров, которые помогают нам с оформлением праздничного стола. Регионы в основном заинтересованы — ведь красиво показанные традиции увеличивают их туристическую привлекательность.

Через локальные загсы делаем кастинг: смотрим на динамику, чтобы герои были разные по темпераменту и выпуски бы отличались, где-то более сдержанные, где-то дико веселые. Дошло до того, что поженились наш режиссер Дарья Глазунова и оператор Максим Самсонов — про их свадьбу мы сняли программу в Суздале. Параллельно ведущие собирают в библиотеках и музеях традиции региона, детали быта, обрядовую часть и делают презентацию по костюму.

О, в кадре у героев аутентичные костюмы?

Нет, музеи не дают антикварные вещи на съемки, они очень хрупкие, поэтому мы решили делать деликатную стилизацию. Я очень горжусь, что позвала на программу Валерию Никольскую, авангардного и супермодного стилиста. Она сама собирает образы и привлекает местных модельеров, которые создают свадебные луки по мотивам народного костюма этого региона. Например, современные версии сарафана и душегреи, юбки-понёвы и бешметы из джинсовой ткани. А наш художник-постановщик Алиса Скальская, декоратор и сет-дизайнер, делает классные сервировки исключительно из локальных продуктов. Мне кажется, это дает проекту свежесть и уникальность: я очень довольна картинкой. И пока мы создавали этот предметный мир, много общались с мастерами ручного труда. Мало-помалу у нас накопилось множество всякой красоты. Стало понятно, что мы делаем что-то большее, чем просто телепрограмму, и надо всю эту тему двигать дальше.

Как на ВДНХ Софья устроила музыкальный фестиваль и поженила 48 пар

То есть история возрождения и популяризации традиционного народного искусства тебя максимально захватила?

Она меня взяла в рабы, понимаешь? Я полностью в ее власти. Я не верю в то, что тренды можно создавать искусственно, но знаю, что в тренд можно попасть. И мы попали! Поэтому скорость развития такая сумасшедшая. И тут важно быть окруженной соратниками. Нужны такие же отбитые, отчаянные люди, которые, не думая о сложностях, говорят: «А давай сделаем!» Ночи без сна и трясущиеся руки — это уже потом. Мне жизнь подкинула классных и бесстрашных экспериментаторов.

Пока я думала, как бы выйти за рамки телевизора, встретилась с моей подругой, продюсером и стилистом Юлией Журавлевой, и поделилась своими мыслями. Она посмотрела на все это великолепие предметов и предложила собрать выставку «Русская свадьба». Не знаю как, Вселенная точно нас максимально поддерживает, но в кратчайшие сроки во Всероссийском музее декоративного искусства мы ее открыли. За месяц выставку посетило совершенно немыслимое количество людей, про нас все написали.

Параллельной программой в залах музея мы с Юлей запустили иммерсивные спектакли про обряды и мои кураторские экскурсии. Так мы встретились со зрителем лицом к лицу, начали получать обратную связь, общались с увлеченными людьми. Меня стали звать читать лекции будущим культурологам в МГУ и РУДН. Нас приняло профессиональное сообщество, к нам проявили интерес. И мы с Журавлевой, недолго думая, зарегистрировали компанию «Исток».

И сразу же задумали открыть свой дом культуры на Большой Никитской? Амбициозно!

Не сразу. Сначала мы получили предложение от огромной выставки лучших достижений регионов «Россия» на ВДНХ. Нам выделили павильон и предложили сделать свою программу. Это был пилот нашего ДК «Исток». Мы решили оттолкнуться от музыки: сели и собрали контент-план из мастер-классов, лекций и даже хороводов. А контрапунктом этой резиденции придумали двухдневный фестиваль «Деревня Московская». Я могу тебе сказать, это лучшее, что я делала в своей жизни. Идею фестиваля предложил Сергей Аполлонов, музыкант и создатель группы «Залпом», мы с ним когда-то учились в театральной Школе-студии МХАТ. Он дико зарубился по фольклору после того, как мастер курса отправил их в экспедицию по Кировской области. Считаю, очень важно направлять интерес студентов в сторону народной культуры. На фестивале было всё: ансамбль бабушек из Воронежа «Воля» сменяла пост-хардкор-группа «Ермак!», дагестанский фанк от «нееет, ты что» — этническая Линда, а «Машу и Медведей» — «Петр Валентинович» и Хаски. Это было великое событие.

Почему вы решили сделать акцент именно на музыке?

Музыка — пульс всего. На Руси существовала восхитительная традиция вечорок: люди собирались, пели и танцевали, причем танец был построен таким образом, что пока ты со всеми пройдешься в хороводе, то всех потрогаешь, со всеми за руки подержишься, всем в глаза посмотришь. Это очень живое и чувственное общение, которого сейчас не хватает. Пели везде: за работой, в храмах, дома, на свадьбах — все важные события жизни сопровождались музыкой. И мы решили проводить такие вечорки, чтобы люди, которым интересно и кто хочет научиться, могли собраться вместе, петь и танцевать.

Конечно, было много сомнений: ну кому это надо? И помню, первый-второй день запуска, вечер, я иду из нашего кабинета, заглядываю на мастер-класс, а там тридцать взрослых человек исполняют красивую духовную музыку — был Великий пост. У меня дух перехватило: я поняла, что мы затеяли все это не зря. Еще мы придумали детский спектакль «Финист — Ясный сокол», ведь русская сказка — тоже важный носитель кодов, в ней полно символизма. Взяли сказку из сборника Афанасьева и попытались раскрыть детям, что все в ней на самом деле означает. Чтобы не было академично, позвали молодую команду из мастерской Брусникина с режиссером Алиной Насибуллиной. Музыку нам написал Никита Каменский, который придумал, например, хип-хоп-арию для Бабы-Яги. Да, и еще в нашем ДК на ВДНХ можно было сыграть свадьбу с обрядом: на этот перформанс зарегистрировалось 48 пар.

Получается, вокруг тебя все неистово женятся и выходят замуж. Может, мне к тебе в передачу?

Нет, все-таки спутника жизни я тебе не помогу найти. Это тебе на «Давай поженимся» к Ларисе Гузеевой надо!

Скинь контакт, пожалуйста!

Нужно ли вообще играть свадьбу и зачем нам новый ДК «Исток»

Что из обрядов или ритуалов тебя так потрясло, что ты включила это в свою повседневную жизнь? Для ресурса, скажем так.

Понимаешь, когда ты выдергиваешь обряд из контекста, он не работает. Но что меня поразило, так это то, как легко и естественно жить по установленным традициям, как все начинает само собой происходить. Главное, что мне дала программа «Играем свадьбу», — новый образ мышления, умение анализировать и понимать, что стоит за тем или иным обрядом. Жена входит в род мужа, и очень важно, как она построит отношения со своей свекровью, поэтому прописано, как входить в дом, как дарить подарок, как и чем угощать. Многие ритуалы посвящены тому, чтобы жизнь после свадьбы была счастливая, чтобы был хороший секс. Много любви в них вложено — все же руками делалось, одна вышивка чего стоит.

Есть какие-то, на первый взгляд, непристойные вещи, когда лепят вареники в форме женского органа и кормят ими жениха, комментируя процесс всякими нецензурными прибаутками. В Карелии в предсвадебной бане невесте собирали особым образом березовый веник, чтобы на нем были сережки и шишечки — символ мужского органа. Где-то жениха и невесту друг к другу привязывали, здесь не нужно гадать, чтобы раскрыть значение этого обряда. Все это делалось для того, чтобы из точки ноль родился крепкий союз стараниями и усилиями обоих родов, свахи, самих жениха и невесты, всех гостей — грош цена той свадьбе, которую хорошенько не оттанцевали. Все эти танцы и песни — заряд счастья, который должен питать новую семью всю жизнь. И чем он мощнее, чем больше деталей учтено и обрядов соблюдено, тем плодотворнее будет этот союз. Сейчас по-другому строят отношения: сначала — симпатия и романтические чувства, а потом уже брак.

Возвращаясь к Светлане Адоньевой и ее книге про свадьбы: она рассказывает, что концепция брака по любви — изобретение пропаганды СССР. До этого союзы в России базировались на более практических вещах: династических выгодах, умножении хозяйств, улучшении качества жизни. Не без любви, конечно, но это было не главное.

Меня вот что в ее книге заставило задуматься. Когда мужчина женился, к нему переходило право вести собственную хозяйственную и экономическую деятельность. Брак менял его статус, то есть мужчина получал выгоду. Теперь это утрачено, институт брака нужен женщине для социальной защиты, а мужчина, кроме обязательств, ничего не приобретает. И это серьезная тема. Я часто слышу от знакомых: «Зачем нужна печать в паспорте?» Наверное, этот огромный разрыв обратно не отыграешь, да и женщины обретают все большую независимость. Возможно, сейчас ничто не подталкивает людей к женитьбе, но если опираться на корни, на мудрость предков, то все подсказывает, что брак — это очень-очень важно, собственно, ради этого человек и рождается. Союз мужчины и женщины помогает им тащить телегу под названием «взрослая жизнь» — так положено.

Каким ты бы хотела видеть расписание вашего ДК «Исток»?

Чтобы к нам можно было прийти и послушать реально хорошую аутентичную музыку: за ее качество и подбор отвечают наши этнографы, они не пропустят халтуры. Обязательно программы для детей, возможно, театр. Но самое интересное — это коллаборации, сотворчество. Мы начнем с петербургского концепт-стора локального дизайна «Палаты» Юлии Лобойко, даже сделаем совместный выпуск «Играем свадьбу» из Иркутска, куда Юля с командой отправилась в экспедицию искать мастеров-ремесленников. Я уже говорила, что меня очень увлекает предметный мир, я бы хотела поэкспериментировать с дизайном, с одеждой. Если говорить о глобальном смысле нашего ДК, то это такой шаг назад, чтобы сделать два вперед. От ритма современной жизни не убежишь. Но когда ты обращаешься к традициям, то невольно задаешь себе вопрос: «Где моя опора и мой стержень?» Все стали ездить на ретриты, молчать, медитировать: информационный шум ведет к тому, что ты запутываешься очень сильно, теряешь ориентиры. А корни — это система.

А что ты думаешь про практики с родом и прочие расстановки по соединению с системой?

Ничего не думаю. Их в моей жизни нет. Я выбираю ходить в православную церковь.

Фото: Игорь Павлов

Идея: Яна Милорадовская

Текст: Ксения Гощицкая

Продюсер: Дарья Венгерская

Стиль: Анастасия Соломеина

Визаж: Фариза Родригез

Волосы: Дмитрий Абрамович

Сет-дизайн: Антонина Углова

Ассистент фотографа:Артем Агафонов

Ассистент стилиста: Елизавета Есина

Ретушь: Юлия Пономарева