Все, что нужно знать о Паоло Соррентино

Красота и отчуждение

Место действия «Молодости» — сколь идеальный, столь и банальный заповедник богатых и знаменитых: отель-санаторий в швейцарских Альпах. Там проводят время двое старых во всех смыслах друзей: голливудский режиссер Мик Бойл (Харви Кейтель), который вместе с компанией молодых обожателей работает над сценарием «фильма-завещания», и выдающийся композитор Фред Бэллинджер (Майкл Кейн), ученик Стравинского: Фред уже десяток лет ничего нового не пишет, категорически отказывается выступать и неизменно игнорирует напоминания дочери и по совместительству секретаря (Рейчел Вайз) о том, что некое издательство жаждет его мемуаров. Структура фильма, помимо двух магистральных линий, содержит множество вставных эпизодов — визуальных виньеток, снятых с пижонским совершенством клипов — с участием второстепенных персонажей: среди них и страдающая ожирением и легочной недостаточностью суперзвезда, похожая на Диего Марадону, и молодой, но ужасно утомленный жизнью актер, готовящийся сыграть Гитлера (Пол Дано с усиками), и ослепительная Мисс Вселенная, которая к удивлению снобов способна выдать неглупый афоризм.

Что бы ни снял 45-летний любимец фестивальных жюри и респектабельной прессы Паоло Соррентино, критики тщательно сопоставляют с великой классикой итальянского неореализма. И если «Великую красоту» сравнивали с Феллини (о чем ниже), то «Молодость» явно отсылает к зрелым фильмам Лукино Висконти, в которых мучительная красота буржуазной цивилизации предполагает отчужденность живущих в ней людей. 

Рим, открытый город

Предыдущая лента Соррентино, «Великая красота», в прошлом году получила «Оскара» в качестве лучшего неанглоязычного фильма. Картину, саркастическое название которой (La grande belezza) корректнее перевести «Красотища», дружно, хотя и вразнобой называли почтительным оммажем, современной версией, пародийным парафразом и пр. шедевра Федерико Феллини «Сладкая жизнь». Но феллиниевский богемный Рим конца 1950-х, переполненный жаждой жизни и лихорадочной эйфорией избавления от недавнего фашистского кошмара, так же далек от бескровного, депрессивного, глобализированного Рима 2010-х с его дежурными оргиями, как и главный герой, 65-летний светский хроникер в исполнении Тони Сервилло, усталый и циничный, предельно не похож на персонажа, сыгранного Марчелло Мастрояни. 

Политика как карнавал

Самый непричесанный и, возможно, удачнейший на сегодня в фильмографии Соррентино пункт — невероятно смешная сатирическая комедия «Изумительный» (2008), масштабный портрет (точнее, исполинская карикатура) патриарха итальянской политики Джулио Андреотти (его сыграл тот же Тони Сервилло). Лидер христианских демократов, пробывший на посту премьер-министра в общей сложности семь сроков и два десятилетия, показан грандиозной ходячей функцией, маской, за которой другая маска (а за той — еще одна), сказочным и практически нечеловеческим существом. Но важнее главного героя тут атмосфера идиотского цирка, непристойного карнавала, гротескного шапито, глупейшего реалити-шоу — всем этим, согласно Соррентино, является политика вообще и итальянская в особенности.

Звезды и гламур 

Считается, что Соррентино, так же как и его соотечественник, другая крупная фигура современного итальянского кинематографа Маттео Гарроне, «апроприирует», т.е. присваивает из художественных соображений, глупый, плоский, поверхностно неотразимый язык глянцевой индустрии. Режиссер заворожен поп-культурой и очевидно испытывает к ней двойственные чувства, смесь восторга и иронического презрения: в «Молодости» британская поп-звезда Палома Фейт, играющая сама себя, предстает в пошлейшем видеоклипе, который снится ее неудачливой сопернице, героине Рейчел Вайз; в «Великой красоте» сонм придурковатых селебрити затмевает художница-перформансистка с вытатуированным на лобке серпом и молотом — прозрачная издевка над поп-иконами современного искусства вроде Марины Абрамович; наконец, главный герой прохладно принятого англоязычного фильма Соррентино «Где бы ты ни был» — инфантильный рок-идол на пенсии (Шон Пенн), визуальный образ которого списан с Роберта Смита из The Cure. 

Литература 

При всей любви итальянского режиссера к попсовым визуальным кодам, его творчество, конечно, насквозь литературно и даже логоцентрично. «Молодость» поставлена по его же одноименному роману, фильм пронизан абсолютно прустовской завороженностью прошлым, а сам Соррентино явно годится на роль не самого, может быть, глубокого, но точно наиболее эффектного экранизатора «Волшебной горы» Томаса Манна, которую не успел воплотить в кино тот же Висконти: место действия, социальный пафос и круг поднимаемых проблем в «Молодости» во многом следуют соответствующим параметрам великого романа.