Интерьер. Квартира Шостаковича

Арифметика такова: квартира стоит тридцать пять миллионов рублей, еще двадцать хотят «за Шостаковича». Композитор переехал на Пушкарскую в начале 1939 года из тесноватой кооперативной квартиры Дома работников искусств на Каменноостровском (тогда Кировском) проспекте, 14. Здесь были написаны Шестая и Седьмая симфонии, Первый квартет, Квинтет, оркестрован «Борис Годунов», здесь собирались друзья и консерваторские ученики. Здесь 25 сентября 1941 года в блокадном городе отмечали 35-летие Дмитрия Дмитриевича. 1 октября 1941 года Шостакович с семьей был эвакуирован в Москву, а затем в Куйбышев (Самару). После войны, уже осев в Москве, Шостаковичи передали свою ленинградскую квартиру родственникам. Старшая сестра жены композитора, художница Ирина Варзар жила здесь с дочерью до 1980 года. Мечтая разъехаться, они обращались к властям с просьбой предоставить им в обмен две квартиры, но расселить их взялся «частный инвестор» Михаил Пучнин, нынешний владелец. Несколько лет ушло у него на ремонт, он сохранил все, что можно было сохранить, — оригинальную планировку, паркет, привел в порядок двери и рамы, старинную фурнитуру. К счастью, тогда еще не существовало быстрых и современных решений в виде стеклопакетов и подвесных потолков. Более того, в 1990-х он докупил соседнюю квартиру, бывшую черную половину барских хором, ставшую в годы уплотнений и оптимизаций дореволюционного жилищного фонда отдельным помещением. И если Шостаковичи в конце 1930-х занимали четыре комнаты — парадную анфиладу окнами на Пушкарскую, то сейчас квартира вернулась к своим дореволюционным габаритам в 240 квадратных метров. На этом сюжет исчерпывается, поскольку из вещей, «помнящих композитора», в квартире осталась лишь старинная чугунная ванна. На фасаде еще висит мемориальная доска (скульптор Левон Лазарев), а в курдонере со стороны Кронверкской улицы — бюст композитора (скульптор Александр Черницкий). Ну и, что немаловажно, в доме не проводилось капремонта, так что стены, если кто-то озабочен максимальной подлинностью пространства, те же.

_{Нынешний хозяин Михаил Пучнин увлекался антиквариатом. Готов уступить коллекцию вместе с квартирой.}

_{К 1936-му Шостакович смог «построить кооператив» в Доме работников искусств на Кировском проспекте.}

_{Гостиная в центре анфилады, слева — кабинет, справа — спальня.}

_{Козырь квартиры на Пушкарской в том, что в ней не было капремонта, уничтожающего обычно лепнину, старые рамы и двери.}

Сегодня квартира продается со всей обстановкой, а поскольку владелец, как и его отец, увлекался антиквариатом, кого-то может заинтересовать и их собрание. Хозяин, впрочем, не скрывает, что большая часть мебели, которую видно на фотографиях, — новодел, реплики на старинные вещи, сделанные петербургскими реставраторами. Рано или поздно квартиру, конечно, продадут, поскольку у нее масса достоинств: престижный район, солидный метраж (угловая лоджия — 22 метра!), к ней прилагаются два гаража во дворе. Интереснее другое: во сколько в итоге обойдется покупателю «культурное обременение» и что он с ним будет делать? Надо сказать, что если проявить некоторое усердие и проштудировать справочники «Весь Петербург» («Весь Петроград»), где публиковались адреса огромного числа горожан, то жители старых домов в центральных районах зачастую могут найти тени великих если и не у себя в квартире, то в том же или соседнем подъезде. Ведь кто-то и сейчас живет в комнатах, где умер Чайковский, арестовали Хармса, Кустодиев писал портрет Шаляпина, сочинял «Игрока» Прокофьев, бывал у Бриков в гостях Маяковский, кто-то пьет чай в бывшей гостиной Дягилева, где собирались мирискусники, выходит на крышу через башню Вячеслава Иванова. Дом на Пушкарской — часть жилищного комплекса на Каменноостровском, 26–28, известного как «дом трех Бенуа», — по разным причинам рекордсмен по количеству знаменитых жильцов. Если бы решили вспомнить их всех, мемориальным доскам не хватило бы места на фасадах. Например, ту же квартиру номер пять до Шостаковича занимал знаменитый полярный исследователь Рудольф Самойлович, участвовавший в спасении экспедиции неудачливого покорителя Арктики Умберто Нобиле, а гараж, продаваемый в комплекте с квартирой, по уверению хозяина, принадлежал народному артисту Николаю Черкасову — Александру Невскому, Ивану Грозному и царевичу Алексею из важнейших кинолент сталинской эпохи.

_{Часы из родительского дома Шостаковичей.}

_{В музее собраны афиши и фотографии ленинградского периода жизни композитора.}

_{Гостиная в квартире на Марата.}

_{Фотография Хемингуэя лежала под стеклом на письменном столе Дмитрия Дмитриевича.}

_{Семья Шостаковичей, Мите — четыре года.}

_{Дом на Пушкарской, квартира композитора — на предпоследнем этаже.}

Лариса Чиркова представитель Фонда Ростроповича в Петербурге  Сегодня мало у кого есть возможности и реальный интерес сделать еще один музей Шостаковича в Петербурге. Мстислав Леопольдович и Галина Павловна ощущали его создание своим внутренним долгом, Шостакович был их близким другом, дорогим, любимым человеком. А они сами — первыми исполнителями многих его сочинений. Так что этот музей несет отпечаток и их личностей, их дружбы с Шостаковичем.

НЕИЗВЕСТНАЯ ЭКСПОЗИЦИЯ
Но не надо забывать, что городское население до прописок и регистраций было менее оседлым, большинство горожан квартиры снимали и меняли их чуть ли не каждый сезон. Так что многозначительное «Здесь жил…» необязательно означает, что кто-то великий жил в указанном месте долго, скорее всего, он еще много где жил. Тех же адресов Шостаковича в Петербурге с десяток, и дольше всего — с 1914 по 1931 год — композитор жил на улице Марата, 9. Этот адрес полезно вспомнить потому, что там уже существует музей-квартира Шостаковича. Агентство, занимающееся продажей объекта на Пушкарской, возможно, мечтает, что кто-нибудь захочет пройти путем Мстислава Ростроповича, который выкупил квартиру Шостаковича на Марата, где композитор провел детство и юность, и создал там музей. Ростропович смог заплатить всем, кто хотел «за Шостаковича», расселить коммуналку, восстановить прежнюю планировку, заодно отремонтировать квартиру снизу. Но что самое главное — знаменитому музыканту и преданному другу Шостаковича удалось собрать в этих стенах подлинные вещи композитора. Теперь на Марата находится та мебель, что когда-то стояла на Пушкарской и сохранилась в семье Варзар. Сын композитора Максим Шостакович передал в музей письменный стол отца, на котором до сих пор все предметы стоят точно так же, как при жизни Дмитрия Дмитриевича. Детективным образом нашли семью, в которую попал рояль Шостаковича, — его выкупила и подарила музею Ирина Антоновна, вдова композитора. Дополнили экспозицию письма, ноты, черновики Шостаковича, фотографии, программки и афиши с концертов и спектаклей. Вот готовый музей — в мемориальных стенах, с подлинными вещами, с квалифицированным научным сотрудником, с соблюдением необходимых норм для публичного посещения. И никому не нужен. Его не берут под свое крыло ни Театральный музей, ни Консерватория, ни город. Есть надежда, что он станет филиалом московского Музея музыкальной культуры имени Глинки и тогда будет открыт для посетителей. Пока же квартира существует как частная, увидеть которую можно лишь по предварительной договоренности с сотрудниками Фонда Ростроповича. Что может быть на Пушкарской? Идеальный вариант — квартиру купит кто-то, для кого имя Шостаковича не пустой звук. Музей создать там вряд ли получится, но есть возможность сохранить нетронутым мемориальное пространство той самой петербургской квартиры, где была написана Ленинградская симфония.

4 ДЕТАЛИ

	1. Рояль Шостаковича, проданный в 1930-е годы, долгие годы стоял в семье Клавдии Шульженко. Выкуплен у ее наследников и подарен музею вдовой композитора Ириной Антоновной Шостакович.
	2. Современная люстра из квартиры на Марата, 9, имитирует стиль начала ХХ века.
	3. Ноты модного фокстрота «Таити-трот», обработка которого выполнена Шостаковичем.
	4. Портрет отца, сделанный Максимом Шостаковичем. Подарен музею на открытие.

Текст: Анна Петрова

Фото: Игорь Симкин