Кирилл Соколов: «Трейлер «Папа, сдохни» висел на YouTube час, а мне уже раз 60 пожелали смерти и рака яичек»

Его дебютная черная комедия «Папа, сдохни», прикрываясь юмором и гипертрофированным насилием, препарирует детские психотравмы и патриархальное общество не хуже движения #MeToo. Результат — Гран-при фестиваля «Окно в Европу» и наша премия «ТОП50. Самые знаменитые люди Петербурга».  

Много крови вы потеряли на этом фильме?

(Смеется.) Ничего не потеряли, все пошло в дело. Было много сложностей — все-таки дебют. Но на самом деле делать полный метр легче, чем короткометражки, которых я снял штук восемь. Когда у тебя нет бюджета, ты на площадке и режиссер, и администратор, и водитель и думаешь, как актеров накормить, — весь проект от этого страдает. А на полном метре работают профессиональные люди, ты можешь делегировать часть обязанностей им.

С чего началась работа над сценарием?

С историй инцеста внутри семьи — тогда как раз стартовала кампания #MeToo, и мои знакомые девушки стали делиться историями о том, как они стали жертвами домашнего насилия со стороны родителей, братьев. Оказалось, что масштаб проблемы гигантский, но о ней все молчали, что и стало отправной точкой для сценария. У меня была апатия после того, как я впустую потратил год на запуск другого проекта — из-за продюсера тогда все закончилось ничем. И я, злой, сел писать новую историю.

Это видно, что злой.

Да, решил не идти на компромиссы. (Смеется.) В тот момент мой однокурсник общался с продюсером Софико Кикнавелидзе, он же нас и познакомил. Дал ей свой сценарий, который понравился. Точно могу сказать, что сработала раскадровка. Жанр специфический, и текст сценария может показаться не очень смешным, а раскадровка помогает понять, как все будет. Мне часто приходилось объяснять, что это развлекательное кино, а не социальная чернуха.

Кому у нас интересна черная комедия?

Для многих это сложный жанр, и на уровне рекламы мы провалились: людей отпугивало название. Из-за него нас не хотели брать сетевые кинотеатры, банили в соцсетях. Я, как киноман, был уверен, что по названию будет сразу понятен жанр, но не осознал контекст: российское кино, поддержка Минкульта и фраза «Папа, сдохни» в голове обычного человека не сочетались. Но поменять название мы не успели. Такая резкость не для нашего зрителя. Хотя на Западе фильм любят и зовут на фестивали. Это кино о нетерпимости, жестокости, неспособности к юмору, и многие продемонстрировали эти качества. При этом, когда картина появилась в Интернете, реагировали на нее хорошо.

А люди считывают смысл или для них это все же аттракцион?

Считывают, причем зрители разных возрастов. Они видят смысл за кровью. Конечно, были дикие реакции, когда мы выложили трейлер: ролик висел на YouTube час, а мне уже раз шестьдесят пожелали смерти и рака яичек. К такому я не был готов. Хотя восприятие постепенно меняется в лучшую сторону, и «Папа, сдохни» как раз появился благодаря этим улучшениям. Еще пять лет назад у нас было только два жанра — комедия и фильм про войну, а сейчас появляется разнообразие. Например, мы наблюдаем бум хорроров, и на них реально ходят.

Никого из ваших актеров не покоробила степень вашей жестокости? И не покоробила ли она вас?

Я вырос на Поле Верховене, Джоне Карпентере. У меня есть убеждение, что кино работает как психоанализ. Жестокость в нем необходима и помогает некоторым людям избавиться от накопившегося негатива. Мои коллеги по фильму — Виталий Хаев, Михаил Горевой, Саша Кузнецов и Женя Крегжде — тоже восприняли все с большим азартом. Материал нетипичный для России, поэтому играть во все это было крайне увлекательно. Фонтаны крови, упали, испачкались — это необычная фактура. Вот Лена Шевченко — она немного тревожно относилась, говорила: «Кирилл, а это точно комедия?» Но потом посмотрела и все поняла.

Вы физик по образованию. Помогает ли вам это в кино?

Конечно. У меня прагматичный подход к созданию кино. Я выбираю все вплоть до мелких деталей, продумываю все технические моменты. Короче говоря, у меня инженерный подход, который как раз идет от прошлого в физике. То же самое при написании сценариев. Я смотрю много фильмов и знаю, что есть определенные схемы создания сюжета, которые мне нравится ломать, чтобы даже продвинутый зритель не всегда понимал, как это работает. А это чисто механическая задача. Так что я ни разу не пожалел, что у меня физическое образование.

Когда вы решили променять его на кино?

Во время учебы на физмате (Кирилл окончил Петербургский политех. — Прим. ред.) я сделал пластилиновый мультик, потом мы с друзьями снимали этюды — без сценария, но с драками, постановками. Постепенно я понял, что мне это доставляет куда больше удовольствия, чем физика. Я не стал поступать в СПбГИКиТ и тратить еще пять лет на учебу. Поэтому поехал в Москву, на Высшие курсы сценаристов и режиссеров, там учатся два года.

Вы один из многих студентов Владимира Хотиненко, у кого что-то получается в индустрии, но один из немногих, кому он не помогал. Почему так?

Как-то так получилось, что после моего окончания курсов мы с Владимиром Ивановичем не виделись. А вот с другим преподавателем, Владимиром Алексеевичем Фенченко, мы общаемся регулярно, он и одну из первых версий фильма смотрел, и сам в нем поучаствовал: его голос звучит в сцене-рассказе, как открывать наручники. Но надо понимать, что наша мастерская выпустилась в 2015 году и за эти четыре года я уже седьмой из группы, кто снял полный метр. Даже не ожидал, что так скоро получится.

Папа ваш содрогнулся, когда услышал название фильма?

Посмеялся, но отреагировал нормально. Но я родителям подкидываю кино, которое люблю, так что мои вкусы им хорошо известны.

текст: Андрей Захарьев
фото: Саша Чайка, архивы пресс-служб
стиль: Эльмира Тулебаева
ассистенты стилиста: Анастасия Цупило, Александра Дедюлина
прическа: Тамара Григорьева (park by osipchuk)

«Собака.ru» благодарит за поддержку партнеров премии «ТОП50 Самые знаменитые люди Петербурга 2019»:

главный универмаг Петербурга ДЛТ,

Испанский Ювелирный Дом TOUS,

glo,

Nespresso,

Премиальные классы Яндекс. Такси.