Звезда «Черного облака» и «Перевала Дятлова» Мария Мацель: «Мне стало сложно смотреть фильмы, которые кажутся разрушительными»

Фильм-триггер, фильм-рубеж и чья картина в фильмографии Маши самая странная

Маша, тебе 23, а в твоей фильмо­графии уже десятки работ. Давай сыграем: я называю проект, а ты — слово или эмоцию, с которыми он ассоциируется.

О, это интересно — погнали!

«Перевал Дятлова» — нуар-сериал о за­гадочной гибели группы советских сту­дентов в Уральских горах.

Папа с мамой. Это первый большой проект, и он открыл мне дальнейший путь. Правда, я как близких родственников воспринимаю режиссеров Женю Никишова, Валерия Федо­ровича и Пашу Костомарова (в «Перевале» шоураннеры Никишов и Федорович дебю­тировали и в режиссуре. А вместе с облада­телем «Серебряного медведя» Берлинале Костомаровым они также делали первый сезон «Эпидемии», который на Netflix высоко оценил Стивен Кинг. — Прим. ред.).

«ЮЗЗЗ» — ростовская криминаль­ная драма Стаса Иванова о совре­менных Ромео и Джульетте из про­тивоборствующих кланов, которая вдруг оказывается ЖЗЛ местного авторитета.

Переломный момент. Рубеж. У меня тогда и в жизни был этап перехода, пер­турбаций, так что проект был полон разных эмоций.

«Страна Саша» — мелодрама Юлии Трофимовой о сепарации от родителей, где вы с Марком Эйдель­штейном играете влюбленных друг в друга тинейджеров.

Детство. Вернее, последние его дни. Мы как раз с Марком обсуждали, когда ехали на съемку Собака.ru в Питер, что это было са­мое беззаботное время. Конечно же, так мы его в тот момент не осознавали.

«Детка» — фильм с «Ленфильма»! Дра­ма Ирины Бас о воспитании чувств: бун­тующая дочь выясняет отношения с ма­терью (Виктория Исакова!), которую она никогда не знала.

Моя самая сильная актерская работа на се­годня. Как будто весь фильм держится на мне — в том смысле, что мое лицо в кадре на протяжении всех полутора часов.

«Отпуск в октябре» — сно­видческая сказка Романа Михай­лова о без­време­нье, пытаются сделать картину для Болли­вуда, а параллельно переснимают бле­клые «свемовские» драмы 1970-х — пе­риода «кино морального беспокойства».

Самый честный фильм про меня. Хотя это и ирреальная картина, она отразила мою внутреннюю суть. Со мной, в целом, происходило то же самое, что и с главной героиней.

Хочется сказать: с этого момента поподробнее! Но продолжим игру. С 12 ок­тября будут показы «Надо снимать фильмы о любви» — кажется, самой простой по форме картины Романа Ми­хайлова в духе cinéma vérité.

Фильм-триггер. В Индии мы работали од­новременно над двумя картинами — это «Жар-птица» и «Надо снимать фильмы о любви». Сложно было держать в голо­ве две параллельные истории, хотя они пе­рекликаются. Было круто, но непросто эмоционально. Поэтому воспоминания триггерные.

«Черное облако» — снимали в Петер­бурге: детективно-психологический триллер Карена Оганесяна про невы­сказанный внутренний гнев и во что он может вылиться.

Лучший сценарий из всех, что я читала. Это все так неожиданно, необычно и здо­рово — Даша (автор «Измен» и «Холо­па» Дарья Грацевич. — Прим. ред.) приду­мала по-настоящему крепкую и сильную историю.

«Тайны Карениной» — эксперимен­тальный проект по мотивам нон-фикшна Павла Басинского: актеры якобы участвуют в кастинге на роли в экранизации романа Толстого, и па­раллельно рассказывается про созда­ние книги и реальные прототипы.

Сомнения. Когда мне прислали сценарий, я раздумывала, записывать или нет про­бы на Китти: вообще не поняла, что это за проект. А потом оказалось, что это крутая штука, и я узнала много нового.

«Взрослые» — история Екатерины То­доровской в духе «Девочек» о трех подругах, каждая из которых по-своему учится быть самостоятельной в свои 25.

Боже! У меня уже столько проектов. (Смеется.)

И это мы еще не затрагиваем теле­визионные мелодрамы для дневно­го прайм-тайма, в которых ты мно­го снималась в детстве, и фильмы Михайлова «Наследие» и «Поедем с тобой в Макао», где у тебя эпизоды.

Скажу гром­ко: «Взрос­лые» — это моя первая комедия. Окей, не комедия, драме­ди. Мне никогда не казалось, что я сильна в этом жанре. Так что это был вызов.

Из еще не вышедшего! «Догги» — фильм Вячеслава Росса предвосхища­ет моду на квадробинг и цитирует пер­форманс Олега Кулика одновременно: девушка за деньги предлагает архи­тектору играть роль его любимой по­гибшей собаки.

Мой самый странный фильм. Ты смо­трела картины Романа Михайлова и по­нимаешь, о чем я. Когда говорю «самый странный» — это значит вот! Он. Прав­да. Очень. Странный. Но я еще с ин­ститута хотела поработать со Славой Россом (режиссер лент «Сибирь. Мона­мур» и «Тупой жирный заяц». — Прим. ред.). Самой интересно, что у нас в ито­ге получилось.

Почему нас всем надо в расширяющуюся вселенную Романа Михайлова (и можно ли из нее выйти!)

Давай про наше родное петербургское! Ро­ман Михайлов, математик РАН с доктор­ской степенью, писатель из лонг-листа «Нацбеста», брейк-дансер, постановщик БДТ и режиссер семи фильмов и одного сериала, который скоро выйдет (причем снял он это все чуть больше чем за два года!) — как тебя затянуло в его бесконеч­но расширяющуюся вселенную?

Меня ввели на главную роль в спектакль «Джульетта» в БДТ (постановка Тийта Оя­соо и Эне-Лийс Семпер по мотивам Шек­спира, в которой много песен и музыкаль­ных номеров, изначально протагонистку играла Муся Тотибадзе. — Прим. ред.). Там я познакомилась с режиссером Ан­дреем Анатольевичем Могучим, и он меня пригласил еще и в поставленную им в Театре Наций «Сказку про по­следнего ангела». Я эту работу не ви­дела, посмотрела запись, пока ехала на «Сапсане». И была просто в востор­ге. По видео с ужасным качеством зву­ка и картинки сразу поняла, насколько это классный спектакль: честный, впе­чатляющий музыкально, художественно (декорации в нем как будто сновидческие и нереально крутые!) и актерски! Анна Галина играет гениально, невероятно тро­гательные братья Павел и Данила Рас­сомахины, Паша Комаров, Глеб Пускепа­лис… Это тот спектакль, после которого, как бы громко ни звучало, случается катарсис. Я стала узнавать, кто автор текста, и ребя­та-артисты подсказали, что Роман Михайлов. А еще посоветовали прочесть его сборник рассказов «Ягоды». Книга выходила ограни­ченным тиражом, но чудом я смогла найти ее в букинистической лавке на Чистых прудах. И вот я сажусь, прочитываю ее за пару ча­сов. Буквально: переворачиваю последнюю страницу и вижу — мне звонят с незнако­мого номера.

Саспенс: и ты взяла трубку?

Я как раз тот редкий человек, который поднимает трубку, да. Вдруг мне Кри­стофер Нолан позвонит!

Да-да, с номера +7.

(Смеется.) На том конце говорят: «Здравствуйте, я Федя Лавров (актер, соавтор дебютного фильма Михай­лова «Сказка для старых», снимается практически во всех его картинах. — Прим. ред.), работаю с Романом Михайловым, мы делаем новый фильм “Отпуск в октябре” и хо­тели бы пригласить вас на главную роль».

Звучит как магия, хотя я в нее не верю!

Уже позже я узнала, что это жена Ромы рас­сказала ему, что в «Джульетту» ввелась но­вая девочка. Он сходил посмотреть, и ему понравилось. А пробы я прошла еще стремительнее. Мы встретились с Ромой в вегетарианском кафе «Джаганнат», поговорили минут десять, и он спро­сил: «Ну что, будешь сниматься?» Из­начально планировалось, что «Отпуск в октябре» будет делаться в Индии (но не сложилось по разным обстоятель­ствам). И вот я сижу и думаю: «Чу­вак, которого я совсем не знаю, зовет сниматься в Индию». Но отвечаю: «Да, конечно!»

То есть ты не шутила, что в «Отпуске» показа­на практически докумен­тальная история про тебя. Там твою героиню неиз­вестные люди везут в фургоне непонятно куда, обещая, что это будут съемки болливудского проекта.

Фильм просто повторяет мою жизнь, да!

В «Отпуске» есть мысль про сновид­ческую природу фракталов-узоров на коврах — мы разглядывали их в дет­стве перед погружением в сон, пото­му что ковры буквально у всех нас ви­сели на стенах. И так мы тренировали наше воображение. Ты зумер, выросла в нулевые, неужели ковры и про тебя тоже?

Ковры — штука, которая не умрет никогда.

Скрепа.

Выживут только ковры! У моей бабуш­ки они до сих пор висят. В этом и уди­вительность Роминых книг и филь­мов — у нас с ним разница в двадцать лет, но у меня точно такие же вос­поминания из детства: как едешь на электричке к бабушке, идешь с ней на рынок. Мое воображение всегда бу­шевало и подпитывалось благодаря чтению. Папа приучил много читать: сначала принудительно, конечно. Но я втянулась и была из тех детей, что прочли классику досрочно, опередив школьную программу.

Ок, мы разобрались, легко ли войти во вселенную Михайлова. Но можно ли из нее выйти? После «Отпуска» ты сыграла и во всех последу­ющих его картинах! Маша, моргни, если тебя держат в заложниках!

(Улыбается.) Все смеются, что у Михай­лова секта. Конечно, это совсем не так, но Рома — человек, который умеет притяги­вать других, заряжать, придавать им смысл. И речь не только об артистах, во всех его фильмах практически не меняется команда: от оператора Леши Родионова до продюсера Юли Витязевой. Потому что с ним просто интересно работать. Если складывается, все всегда соглашаются.

Ты что-нибудь новое про себя узнала благодаря работе с Романом?

Я стала в принципе больше понимать, чего мне хочется. Потому что Рома дает большую свободу не только в том, как ты сыграешь свою роль, а в це­лом. Он всех заставляет почувство­вать себя особенными. Рома не пыта­ется сделать из людей тех, кем они не являются, а видит в них самое чест­ное и сокровенное. Когда с ним обща­ешься и работаешь, то обращаешься к своим желаниям и внутреннему го­лосу. Например, я решилась выпустить свой альбом и больше заниматься музы­кой во многом благодаря записи саундтре­ка к «Отпуску в октябре». В фильме звучит песня «Чудо» в моем исполнении — она на стихи Бальмонта, музыку написал Паша До­донов (композитор «Жить» и «Мертвого озе­ра». — Прим. ред.), и мы вместе придумали ме­лодию. Я как будто вспомнила, что очень люблю петь, но почему-то долго этого не делала.

Для «Надо снимать фильмы о любви» Марк Эйдельштейн заговорил на хинди (при этом не на уровне «хинди руси бхай бхай», а куда круче!), а ты прямо в ка­дре бреешься налысо. Но такое ощущение, что сюжетно можно было без этого и обойтись?

Смотри: «Надо снимать филь­мы о любви» создавался в Ин­дии параллельно с «Жар-птицей» (сложноустроенная картина, в которой важен свет и фигурирует реальный спек­такль Романа Михайлова в БДТ «Ни­чего этого не будет», ленту показали на фестивале «Короче», судьба про­ката пока неизвестна. — Прим. ред.). Мы с Ромой подумали, что надо сде­лать в «Жар-птице» что-то странное. И я сама предложила, что буду там лы­сой и молчать. Мне всегда хотела по­бриться, к тому же на тот момент мои волосы были не особо живые — для разных ролей я делала биозавивки, кра­силась в красный. В «Надо снимать филь­мы о любви» просто задокументировали, как это происходило. Клево, что это оста­лось в веках. (Смеется.)

Ты почувствовала после обнуление, ре­старт, трансформацию? Или просто «ста­ла типажа Юры Борисова», как шутят в фильме?

Мне кажется, люди подменяют поня­тия. Обычно налысо бреются, ког­да трансформационный период уже происходит. Ты уже другой и фик­сируешь это через волосы, а не наоборот: стрижешься под ноль и из-за этого якобы меняешься. Я не особо почувствовала что-то новое: мне было некомфортно первое время, пока я была совсем лысая. Странные ощущения — как буд­то ты пацаненок. Волосы начали отрас­тать — и я стала спокойнее.

А вообще ты рациональный чело­век? Или тебе свойственно что-то из магического мышления: вера в чудеса, неслучайность событий и тому подобное?

Я рациональна, но склонна к фатализ­му. Все плохое стараюсь оправдывать высшим замыслом — мне так проще существовать и справляться с трудно­стями, в том числе бытовыми. Не бе­рут на роль — значит, мне сейчас это не надо. Ходить и думать, что я сделала не так, конечно, все равно буду! Но период самоедства сократится.

Может, это еще актерская привычка — хочется верить, что должна быть какая-то сверхзадача, и все не бессмысленно.

Ну да, что есть путь, по которому тебя направ­ляют какие-то силы. Вот я их не отрицаю, но для себя пока не пришла к тому, как это точно назвать.

Зендея — крутая, а Марк Эйдельштейн — прирожденный артист

В фильме «Отпуск в октябре» ты гово­ришь, что актерство для тебя — профес­сия на сопротивление. Это правда так?

Сейчас я не так много об этом размышляю, но в тот момент тема была животрепещу­щая. Теперь мне кажется, что актерство — все-таки моя основная профессия, она мне подходит, я с ней подружилась и нет того, с чем хотелось бы сражаться. От сопро­тивления вообще быстро устаешь. Но все равно думаю, что есть артисты, которые и между дублями артисты. Из них фонта­нирует энергия, поэтому им всегда нуж­ны зрители. Я не из этого теста. Не в том смысле, что кто-то хуже или лучше — про­сто другая. В жизни я спокойная, флегматичная, люблю быть дома, наедине с собой, читать. Но и внимание мне тоже нравится. Люблю быть главной героиней, участвовать в значимых проектах, знакомиться с людьми, у которых можно чему-то научиться.

Как тебе кажется, а Марк Эйдельштейн — прирожденный артист?

У Марка настолько сильное природное обая­ние, что он мог бы чем угодно заниматься, и все равно преуспел бы — все бы его очень люби­ли. И в актерстве ему это тем более помогает: открытость, невероятная способность общать­ся с людьми, располагать их к себе. Даже оболь­щать — в хорошем смысле. У Марка это полу­чается естественно, потому что он искренний, непосредственный, любознательный, заинте­ресованный и всегда готов попробовать но­вое. Очень надеюсь, что это в нем не исчезнет с возрастом.

А как ты относишься к шуткам про то, что вы с Марком — наши Тимоти Шала­ме и Зендея?

Да нормально. Я вообще не обижаюсь, когда меня сравнивают с кем-то, а Зен­дея очень крутая. Пожалуй, она более бой­кая и активная. Ее эмоциональный диапа­зон как будто шире, чем мой, но мы правда немного похожи мимикой.

Фильм «Страна Саша», в ко­тором вы с Марком играете влюбленных школьников, показывали на Берлинском ки­нофестивале в параллельной секции Generation 14plus. Для тебя, по сути, это был полноме­тражный дебют. Как заземлиться и не отлететь в стратосферу, когда твоя карьера так стремительно стартовала?

Я такими категориями не мыслю. Знаешь, меня удивляют люди, которые как раз в стра­тосферу отлетели. Не очень это понимаю в че­ловеческом плане. Но у меня и не было пока та­ких успехов, чтобы прямо отлететь. Когда мы с Марком узнали про Берлинале, то первые пять секунд порадовались, а потом думали, как туда физически попасть, сделать прививки, визу. На месте тоже были бюрократические проблемы, так что эмоции «Я такой классный и на Берли­нале» точно не было.

Нам в редакции иногда кажется, что ак­теры-зумеры, как вы с Марком, чаще со­храняют адекватность, несмотря на популярность.

Мне кажется, это не зависит от возрас­та. Я видела разные примеры поведения, как у актеров моего возраста, так и намно­го старше. Адекватность или есть, или ее нет. Скажем, мой мастер во ВГИКе Игорь Николаевич Ясу­лович (актера и педагога не стало в августе 2023 года. — Прим. ред.) был самым скромным человеком из всех, кого я знаю, несмотря на все премии и проекты. Он даже, например, запрещал нам ему аплодировать. А есть 20-летние ребята, которые уже себя вписали в аллею славы.

Чему самому важному, как тебе кажется, научил Игорь Николаевич?

Воспитанию! Быть вежливым и внимательным к другим. Вести себя с достоинством — не обивать пороги, но быть готовым, если шанс тебе все-таки выпал. А еще мы, его ученики, всегда цитируем фразу Игоря Николаевича: «Артист как тюбик с краской, если в тюбике что-то есть, из него можно что-то выдавить, поэтому старайтесь, чтобы в вашем тюбике всегда что-то было». Так что я вот интересу­юсь разными вещами и пытаюсь не быть за­цикленной на чем-то одном.

Как Маша стала волшебной принцессой Grata и когда нам ждать ее дебютный альбом

Маша, то, что ты отлично поешь, мы все уже слышали в кино и соцсетях. Но ты еще и вот-вот выпустишь свой альбом под именем Grata. Это твое альтер эго, цитирую, «принцесса, которая живет в лесу и не говорит, так как ей легче петь».

Да, мне через пение проще всег­да было выражаться. Я стала это по­нимать с возрастом. Правда чувствую себя гораздо увереннее и свободнее, когда пою, а не просто говорю. Почему принцесса, сказ­ки и волшебный мир? Потому что музыка для меня напрямую связана с детством. И я хочу благода­ря сказкам как будто оставить это чистым и не­тронутым: под надежной охраной. Форма сказки позволяет не делать масштабный продюсер­ский проект, не думать, как бы на этом зарабо­тать или превратить в источник хайпа. Работа в кино дает мне в этом смысле творческую сво­боду. Я могу назваться Grata, а не Маша Ма­цель, и просто вынести наружу все в том же виде, как это есть у меня внутри.

Уже есть название альбома?

Думаю, тоже Grata. Первый альбом часто на­зывается по имени исполнителя. Там будет семь треков и большой клип на песню «Спя­щая», который мы снимали в Армении вес­ной. Это моя боль, как долго мы его с моим мо­лодым человеком, Лариком (актер и музыкант Илларион Маров. — Прим. ред.), монтируем, так как все делаем сами. Клип также сказочный, в каком-то смысле грустный, но со светлым кон­цом. Первые синглы планируются в октябре, как и клип. А альбом выйдет уже, наверное, в ноябре. Он уже записан и сейчас сводится. Очень хочется успеть до зимы.

Там не будет фитов с uncle pecos — группы твоих друзей и тоже актеров, где также играет Илларион? Ты же за­писы­вала вместе с ребятами песню «Мед», кста­ти, очень цепляющую!

Grata будет полностью мой сольный альбом. Для одного трека музыку написал Паша Додо­нов, композитор «Отпуска в октябре», но все остальные песни — моего авторства и музыка, и тексты. А аранжировать их помог мой друг и потрясающий композитор Родя Аверьянов. Но вообще на пути к альбому мне очень мно­го людей помогли превратить заметки и аудиозаписи на телефоне в то, что есть сейчас.

Дашь спойлеры, какие были ориенти­ры по звучанию?

Мне кажется, это микс русских романсов и современной электроники в духе Бьорк. У меня скорее не песни, а стихи на музыку. Конечно, я их пою, но текст первоочередно важен. Строчку вроде «Я расплываюсь, как шоколадка» я бы никогда не написала, про­сто потому что зануда в этом смысле. Хотя ничего против песни и исполнительни­цы не имею. Мы недавно обсуждали с дру­зьями и пришли к тому, что я делаю шан­сон. Но не в понимании Михаила Круга, а французский шансон.

А что ты сама из музыки любишь и слушаешь? На чем росла?

Ой, я боюсь этого вопроса, по­тому что ужасный меломан — перевариваю и перерабатываю вообще все. В детстве слуша­ла много рэпа, старый амери­канский рок, который папа вклю­чал. Но, кстати, на 90 % это была иностранная музыка. Даже песни в школе я писала на английском — не совсем понимала, как русский язык ложит­ся на мелодии. Когда я решила вернуть­ся к музыке, то поняла, что писать хочу на русском. Поэтому теперь в моем плей­листе Скриптонит, Хаски, Zoloto. Slava Marlow вообще мой краш. Недавно я слу­чайно попала на концерт Saluki, и меня восхитили уровень его саундпродак­шна, дизайна и как вообще устроены пес­ни, какие они странные и нестандартные. Люблю «масло черного тмина» — знаю его наизусть. Нравится несколько треков у группы «Обстоятельства». Сейчас пыта­юсь вспомнить певиц, но я к ним скепти­чески, что ли, отношусь, как к конкурент­кам. (Смеется.) Поэтому строго оцениваю девчонок-исполнительниц.

Мне вот нравится певица Palina из Бе­ларуси, сделавшая лучший кавер на «Позови меня с собой». Как человек, родившийся в Минске, ты ее наверня­ка знаешь.

Palina вообще суперская! И Intelligency — классная белорусская группа. Так, сей­час посмотрю свои плейлисты. У Скрип­тонита есть такая песня «Ковры», я ее по статистике прослушивала чаще всего за год. Это фит с исполнительницей TAYÖKA, но отдельно я ее не слушала. Ну вот де­вочек у меня больше нет, хотя пес­ни Анны Асти я, конеч­но, знаю. (Смеется.)

Как не навалить полной кринжатины в сценариях и почему надо сниматься в фильмах о любви

Маша, по договорам о неразглашении ты, понятно, не можешь говорить про проекты, в которых мы тебя скоро уви­дим. Давай тогда зайдем в апофатическом формате антиспойлеров: расскажи, чего точно не будет?

Прикольная идея! Точно не будет ужастиков — я их не люблю сама и сниматься в них не хочу. Хотя не знаю, насколько «Черное облако» мож­но назвать хоррором? Наверное, все же нет. Еще пока не предвидится комедий, а все остальное вполне может быть!

Ты как-то говорила, что молодых скучно играть…

Вот это я наформулировала, конечно. (Смеется.)

…Хотела спросить, кого бы тогда даль­ше ты хотела играть, если завязать с роля­ми подростков. Перейдешь на «молодых взрослых»?

Хочется говорить о том, что сейчас важно для меня. И это, конечно, не подростково- школьные вопросы, а поиск себя, становле­ние личности. Хотя у меня сейчас наступа­ет странный возраст для кино: ни туда ни сюда. Да, со своей внешностью я все еще могу играть школьниц, но это все так далеко от меня. А вообще я рассматриваю все предложения, которые поступают, и не за­гадываю. Исхожу из того, что есть. Какие- то люди писали: «Сколько уже можно играть мятежных подростков?» Отвечаю: ребят, ну что поделать, сейчас большой пул историй про бунтующих тинейджеров.

А почему? Из-за того, что мы все та­кие инфантильные и никак не можем повзрослеть?

Не размышляла об этом. Но вообще мне кажет­ся, это избитая тема: как тут что-то новое ска­зать. Может, сами подростки должны о себе сни­мать? А хорошо получается делать такое кино разве что у Наташи Мещаниновой (сценарист­ка и режиссер «Одного маленького ночного се­крета», «Алиса не может ждать» и «Пингвинов моей мамы». — Прим. ред.). Большинству луч­ше к этой теме не прикасаться: в итоге получа­ется неправда. Подростки так быстро меняются, что у них каждый день что-то новое. Напри­мер, уже кринж говорить «кринж», а сценари­сты об этом слове только сейчас узнали и впи­сывают его в проект, который выйдет вообще через год. И тогда это уже точно будет полная кринжатина!

Ты же знаешь, что поколение альфа даже по-другому использует смайлики?

Да! Я консультируюсь со своей млад­шей сестрой Сашей иногда. Спрашиваю у нее, что это значит, а потом делаю вид: «Я в теме».

А о чем сейчас вообще надо снимать фильмы? По заветам Романа Михайло­ва — о любви?

Мы с Мариком — он ведь тоже сыграл в «Надо снимать фильмы о любви» — по­следнее время все кино оцениваем только по этому критерию. Несет ли в себе карти­на свет, любовь, созидание? Все остальное как будто меркнет перед этим одним-един­ственным вопросом. Мне стало сложно смотреть фильмы, которые кажутся разруши­тельными. Например, «Все страхи Бо» Ари Астера был травмирующим опытом. И когда сейчас я приступаю к съемкам нового фильма, всегда спрашиваю себя, имеет ли эта работа созидательное начало.

Фото: Юра Таралов

Идея: Яна Милорадовская

Креативный директор: Ксения Гощицкая

Текст: Елена Анисимова

Стиль: Эльмира Тулебаева

Визаж и волосы: Юлия Худякова

Продюсер: Дарья Венгерская

Фоторедактор: Екатерина Кузнецова

Ассистенты стилиста: Елизавета Фесенко и Милана Назар

Ассистент визажиста: Анжелика Манько

Свет: Федор Лебедев и Павел Знаменский, Skypoint

Ретушь и цветокоррекция: Софья Полякова