Недели моды исчезнут, а носить будем черепа коров — пророчества админов телеграм-канала Golden Chihuahua

Действующие лица:

Саша Амато фэшн-журналист, админ телеграм-канала Golden Chihuahua с 48 тысячами подписчиков

Лиза Серпова младший админ, модель, преподаватель

Саша Генералова редактор рубрики «Искусство» «Собака.ru», куратор

Лима Липа админ телеграм-канала о моде Bulochka s pereulochka, фоторедактор  «Собака.ru», стилист

Действие первое

Саша Амато, Саша Генералова, Лима Липа
 

Генералова: Тебе не кажется странным, что традиционные медиа призывают на свои страницы админов телеграм-каналов? 
Амато: Я не считаю нормальным, когда одно СМИ берет интервью у другого СМИ — телеграм-канала — и спрашивает, почему оно стало таким хорошим. Логическая цепочка нарушается, и людям неинтересно это читать. Когда я поступил на первый курс журналистики, мой препод сказал: «Журналист — это человек, который смотрит на жизнь маленького человека, на то, что ему интересно». Долг журналиста — выковыривать жизненный опыт из любого человека, будь то владелец тг-канала, модель, блогер, дизайнер. Поэтому на всех своих интервью я не спрашивал дизайнеров, как они придумали свою коллекцию. Я спрашивал: «Откуда вы родом? Какое было ваше детство, как вы дошли до такого состояния?» Мне хотелось бы, чтобы в глянец вернулась человечность, ну как в сериалах арка персонажа: у него есть трудности, и он их превосходит. Хочется, чтобы медийных личностей в интервью делали людьми, а не какими-то картинками, которые клоунским образом пытаются крутиться в мире масс-маркета и моды — это абсолютно не интересно читать людям.

Генералова: Иногда кажется, классический глянец совсем перестал соответствовать современности и скоро умрет, останутся только телеграм-каналы.
Амато: Я приехал в Москву 6 лет назад работать в Interview Russia, потом журнал схлопнулся. Я поработал год в Buro 24/7, затем там сменился весь редакционный состав и работа тоже схлопнулась, затем был Cosmopolitan и какие-то мелкие работы. И я понял, что с прессой что-то странное происходит.

В этот год апокалипсиса мы видим, что бюджеты глянца тратились неправильно. Для читателя, который привык к интернету, журнал должен выглядеть привлекательно — так поднимаются тиражи и окупаемость, оправдывается само существование издания. В России из-за кумовства и безграничной коррупции, а также вакуумного пузыря, в котором жили издатели, все стагнировало. Понятно, что хороший глянец — это рекламная афиша, иногда сделанная со вкусом. Но когда он полностью превращается в рекламную афишу — это заболевание. То, что журналы начали обращаться к блогерам, инстаграмщикам, к админам каналов — симптом заболевания.

Липа: Как ты начал вести канал?
Амато:  Я вернулся из Лондона, мы начали общаться с Лизой Серповой и поняли, что это дружба навсегда. Мы создали канал, чтобы постить скрины наших матерных чатов с шутками за 300 — Серпова решила, что это гениальная идея. Я нехотя завел канал, начал периодически выкладывать в него какие-то вещи, мои друзья и подруги подписались и прорекламировали: за неделю набралось 6 тысяч человек, потом 12 тысяч. И я не понимал, что с этим делать, и до сих пор не понимаю. Сейчас у меня берут интервью для Business of Fashion, в большой материал про российский телеграм и как все туда перебрались, но я не мог человеку с Запада объяснить, почему это произошло, потому что секрет этого я понять не могу. Возможно, потому что телеграм построен как мессенджер — кажется, ты общаешься со знакомым, и пробивается стена недоверия. 

Липа: Как вы с Лизой делите контент в канале?
Амато: Лиза — идейный вдохновитель, красивое лицо, которое я могу показать. Мне понравилось говорить «младший админ», сам факт, что есть такой загадочный младший админ.

Генералова: Журналы берут интервью у телеграм-каналов, а каналы постят «ковры» и эдиториалы — такой уроборос. Тебе не кажется, что принт благодаря каналам становится вновь актуальным и интересным?
Амато: Пару раз люди из российского глянца мне писали: а почему вы сделали репост канала, который взял нашу фотосъемку, и запостили себе в канал? Люди в принте не понимают, что это круто. Боятся сделать этот прыжок, потому что им кажется, что переход в блоговый формат снимет загадочность с их прессы. Но мне кажется, что и телеграм пресытится количеством модных блогов, и рекламодатели уйдут куда-то еще. А сейчас там настоящая золотая жила. 

Генералова: Не только золотая жила, но и серьезное влияние.
Амато: Конечно, все читают канал, даже если делают вид, что нет. Например, у меня была история с Дуа Липой. Сначала мне написала российская пиарщица лейбла Дуа Липы потому, что я сделал пост, издевающийся над Дуа Липой. Затем мне сказали, что, мол, Дуа Липа будет рада видеть меня на концерте в Москве, мне устроят и бэкстейдж и автографы. В итоге концерт в Москве не случился, и я, непонятно зачем, получается, удалил этот пост из канала. А я ведь даже не слушаю Дуа Липу.

Липа: Недавно ты говорил, что от модных показов все отказываются, потому что это ­нелогичная трата ресурсов. Какая трата ресурсов будет оправданной? Ведь бренду все равно нужно формировать свое ДНК и создавать контент. 
Амато: Вещи, которые сейчас будут приносить деньги, не стоят нисколько. Вот Тельфар Клеменс запостил у себя сториз о предзаказе на все свои сумки, любой формы и размера, в любом количестве. Все мои знакомые фэшн-журналисты заказали. Эта история стоила бренду 0$. Никаких ресейлеров, никаких кампейнов. Все зависит от того, насколько человек умело и ловко вписывается в современную новую парадигму. Понятно, что показы и недели моды не работают — это сомнительная прибыль для дизайнера и организатора. В онлайне то же самое. Кто-то получил невероятное вдохновение от показа и станет потом Александром Маккуином? Нет. Чтобы раскрутить свою коллекцию, не нужен высокобюджетный ивент. Конечно, можно говорить о неделях моды как об устоявшемся порядке, но мы видим, как это сейчас все развалилось — показов нет, потому что все боятся короны. Нью-Йоркские недели захлопнулись еще до короны. «Мы будем показывать только в Париже, в 20 минут всунем мужскую и женскую коллекцию, а остальное смотрите в инстаграме». Самый легкий способ создать бренд — это система дропов. В России это прижилось — у нас тысячи мелких стритвир-брендов, которые процветают за счет дропов, хотя они все одинаковые.

Генералова: Раньше журналы концентрировали в себе современность, в 90-е из Европы привозили Face или Dazed & Confused — и по одному номеру можно было понять, что круто в визуальном искусстве, моде, музыке. Сейчас за это отвечают телеграм и инстаграм.
Амато: Эти журналы роднит с телеграмом то, что в них нет цензуры. В российской прессе цензура есть. Телеграм привлекает возможностью говорить открыто и без страха. Всем плевать на отписку подписчиков — это миф. Самый большой страх админа — что за обнаженку заблокируют. Открытость — это главное преимущество. Читатели чувствуют, когда журналист пишет свободно, а когда — под указкой. Если контроль большой, то все выглядит топорно и мануфактурно. А в телеграме рядом стоят канал банка и канал про наркоманов. Сейчас одно иностранное издание зарубило мне текст о том, как русские тиктокеры покупают через эту соцсеть наркотики. Тикток же может просто пригрозить изданию судами — это никому не нужно.

Липа: Сейчас мода аккумулирует актуальную повестку: например, экологичность, этичность. Эксплуатирует то, что придумывают художники, я имею в виду бесконечные коллабы. Значит ли это, что мода не нужна?
Амато: Мода, как и искусство, никому ничего не должна и никому не нужна. Но мода выполняет свою социальную функцию как кусок социальной системы. Это отражение человеческого состояния — политического, климатического, экономического, социального. Она определяет, что люди готовы носить в тот или иной временной отрезок. Она не нужна как индустрия, но она существует, и ее надо обслуживать. Мода как пчелиная королева-матка, которую обслуживает куча трутней — просто потому что она есть. Это ошибочное мнение, что редактора Vogue решают, что носить в следующем сезоне. Мода сама решит, в зависимости от социальных условий человечества в разных странах, что ­релевантно и что соразмерно носить в следующем году. А обслуживающая структура обернет это в красивую упаковку и скажет: мы решили, что надо носить юбки из листьев, кости животных — потому что у нас кончится мир. Или черепа коров — потому что будет апокалипсис. Телеграм — это кусочек от кусочка этой обслуживающей системы. Мне хочется, чтобы люди не шли за толпой, а двигались в своем направлении.

Генералова: А что носить в следующем сезоне? Маст-хэв этой осени?
Амато: Ну я сказал же: черепа коров носить. Чего пристали? 

Генералова: Все равно об этом приходится писать фэшн-редакторам. 
Амато: Слушай, опять наденут какие-то платья жуткие цветастые, сожрут и переварят старый тренд. Какая вообще разница? Ну введут пиратский стиль — Вивьен Вествуд придумала его в 1981 году, и будут какие-нибудь ботфорты, потому что мода циклична. 

Липа: Тебе самому что интересно читать и за чем следить?
Амато: Я же сказал — про людей. Если есть интересная история у человека, то она стоит 10 лонгридов о том, почему оранжевый — это прекрасно. 

Липа: При этом ты говоришь, что надо писать про того, с кем можешь себя соотнести, но у самого посты про Джиджи Хадид и Кафельникову. Кажется, это совсем не те персонажи.
Амато: Ну почему? У Джиджи болезнь Хашимото, она раздутая, как пельмень. И вообще, говорят что она свою беременность придумала, чтобы Зейна Малика вернуть. Это же интересно!

Генералова: Окей, расскажи тогда нам свою историю, в чем твоя изюминка?
Амато: В Лондоне у меня был свой бизнес почти 10 лет, очень успешный: я помогал русским чувакам получать кредиты в британских банках на выгодных условиях. Когда я только начинал, мне было 17 лет. Ну и представь: приезжали эти настоящие питерские бандюки из 90-х, которые хотели что-то в России построить: коровник там, или логистический центр. Я везу их на театральный банкет в замок Хэтфилд, где Елизавета I жила, вокруг актеры, а со мной рядом пьяный мужик из Воронежа лезет через стол и орет: «Хочешь, я тебе уши сейчас отрежу? Ты понял?» Все это закончилось после присоединения Крыма — все захлопнулось буквально за пару месяцев, и я остался без заработка. Я приехал в Москву с 5 тысячами рублей, не было ни квартиры, ни друзей, ни одного знакомого человека даже. В Великобритании жуткая безработица, а в России ты всегда найдешь что-то через друзей или знакомых. Вот моя изюминка — я чувак, который приехал из ниоткуда и благодаря телеграму я зарабатываю. Мне кажется, это вдохновляющая история. 

Действие второе

Лиза Серпова, Саша Генералова, Лима Липа

Генералова: Что ты делаешь в Golden Chihuahua как младший админ? 
Лиза Серпова: В канале у меня роль жены Коломбо — как вы помните, в сериале он постоянно о ней говорил, но никто ее не видел. Иногда Саша постит в канал скрины нашей с ним переписки, но я прошу его притормозить. Я потому и не пишу в канал — не хочу нести ответственность за свои слова перед широким кругом. В интернете каждый может написать автору что угодно, оскорбить, начать спорить. Саша сталкивается с этим ежедневно, а у меня нет сил и времени на это. Неадекватные люди обижаются на посты, пишут Саше, а у меня нет энергии на эти взаимодействия. 

Генералова: А ты не думала завести свой канал про моделинг и делиться опытом?
Лиза Серпова: Саша постоянно ругается со мной на эту тему. Но я пришла в моделинг 13 лет назад — те истории уже не актуальны. В 16 лет я поехала из Петербурга в Париж с кнопочным телефоном и бумажной картой — ни смартфонов, ни форсквера, ничего подобного не было. 

Липа: Раньше в моделинге было проще?
Лиза Серпова: Было иначе. Я профессионал с портфолио, но человек смотрит и видит — у меня 3,5 тысячи подписчиков в инстаграме. А есть девочка с фейстюном и бодитюном, но с сотнями тысяч фолловеров — скорее публичная персона, а не модель. Клиент возьмет ее, потому что она выложит съемку в инстаграм — это маркетинговый ход. Раньше можно было быть белым листом — кастинг-директора всех знали в лицо без всякого инстаграма. Сейчас социофобам сложнее пробиться, это касается всех профессионалов: и дизайнеров, и художников. Мне было проще тогда. 

Генералова: У тебя 3,5 тысячи подписчиков, а у других моделей сотни тысяч? Не обидно?
Лиза Серпова: Нет. Мне приятно, что на меня подписаны люди, которые за время нашей дружбы сделали карьеру. Неймдроппингом мне заниматься не хочется. Но, например, с Дашей Малыгиной мы знакомы с тех пор, как мне было 15 лет. Она суперзвезда, а я Лиза Серпова, но мы общаемся, как и раньше. Соцсети в принципе отнимают личное пространство, отнимают часть тебя настоящего. Если ты профессиональная красивая модель, то людям не понравятся посты с фото, где ты пьешь пиво в падике и орешь «Сектор Газа». Общественность хочет видеть привычное: у модели красивая жизнь.

Генералова: Кстати, сколько тебе лет? Амато нам сказал, что ты в том возрасте, когда модели уходят на свалку истории.
Лиза Серпова: Мне 28, и я до сих пор работаю на съемках тинейджерских брендов рядом с девочками, которые на 10 лет младше. Когда я начинала, то не было моделей старше 22 лет, а кто старше — те уже суперзвезды. Сейчас нет супермоделей: есть модели-селебрити и «старушки» вроде Наташи Водяновой, которую мы так любим. Сейчас карьеру можно начать в 27, с бедрами больше 90 см и с ростом меньше 167 см. Когда я начинала, никто из нас не думал, что мы после 25 будем работать. Этот бред, слава богу, закончился. В России больше зарабатывают модели старше 30 лет, даже 40, потому как много брендов с аудиторией 30–50 лет. Поэтому модели агентства «Олдушка» так популярны — это лучший проект в России в индустрии моды. Некоторые модели начинают вести свое СМИ, блоги, YouTube, кто-то переходит в индустрию в качестве букера, и у них это хорошо получается.

Липа: Ты ушла в преподавание?
Лиза Серпова: Мне интересно преподавать даже тем, кто не хочет быть ­моделью, просто хочет чувствовать себя уверенно, красиво фотографироваться. Амбиции создавать суперзвед у меня нет, моделинг мне не так интересен, как человек. Я хочу, чтобы женщины, которые приходят ради привлекательных для мужчин фото в инстаграме, после моих уроков подумали: «А это ли мне нужно на самом деле?»

Генералова: А что им нужно на самом деле?
Лиза Серпова: Мне кажется, женщинам нужно признать свою уникальность, полюбить себя и поверить в свои силы, не обращая внимания на чье-либо мнение. К примеру, я могу подойти и сделать на улице комплимент красивой женщине, но очень редко кто с достоинством ответит: «Да, спасибо». Обычно теряются и не знают, что сказать. Грустно видеть пары, где женщина наряжалась, а рядом с ней какой-то...Вот недавно даже на Новой Голландии такое видела. Мужчинам не говорят «Ты должен соответствовать», а женщинам говорят. Что это за слово такое — соответствовать? Очень красивые неуверенные в себе женщины — это признак современной России.

Липа: Но индустрия их на это и провоцирует.
Лиза Серпова: Не совсем индустрия, мода лишь поддерживает общественный уклад, в котором принято, что женщина — это украшение с репродуктивной функцией. Все-таки я считаю, что мода - это отражение жизни общества и она меняется вместе с ним, она вторична. Мода через модель показывает идеальную женщину своего времени: например, благодаря сексуальной революции, в 1980-е годы, женщинам разрешили показать агрессивную сексуальность. Взгляд «мальчик, водочки нам принеси» — это Линда Евангелиста, Наоми Кэмпбелл. А сейчас? Супермодели — прошлое, а идеальная женщина — перекроенная Белла Хадид. Самая красивая женщина — со встроенными фильтрами инстаграма на лице. Это больно и странно для меня, потому что с одной стороны, фем- и лгбтк+-движение сейчас вышли на новый уровень, о многом стали говорить, о чем раньше было принято молчать, к тому же появились разные типажи моделей, включая plus size и best age. Однако, это все-таки лицемерие, ведь моделей до сих пор заставляют худеть и меняться. Даже в модной тусовке бодипозитив зачастую воспринимается в штыки. Хочется преобразить опыт в этой токсичной индустрии на пользу обществу. Ученицы удивляются, что я тоже чувствовала себя толстой и некрасивой, например.

Липа: Амато рассказал, что скоро ты открываешь свою школу для моделей. Часто такие школы — это обман девочек.
Лиза Серпова: Да, школы берут деньги, но преподают девочкам некомпетентные люди — играют с чувствами тех, кто надеется на билет в модную индустрию. Но если подходить к делу с умом, можно хотя бы научить девочек ходить на каблуках — модели этого уже не умеют. Я хочу сделать полезный честный проект с профессионалами, которых я знаю — историками моды, стилистами, визажистами, тренером с опытом легкой атлетики, ОФП, хореографии. Девчонок сейчас в 13 лет отправляют в Китай на смены по 13–15 часов, они ломают себе спины, щиколотки, потому что никто их не учит держать осанку, у них даже мышцы не сформированы. На здоровье моделей всем наплевать — в 25 лет им это аукнется. Мне такие девочки пишут, и я с ними занимаюсь. Сейчас ведем ремонт в пространстве в центре Петербурга — хотела стартануть в мае, но из-за ковида пришлось отложить открытие. Инвесторов у меня нет — я все делаю своими силами. 

Креативный продюсер: Лима Липа
Фото: Алиса Гулканян
Стиль: Александра Дедюлина
Визаж и укладка: Маргарита Бузова
Арт-объект: мультимедиа художник и дизайнер sapunova.friendly