Екатерина Семенчук: «У нас с Нетребко все совпадает и по-человечески, и по-музыкантски»

театр

Cолистка Мариинского театра в феврале стала участницей грандиозного события в мире классической музыки: для концертного исполнения и записи в Риме вердиевской «Аиды» оркестром и хором Академии Санта Чечилия дирижер Антонио Паппано собрал состав мечты — лучший из возможных на сегодня в мире. Екатерина была приглашена на партию Амнерис, которую с оглушительным успехом исполняла ранее в ЛаСкала, Королевском театре Сан-Карло и в Мариинке. Знаковый релиз будет выпущен крупнейшим лейблом звукозаписи Warner Classics.

Не знаю почему, но студийная запись «Аиды» не делалась уже едва ли не четверть века. Весь процесс длился десять дней, что крайне мало для такой оперы, да и они пролетели как один миг. Как известно, оперу не может сделать один певец. Согласно сюжету «Аиды», в ней несколько центральных персонажей, соответственно, формируется команда, и очень важно, чтобы все понимали друг друга и могли воплотить сюжет вживую. Я счастлива, что у нас с моими замечательными коллегами Аней Хартерос, Йонасом Кауфманом, Людовиком Тезье, Эрвином Шроттом и Марко Спотти это получилось. А самая значительная роль была у Антонио Паппано. Я считаю, что опера всегда получается такой, какой ее видит дирижер. Это полностью его концепция, он помогает публике понять чувства героев, из-под его руки возникают не только звуки, но и весь смысл произведения. Маэстро Паппано проживает каждую партию, в самых драматических моментах он страдает так же, как герои на сцене, и я чувствую, что мои эмоции сильно зависят от его руки. Он собрал нас всех в старинный сюжет и помог воплотить его в музыке.

Сила Судьбы

На самом деле Антонио Паппано, музыкальный директор Ковент-Гардена и оркестра римской Академии Санта Чечилия, пригласил меня к участию в этой записи более трех лет назад, в день нашего знакомства в Лондоне. Дело было вечером, я думаю, он был уже очень уставшим после череды репетиций, но, увлеченный взаимным интересом, несколько часов играл мне на рояле, а я без остановки пела то, что особенно люблю: Кармен, Шарлотту («Вертер»), Амнерис, Дидону («Троянцы»). Вскоре после этой встречи я получила от него приглашение выступить летом 2013 года на Зальцбургском фестивале, в партии принцессы Эболи в опере «Дон Карлос», и в концертных исполнениях «Реквиема» Верди с оркестром Академии Санта Чечилия в сезоне 2013–2014. Удивительно, что на следующий день после встречи с маэстро я была уже в Милане, где познакомилась с кастинг-директором Ла Скала Илиасом Цемпетонидисом, который предложил мне сразу пять ангажементов, — пришлось даже отказаться от каких-то партий, которые мне еще рано петь, как я считаю. Могу сказать, что две эти встречи круто изменили ход моей жизни, расставили в ней нужные акценты.

Детство — Отрочество — Юность

Родилась я в Минске. Отец был военным врачом-хирургом, и с четырех до восьми лет я жила с родителями в ГДР, в местечке Крампниц под Потсдамом, где стояли тогда части Советской армии. Мои детские воспоминания — потрясающий сад с каштанами и сливами, в котором все благоухало, вечное солнце, молодые родители. Когда папу отправили служить в Афганистан, я переехала в Минск, к бабушке с дедушкой. Дедушка — из Тбилиси, бабушка — из Кинешмы, а Вторая мировая война свела их в Белоруссии. Моя семья — это люди, которые являются для меня примером истинной доброты, того, как человек может любить близких, родину, работу. Бабушка, например, до сих пор трудится врачом, потому что не представляет жизни без любимой работы. Дедушка был баскетбольным арбитром всесоюзной категории, отдавшим спорту всю жизнь. При этом он был очень галантным, научил меня танцевать танго и вальс, привил любовь к романсу — я выросла на его фонотеке с записями Петра Лещенко, Александра Вертинского, Аллы Баяновой и других великих артистов. Впрочем, так же как на рок-н-роллах мамы, на народных песнях, которые любил папа; обожала джаз и Эллу Фицджеральд, так же как группы Ленинградского рок-клуба, особенно «Аукцыон», — я, конечно, очень разная. Учиться играть на аккордеоне я пошла в музыкальную школу под влиянием таланта дедушки, который виртуозно владел этим инструментом. С детства я хотела петь, и меня взяли в хор этой школы, руководительница которого, Наталья Михайловна Агарова, совершенно замечательная добрая женщина, со временем сказала: «Катенька, очень прошу тебя попробовать себя как оперная певица — пойти в консерваторию и прослушаться у профессора Сергея Дмитриевича Осколкова». Помню, как показывала ему песню «Волга-реченька глубока», — люблю народные мелодии и даже умею петь «народным» голосом. Он послушал, откинулся в кресле, посмотрел на меня через очки с толстыми стеклами и произнес: «Ну, неплохо». Тогда мне это показалось высшей оценкой, чувствовала себя просто звездой. В 1997 году я окончательно переехала в Петербург, заново поступила — уже в Консерваторию имени Н. А. Римского-Корсакова, в класс Евгении Станиславовны Гороховской, которая через два года буквально за руку привела меня в Мариинский театр, где я дебютировала в партии Леля в «Снегурочке». Приход в театр трагически совпал со смертью отца, который был самым горячим моим поклонником и вместе с мамой сделал все, чтобы я состоялась как оперная певица.

Мариинский театр

В этом году исполняется пятнадцать лет с начала моей работы в Мариинском. Следом за дебютом в «Снегурочке» была премьера оперы «Война и мир» в постановке Андрея Кончаловского, в которой Анна Нетребко пела Наташу Ростову, а я — Соню. Мы недавно рассматривали с Аней фотографии этого спектакля, с которым впервые выступили в Метрополитен-опере, — очень смеялись, вспоминая то время. Я, кстати, к стыду своему, только этой весной забрала диплом Консерватории с отличием: как раз в год выпуска, летом 2001-го, была с театром на гастролях в лондонском Ковент-Гардене, затем в Баден-Бадене и в Зальцбурге. На своем первом Зальцбургском фестивале пела Полину в «Пиковой даме» с потрясающим составом: Лариса Дядькова — Графиня, Галина Горчакова — Лиза, Пласидо Доминго — Герман, Николай Путилин — Томский. Овации на по­ клонах казались мне нереальными. Такой же невероятный вечер случился в парижском теа­тре Шатле, где Германа пел Владимир Галузин, а Графиню — Елена Образцова. Я думала, что в финале от аплодисментов рухнут стены. Есть такие спектакли, которые не можешь забыть всю жизнь и которые ее как будто освещают.

Коллеги

Очень важно, чтобы все участники постановки работали ради одной цели: певцы, оркестр, дирижер, техники, гримеры, костюмеры — все. Вот это супер! К счастью, вокруг много коллег из разных стран, вместе с которыми ты разви­ваешься, слышишь их и в Мариинском театре, и в Венской опере, и в Метро­политен. Даже когда мы встречаемся с ними ради нескольких совместных спектаклей, можно добиваться, чтобы голоса вибрировали вместе, чтобы не нужно было смотреть друг на друга, заканчивая фразу. При этом мне все равно, как выглядит партнер, — глав­ное, что человек излучает, есть ли у нас с ним контакт. Например, с Акилесом Мачадо — мужчиной не самого высоко­ го роста — мы пели влюбленных в «Джоконде» и в «Кармен» и искренне любили друг друга: он смотрел на меня и плакал от любви. А в «Тру­бадуре» я была «мамой» мужчины, которому за пятьдесят, Марсело Альвареса, и я любила и жалела его как мама. Если ты в чем-то не уверен, сомневаешься, коллеги привносят столько энергии, что тут же все получается. Яркий тому пример — Аня Нетребко, вместе с которой мы недавно, в апреле, спели в Венской опере «Анну Болейн». У нас с ней все как-то совпадает и по-человечески, и по-музыкантски. После спектакля я послушала запись нашего дуэта, очень технически сложного и драматически насыщенного. Эта сцена тяже­лая для обеих героинь в эмоциональном плане, потому что королева Анна Болейн уже в тюрьме, а Джейн Сеймур должна занять ее место на троне. В финале все накаляется, взвинчивает­ся. У Доницетти так потрясающе расставлены паузы, что это похоже на плач, мы обе уходим на верхнее «до», и я как будто слышу одну женщи­ ну, настолько идеально сливаются голоса. Когда ты на сцене вместе с Аней, кажется, что все легко и возможно, — обожаю ее за это качество. В этом году мы еще встретимся в «Трубадуре» на Зальцбургском фестивале, а затем зимой 2016 года, в новой постановке этой оперы в Опере Бастилии. До сих пор не известно, кто будет режиссером, и такое случается часто: ты знаешь свой график на три года вперед, но не представляешь, с кем доведется работать.

Режиссеры

К счастью, я встречала умных и талантливых людей, с которыми всегда можно было прийти к взаимопониманию. Я очень гибкий человек и, наверное, даже больше люблю репетиции, чем сами спектакли, потому что мне интере­сен процесс становления. В моей жизни было много интересных постановок и замечательных режиссеров. В 2006 году настоящим фейер­верком стала работа со Стефаном Херхаймом в Берлинской Штаатсопере над «Силой судьбы». В его безумной версии я прыгала, скакала, танцевала, висела вниз головой, я делала все! Хотя сначала должна была петь только партию цыганки Прециозиллы, в итоге исполняла сразу пять ролей. А в Ла Скала я пела в довольно традиционной постановке «Трубадура» Хуго де Аны, но мы на­ столько тщательно работали с ним над образом Азучены и взаимоотношениями между персона­жами, что это стало для меня одним из потрясе­ний в жизни. С Даниэле Финци-Паской у меня тоже сложилось взаимопонимание во время постановки «Аиды» в Концертном зале Мариин­ского театра в 2011 году. Он невероятно помог мне проникнуть в образ Амнерис, подсказал мно­жество маленьких, но очень важных актерских «примочек», которыми нас, прямо скажем, не слишком балуют в консерваториях. И посколь­ ку это был мой дебют в этой партии, я безумно благодарна Даниэле за его ра­ боту. Ведь певцу крайне важно не просто озвучивать, а оживлять своих персонажей на сцене. Боготворю Питера Штайна — два года назад на Зальцбургском фестивале мы встретились с ним в работе над «Дон Карлосом». Обожаю Пьера Луиджи Пицци, который ставил «Трубадура» в Мариин­ском театре, и Янниса Коккоса, который в нем же был режиссером «Троянцев» и целых две недели перед премьерой мы буквально каждый день репетировали с ним по нескольку часов один на один. Все они разные, но все бесконечно талантливые. Мечтаю встретиться с Дэвидом Маквикаром. Я пела в нескольких его работах, в частности в «Кармен» в Копенгагене, и могу сказать, что это была самая великая постановка этой оперы, которую я когда-либо видела, тот самый случай, после которого можно было сказать: да, я был не на спектакле, а в Севилье и видел живую Кар­мен! Очень точно был схвачен образ Кармен, которая, вообще-то, очень жесткая женщина, на самом деле не флиртующая и не заигрывающая ни с кем. Там было много танцев, а эта цыганка просто обязана быть подвижной и яркой.

Героини

Часто мы, исполнительницы партии Кармен, становимся заложницами слушательских сте­реотипов, особенно в концертах, когда публика ждет, что сейчас на сцену выйдет эдакая девица, которая сильным голосом споет что-то про страсть. И когда ты включаешь другую краску, показываешь, что это может быть спето тихо, негромко, но жестко, как и написано Жоржем Бизе, то многие люди испытывают неудобство, услышав другое прочтение. Прежде всего это свойственно романсовой музыке, в исполнении которой сформировалось много традиций, ставших штампами. А ты открываешь ноты и видишь, что композитор вообще все иначе заду­мал. Хочется быть мессенджером, который до­носит именно то, что собирался сказать автор. Я понимаю, а поэтому оправдываю своих героинь: Эболи, Азучена, Амнерис — несчастные женщины, они не злодейки! Так, Амнерис и Аида с детских лет росли вместе почти как сестры, и странно, что Амнерис поздно поняла, какой у них сложился любовный треугольник с Аидой и Радамесом. В конце оперы она становится на колени, умоляя жрецов пощадить Радамеса. Это царица, которая превращается в обычную жен­щину, и мне кажется, ее можно полюбить только за то, что она такая искренняя и настоящая.

Год Екатерины Семенчук (весна 2014 — весна 2015)

Весна 2014

«Трубадур» в Ла Скала. «Игрок», «Аида», «Сила судьбы» в Мариинском театре. Сольный концерт в Концертном зале Мариинского театра с концертмейстером Натальей Мордашовой. Концерт — награждение лауреатов Российской премии Людвига Нобеля. «Здесь я в последний раз встретилась с великой Еленой Васильевной Образцовой, мы вдвоем спели арию Далилы „Открылася душа“». Stabat Mater Россини в филармонии Вероны. Премьера «Силы судьбы» в Валенсии с дирижером Зубином Метой и премьера «Троянцев» в Мариинском театре с Валерием Гергиевым. «В прошлом сезоне я спела в Мариинском театре две большие партии: Азучену в „Трубадуре“ зимой и Дидону в „Троянцах“ в мае. Ради премьеры оперы Берлиоза в постановке Янниса Коккоса Зубин Мета отпустил меня — спасибо ему от всей души — с открытой репетиции новой „Силы судьбы“ в Валенсии».

Лето 2014

«Троянцы» на Эдинбургском фестивале с Валерием Гергиевым. «Кармен» на Арена ди Верона. «На Арена ди Верона отмечалось столетие первой постановки „Кармен“ на этой площадке. Во всех этих старинных театрах на открытом воздухе большую роль играют силы природы: если ветер дует с определенной стороны, то звук летит сильнее или слабее. В июне было страшно холодно, а мы изображали табачную фабрику в жаркой Севилье и потому были в каких-то легких нарядах. Очень пышная старая постановка еще Франко Дзеффирелли. Я пела в его версии „Аиды“ в Ла Скала, и там тоже очень много золота, все как-то чересчур. По мне, чем проще, тем лучше. Зато на каждой „Аиде“ я наслаждалась танцами, когда-то поставленными для этого спектакля Владимиром Васильевым». Кантата Прокофьева «Александр Невский» на фестивале в Вербье. «В Вербье, для которого характерна какая-то семейная атмосфера, мне посчастливилось впервые встретиться с маэстро Темиркановым. Это было как сказка, я просто мечтаю еще поработать с Юрием Хатуевичем. Также специально для этого фестиваля я выучила очень милую моему сердцу партию Фруголы в опере Пуччини „Плащ“, где солировала прекрасная Барбара Фриттоли. А еще там был незабываемый концерт Евгения Кисина». «Кармен», «Трубадур» на фестивале «Звезды белых ночей». «Царь Эдип» в Мюнхенской филармонии с Валерием Гергиевым. «В Мюнхене в роли Чтеца выступал Клаус Мария Брандауэр, великий актер, которого я обожаю».

Осень 2014

Вторая симфония Малера с маэстро Александром Ведерниковым в Дании. «Борис Годунов», «Кармен», «Сила судьбы», «Троянцы» в Мариинском театре. Концерт в помощь детям, больным церебральным параличом, в Большом зале Московской консерватории. «Трубадур» с Валерием Гергиевым на открытии сезона в Мариинском театре. Дебют в опере «Мазепа» в Концертгебау (Амстердам) с дирижером Александром Ведерниковым.

Декабрь 2014

«Кармен» в концертном исполнении в Мариинском театре с маэстро Валерием Гергиевым. «Трубадур» на открытии сезона в театре Сан-Карло в Неаполе с маэстро Николой Луизотти.

Январь 2015

Участие в галаконцерте в Берлинской Дойче опере в пользу больных СПИДом. Сольный концерт с Хельмутом Дойчем в Лозанне.

Февраль 2015

Концерт и запись «Аиды» с Антонио Паппано в Риме. Концерт с Семеном Скигиным в Мариин­ском театре. «С каждым пианистом у меня всегда новая программа, они ни­когда не повторяются. С Семеном Скигиным в этом году мы по­казывали в Москве и Петербурге „цыган­ скую“ программу, в ней был цикл Дворжака, француз­ская и американская музыка, старинные русские романсы».

Май 2015

«Аида» в Мариинском театре и сольный кон­церт в венском Концертхаусе с концерт­мейстером Хельмутом Дойчем. В программе: Чайковский, Рахмани­нов, Мусоргский. «В Вене такая горячая публика, это что-то! И при этом очень вос­питанная: ты поешь на концерте блок Чайковского, и они не будут тебе мешать, дадут допеть все его сочинения до конца, хотя иногда даже хочется паузы в виде аплодисментов, чтобы иметь время перейти от настроения одного романса к другому. Зато в финале они отдают тебе все!»

Апрель 2015

«Анна Болейн» в Вен­ской опере. «Это был мой дебют в Венской опере и новая для меня роль. Репетиций было крайне мало, прихо­дилось дважды в день пропевать ее в голос, „втаптывая“ в себя. Партия Джейн Сеймур для меццо-сопрано написана даже выше по голосу, чем партия Анны Болейн, пред­назначенная для сопрано: открывается занавес, и первые две страницы Джейн поет в какой-то не­ мыслимой тесситуре. Все идет на таких оборотах, что зал в конце просто рыдает и кричит. В итоге я не просто довольна — я счастлива».

Текст: Виталий Котов
Фото: Алексей Костромин
Визаж: Нина Алешина
Стиль: Вадим Ксенодохов