Данила Козловский, наш любимый актер и главная кинозвезда из созвездия сверхновых, 3 мая красиво и убедительно отметит свое тридцатилетие — премьерой музыкального шоу «Большая мечта обыкновенного человека» в Александринском театре. Затем он исполнит те же песни Фрэнка Синатры, Нэта Кинга Коула, Тони Беннета и Дина Мартина у себя на родине, в Москве, на новой сцене Большого театра. Вокалом Козловский занимается с детства, запевал в свое время и в годы учебы в Морском кадетском корпусе, и в Театральной академии. Год назад на благотворительном концерте в пользу фонда «Выход в Петербурге» он дал едва ли не первый сольник— прозвучали шлягеры 1960–1980-х. Но тогда это был камерный вечер под аккомпанемент пианиста Алексея Гориболя. Теперь Данила работает с продюсером Филиппом Киркоровым, оркестром «Фонограф» Сергея Жилина — шоуобразующим элементом проекта «Голос» Первого канала — и с целой командой режиссеров и сценографов из Германии и Греции. Мы поехали за Данилой в Париж, где актер почти две недели играл каждый вечер Лопахина в «Вишневом саде» на гастролях Малого драматического театра.
В жизни каждого человека музыка играет особенную роль. В моей уж точно. Совершенно ясно, что я зависим от музыки. И если меня спросят, без чего невозможно жить, музыка безусловно будет в первой тройке — после воды и любви.
В спектакле «Вишневый сад» я пою My Way. Это одна из моих самых любимых песен и, казалось бы, не самый очевидный выбор для пьесы Чехова. Помню, одну из репетиций Лев Абрамович Додин начал со слов: «Братцы, послушайте песню, довольно известную, мне кажется, она вполне может быть песней Лопахина». И вот теперь я исполняю ее не только в караоке, когда выпью, но и на академической сцене, когда играю «Вишневый сад».
Я двенадцать лет мечтал об этом: спеть песни Фрэнка Синатры, Дина Мартина, Нэта Кинга Коула, Тони Беннета и Сэмми Дэвиса-младшего. Спеть, сыграть, станцевать. Превратить все это в музыкально-драматическое представление. И я невероятно благодарен людям, которые в меня поверили. В первую очередь Филиппу Киркорову, за его настойчивость и за колоссальную поддержку. Благодарен Сергею Жилину, руководителю одного из лучших на сегодня джазовых оркестров страны. Владимиру Урину, благодаря которому премьера в Москве состоится на сцене Большого театра. Валерию Фокину, художественному руководителю Александринского театра. Все эти люди и не только они сделали возможным осуществление моей мечты. И я этого уже никогда не забуду.
Зачем все это? Совершенно справедливый вопрос, который сегодня задают многие. И те, кто меня поддерживают, и те, кто по понятным причинам во все это не очень верят. Да, это моя многолетняя мечта. Да, это прекрасная музыка, в которой невероятная сила любви и добра. Да, это очень простые тексты, но такие ясные, точные и очень нужные сейчас. Но есть и еще что-то, что делает все это важным для меня. Это то время. Время 1940–1950-х, в котором, конечно, было много страшного, но и много прекрасного. Когда было больше романтики и меньше цинизма. Когда все было чуть проще, яснее и без такого количества полутонов. Когда герои были героями. Когда люди не боялись любить, не боялись быть собой, рисковать, ошибаться и идти дальше. Когда люди не боялись говорить друг с другом. Когда черно-белое кино по своим чувствам было гораздо ярче и сильнее, чем многие цветные фильмы сейчас. Наверное, это уходящее прошлое, но мне очень хочется его удержать. И еще мне кажется, сейчас самое время об этом говорить, а еще лучше петь. И попытаться вернуть это прошлое и сделать его нашим настоящим.
В фильме Павла Руминова «Статус: свободен», который мы делаем с моим сопродюсером Сергеем Ливневым, я вместе с Лизой (Елизавета Боярская. — Прим. ред.) пою несколько песен. Это вещи Пашиной группы Sherlock Blonde, а также кавер-версия песни одной известной английской команды. Во время съемок был период, когда я ходил по улице с Coldplay в ушах, орал во весь голос, прыгал как ненормальный и думал, что все тоже слышат эту музыку, — реально не понимал, почему люди на остановках не сходят с ума, как я.
Однажды на гастролях в Англии я попал на футбольный матч. Хозяева выиграли со счетом 3:0, и после каждого забитого мяча весь стадион — приблизительно шестьдесят тысяч человек — пел песню. Я не знал слов, но пел вместе со всеми, и мне ничего не мешало. Наверное, я просто был счастлив, хотя этот местный клуб был мне до фонаря.
Когда-то, еще учась в кадетском корпусе, я пел песню «Наша рота, рота строевая, / Запевала— звонкий соловей. / Рота строевая, сердцем молодая, / Песня вьется соколом над ней». И когда мы часов в восемь утра заводили ее всем строем, то часто из окон жилых домов в Кронштадте раздавались не самые теплые пожелания в наш адрес. Прямо так и посылали по определенному, всем известному адресу. В общем, не привлекало кронштадтцев наше пение.
Лет в семь я выучил песню «Мой костер в тумане светит». Не понимая ни слова, я пел ее с таким фальшиво вдохновленным лицом, что это работало. Взрослые начинали улыбаться, дарить мне подарки и сладости, хвалить и говорить, какой я замечательный мальчик. Я же тем временем бежал во двор бить окна или воровать булочки из кухни ресторана, который находился в нашем доме.
Фото: Полина Твердая
Текст и стиль: Ксения Гощицкая
Прическа и визаж: Richard Blandel / B4 Agency
Комментарии (0)