Почему нужно идти на фильм «Гоголь. Начало»?

Многосерийный фильм, выходящий сначала на большом экране, — это ведь что-то новое для нашей киноиндустрии?

Мы идем на эксперимент, такого еще никто не делал: хотим рассказать все, что задумали, в четырех частях, которые будут появляться в кинотеатрах с шагом в один месяц. История в каждом фильме своя — с индивидуальной драматургией, кульминацией и развязкой, но при этом повествование все же единое, оно движется вперед от одного эпизода к другому.

У вас в фильме два главных героя: Олег Меньшиков играет следователя, а Александр Петров — его помощника, молодого Гоголя. Сюжет основан и на повести «Вий» — в 1967 году одноименная картина стала лидером советского кинопроката. Чем ваш проект отличается от этого заслуженного хита?

«Вия» я уважаю и люблю как первый советский фильм ужасов. Я его смотрел в конце 1990-х уже будучи избалованным самой разнообразной голливудской продукцией ребенком, но он все равно пугал. Искать отличия не имеет смысла, скорее трудно будет найти что-то общее, поскольку мы не ставили перед собой задачу сделать теле- или киноверсию «Вия» и «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Наш проект — фантасмагория на тему внутреннего мира писателя. Мы осознанно не придерживались исторической достоверности ни в костюмах, ни в интерьерах. Так, деревню Диканьку снимали в селе Михайловском, а готическую усадьбу — в петербургском особняке Кельха. Действие разворачивается и в XVII веке в средневековой крепости, и в подводном мире, и в аду — нас кидало из локации в локацию. Не пытались мы и точно соблюсти моду 1829 года: хотелось каждого героя сделать индивидуальным даже в одежде. Если Олег Меньшиков играет следователя Якова Гуро, персонажа-денди, опережающего в чем-то свое время, то он и выглядит соответствующим образом. Если Гоголь в исполнении Александра Петрова — человек в футляре, подчиненный своим комплексам и стра хам, то это отражается и в его костюме. А Евгений Стычкин в роли главы полиции в провинциальной Диканьке вполне естественно одет по моде едва ли не XVIII века.

Еще на этапе разработки проекта мы потирали руки, предвкушая необычный формат: в России не так уж часто берутся за мистику, тем более мистику в готической манере, совсем чуждой родному кинематографу. Помимо этого, замахнувшись на Николая, нашего, Васильевича, мы заранее понимали, что обвинений в посягательстве на великого писателя не избежать: сериал не следует досконально ни текстам классика, ни поворотам его биографии. Мы лишь ухватились за тот факт, что юный Гоголь служил судебным писарем в Третьем отделении, куда его устроила мать. А дальше фантазия унесла нас очень далеко. Но будучи авантюристами по натуре, мы с некоторым удовольствием представляли, как нас будут пинать все кому не лень.

Кто эти мы, о которых вы говорите?

Мы — это Александр Цекало, создатель кинопродюсерской компании «Среда», с которой я регулярно работаю, продюсеры телеканала «ТВ-3» Валерий Федорович и Евгений Никишов, сделавшие до прихода на него сериалы «Измены» и «Сладкая жизнь», и я. Меня пригласили на этапе, когда был готов первый драфт сценария — он почти не требовал доработки, изначально был крепким, стройным и логичным, что для российской киномистики, прямо скажем, не слишком характерно. Так как выбранная нами эстетика предполагает голые деревья, низкое серое небо и мрачную атмосферу, то мы очень зависели от погодных условий — съемки прошли минувшей осенью.

Раз уж готика не российский киножанр, на кого из западных коллег вы ориентировались?

Тим Бертон — король иронической готической сказки, и его манера максимально близка к тому, чего мы хотели добиться. А сюрреалистический «Андалузский пес» Луиса Бунюэля и Сальвадора Дали служил ориентиром при разработке мира видений Гоголя, которые являются важной частью проекта.

Петров и Стычкин — актеры, с которыми вы работаете не первый раз. Любите сложившуюся команду?
Чем отличается опытный режиссер от новичка? Он от проекта к проекту находит людей-единомышленников и с годами обрастает группой, которой сможет довериться полностью. Если я вижу роль для Саши Петрова или Жени Стычкина, конечно, я их приглашу, но насильственно навязывать им неподходящие образы тоже не стану. Олег Меньшиков был в изначальном дрим-касте. Поскольку Саша работает в театре у Олега Евгеньевича, он предложил занести сценарий своему художественному руководителю. Дальше к переговорам подключился Александр Цекало, и в итоге Меньшиков согласился, хотя последние лет пять всем отказывает. По его словам, он получил удовольствие от того молодого темпа, с которым мы снимали.

Похоже, Александр Цекало доверяет вам свои самые серьезные проекты.

Да, хотя в начале сотрудничества я отказывался от всех сценариев, которые он предлагал. Даже неудобно было: еще ничего не сделал, а уже такой разборчивый. Но потом мы один за другим сняли вместе сериалы «Саранча», «Фарца», «Sпарта». Последний до сих пор не вышел, о чем я очень жалею: в нем мы придумали много экспериментальных вещей, и они со временем перестают быть такими. Все дело в законах, запрещающих все и вся на телевидении, которые изменились за время производства сериала, — сейчас ведь даже поцелуй двух подростков или разбитый до крови нос нельзя показывать. Но осенью все-таки надеюсь увидеть «Sпарту» на Первом канале.

В свои двадцать восемь лет вы, пожалуй, самый результативный режиссер поколения — никто из ваших ровесников не снял столько фильмов и сериалов.

Еще во время учебы во ВГИКе я успевал сдать три курсовых работы в год вместо положенной одной: понимал, что чем больше сниму, тем больше шишек набью. А свое первое короткометражное кино сделал в тринадцать лет — это была история сантехника, от которого ушла девушка, а он по пьяному делу убил бармена, попал в тюрьму и в итоге застрелился. Главного героя играл я сам, остальные роли — мои одноклассники. Шутки ради на третьем курсе я показал эту историю моему мастеру Сергею Александровичу Соловьеву, и он даже выпустил ее кусочек в своей передаче на канале «Культура».

Сергей Соловьев оказал на вас заметное влияние?

Он прививает вкус, заражает любовью к профессии, дает жесткую, но справедливую критику. Мы тесно общаемся до сих пор — я регулярно прихожу к студентам его нынешнего курса во ВГИКе, чтобы подготовить их к реалиям производства, с которыми они столкнутся. Я бы сказал, что испытал на себе микс влияний — Сергея Соловьева и Николая Коляды, в театре которого в родном Екатеринбурге пропадал все школьные годы. Мой отец стоял у истоков уральского рока, был первым администратором группы «Наутилус Помпилиус», дружит с музыкантами групп «Чайф» и «Настя», и круг его общения всегда составляли творческие люди. Так что мое желание стать режиссером было вполне логичным.

Текст: Виталий Котов

Фото: архивы пресс-служб, страница в Facebook Егора Баранова