Сергей Юрский: «Мы лишились шкалы ценностей, или она совсем изменилась»

Приезжая в Питер, насколько вы ощущаете разницу между двумя городами? Кто вы больше – москвич или петербуржец?

Я москвич, но по рождению ленинградец, и этот город для меня так или иначе остается родным. Каждый раз, приезжая в Петербург, я получаю от него новые сюрпризы. Вот, например, в один из очередных приездов меня поселили в гостинице «Европейская». Я вошел туда и поймал себя на мысли, что это совершенно не та гостиница, которую когда-то я знал от «Крыши» до подвала, я попал в совершенно новое для себя место. Эта гостиница – как бы сказать? – для высшего класса, к которому я себя совершенно не отношу. Я смотрю на нее чужими глазами и чувствую себя во всей этой красоте как-то неуютно. Зато освобожденный от лесов Спас-на-Крови, который я привык всю свою сознательную жизнь видеть сквозь множественные деревянные конструкции, потряс меня до глубины души. Если говорить о театральной жизни, то все, что происходит здесь, или то, что я вижу на гастролях в Москве, показывает колоссальные перемены в именах и кумирах. Знаете, Питер в какой-то мере даже авантажнее Москвы, он в отличие от столицы ближе к Западу.

А как насчет нашей провинциальности, о которой твердят и москвичи, а подчас и некоторые петербуржцы?

Никогда ее не замечал, хоть и родился здесь. Провинциальность всегда была только в вопросах о провинциальности – «Не провинция ли мы?», – так и не надо задаваться этим вопросом.

Вы 20 лет прослужили в труппе одного из самых прославленных театров страны. Каким для вас было это время?

Это было половиной моей жизни. Тогда я думал, что это вся моя жизнь. Когда я уезжал из Питера, думал, что она закончилась. Она действительно закончилась. Но дальше началась другая жизнь, которая теперь уже длиннее той.
 

Мне удалось посмотреть ваш спектакль «Провокация», где вы выступили в двух ролях – актера и режиссера. Отразилось ли столь долгое общение с Г.А. Товстоноговым на вашем сегодняшнем режиссерском творчестве?

Мое понимание театра исходит, естественно, из той школы, которую я прошел. Это и школа моего отца, и школа Театрального института, и школа Л.Ф. Макарьева, и школа Е.В. Карповой. Но реальный опыт театра и его принципы для меня абсолютно святы и неизменны, и они исходят из опыта двух людей – теоретически из М.А. Чехова, практически из Г.А. Товстоногова.

Я уверена, у вас есть силы, невероятный творческий потенциал и возможности создать на сцене того или иного театра нечто грандиозное. Кого бы из своих коллег вы пригласили к сотрудничеству в первую очередь?

Для начала ничего грандиозного я бы не стал делать. В мире так много уже всего грандиозного, что надо искать нечто оптимальное. Более того, все грандиозное меня отвращает. Для создания «Провокации» мне пришлось побеспокоить аж четыре театра. Поверьте, собрать людей, которые сумеют понять друг друга и работать на одной волне, очень трудно. Если же задумываться о каком-то новом проекте, то я с великим удовольствием встретился бы со своими коллегами по БДТ.
 

Насколько, по-вашему, отличается день сегодняшний от дня вчерашнего? Что мы потеряли, что приобрели?

Они отличаются полностью. Мы потеряли все, а перечень приобретений надо только начинать. Самое главное – мы лишились шкалы ценностей или она совсем изменилась. Все поменяло свои знаки. Неловкое стало ловким, тайное стало козырной картой. Все переменилось. Я не берусь судить, плохо это или хорошо, я просто констатирую факты.

Что же все-таки происходит в нашей стране, и как это отражается на театре?

Театр существует в этой ситуации и, как губка, впитывает все, что происходит вокруг, а потом выплескивает на сцене. Поэтому даже классические герои заговорили современным языком, надели джинсы и закурили на сцене. Ситуация сейчас крайне опасна, потому что она греховна. Рано или поздно за грехи надо платить. Грех бывает очень соблазнительным. В стране сейчас текут реки крови, но вместе с тем мы продолжаем жить. Нам выпало жить в это время, значит, будем жить, и театр будет отражать все, что происходит вокруг. А если он не будет этого замечать, поднимется к звездам, то и за это придется платить.