Новое имя на мировой звездной оперной карте, тенор Юсиф Эйвазов, в этом году дебютировал в «Турандот» на сцене Мариинского театра, а осенью доберется до Большого, где споет в «Манон Леско» вместе со своей супругой Анной Нетребко.
Выступления в Мариинском театре было необходимо с разных точек зрения, в том числе и для того, чтобы люди, которые придут, в конце концов поняли: «Ну да, муж, но ведь поет же!» В Вене, где я в начале мая пел «Турандот», многие были скептически настроены в мой адрес. «Ну как же так?! Она — лучшая, он — со средней карьерой, она его за собой тянет». Разговоры такие были, но они стремительно сходят на нет. На первом спектакле мне хлопали сдержанно, но не букали. Можно быть мужем, братом кого угодно, но если ты не сдаешь главные экзамены на сцене, никто не поможет, ты не попадешь ни в лучшую десятку, ни в пятерку. Участие в «Турандот» стало таким экзаменом, который я успешно выдержал у публики. Но я прекрасно понимаю, что мне придется такие экзамены сдавать дольше и больше, чем кому бы то ни было.
Естественно, обо мне будут говорить много чего и всегда. У недоброжелателей было бы больше карт, если бы я был бездарностью. Вот тогда посыпались бы шишки. Сегодня даже те критики, которые когда-то не жалели яда, вынуждены признать, что Юсиф Эйвазов — тенор, который не стоит на месте. А что еще требуется от певца? Я спокойно и уверенно продолжаю работать и выносить результаты этой работы на сцену. Когда мне это надоест, я перестану петь. Зависть же в нашей профессии — первый враг и шаг к поражению. Как только начнешь думать, что у него получается лучше, — можно ставить крест. Это чувство нужно уничтожать на корню. Я прекрасно понимаю, что никогда не буду Доминго или Паваротти. Они сделали свою историю, заняли свою нишу. У меня свой путь. Я его ищу, пока получается.
Мой голос действительно не похож ни на чей. Но так природа распорядилась. Когда я пою верхние ноты, открывается какой-то клапан, как будто сам по себе — открывается именно на верхних нотах, и там просто можно жить! Это какая-то вот «труба». Если певец открывает ее, то это навсегда. Я очень много думаю о дыхании, которое для певца жизненно необходимо. Тогда широко открываются легкие, возникает свобода.
Я чувствую восточного принца Калафа как персонаж намного больше, чем, скажем, вердиевского трубадура Манрико. И Туридду в «Сельской чести» Масканьи — тоже мое, потому что на Сицилии издавна селились арабы. Но Калаф в моих глазах — не стопроцентно положительный герой. Этот человек смог спокойно смотреть на смерть двух близких ему людей — отца и Лиу. Понятно, что Лиу — служанка, но она же спасла отца, заботилась о нем во время странствий. Лично мне в сцене пытки отца и гибели Лиу становится за своего героя безумно стыдно. Я никогда не знаю, как ее играть, потому что это неправильно — так не должно быть. Мне противно его бахвальство. И после всего случившегося он совершенно спокойно продолжает хеппи-энд с Турандот. При этом она приказывала казнить чужестранцев по конкретным правилам, условиям. К тому же на добровольных началах: хочешь отгадывать — отгадывай, но имей в виду, что все может плохо кончиться. Хотя это сказка, конечно, ее невозможно судить по реалистическим законам.
Если бы Анна была Турандот в жизни, у нас бы, конечно, ничего не получилось. Если уж на то пошло, она больше Сантуцца из «Сельской чести», кроткая в жизни. Это ее видят «генералом на шпильках» — ничего подобного! Дома она совсем другая. Никакой генеральши. Она замечательная жена. У нас все держится на взаимоуважении. Есть моменты, когда она понимает, что надо остановиться и помолчать. Чисто женская тактика. Если она не права, она всегда скажет: «Прости, была не права». Так же и я. Но никогда никакого доминирования. Иначе мы бы не жили вместе. Мы слишком темпераментные. Нужно найти баланс — мы его нашли и прекрасно уживаемся в равновесии. Есть вещи, которые не нравятся ей и которые не нравятся мне. Она, например, знает, что я разбрасываю вещи — так у меня с первого класса, и в тридцать девять лет привычку уже не изменить.
В этом году меня ждет много дебютов — выступлений на разных крупных оперных площадках. В берлинской Штаатсопер будет «Трубадур» под управлением Даниэля Баренбойма, на Новой сцене Большого театра мы с Аней споем в «Манон Леско» Пуччини в постановке Адольфа Шапиро, в Баварской опере в Мюнхене спою Макдуфа в «Макбет» Верди, 25 июня — партию Радамеса в «Аиде» в Арене ди Верона. В следующем году запланированы «Андре Шенье» в Праге, «Сила судьбы» Верди и «Адриана Лекуврер» Чилеа в Мариинском театре. Хочу реализовать мечту — спеть «Отелло» под управлением маэстро Валерия Гергиева.
текст: Владимир Дудин
фото: архивы пресс-служб
Комментарии (0)