«Обыкновенный расизм»: Почему все поссорились из-за сериала «Бриджертоны»?

Безобидный проект о салонных и любовных интригах в Британии 19 века должен был стать главным гилти плеже новогодних каникул — остроумная пародия на сериал «Сплетница» и эру TikTok в антураже романов Джейн Остин и с музыкой Билли Айлиш этого вполне заслуживала. Почти так и случилось — редко раскрывающий цифры Netflix похвастал, что за первые дни «Бриджертонов» посмотрели 63 миллиона зрителей. Но вот приняли его далеко не все. Особенно в, казалось бы, далекой от контекста и дискурса BLM (Black Lives Matter) России — вряд ли кто-то из нас сталкивается с перегибами вроде обратного расизма.

Так, актеры-африканцы в касте и приталенные платья в якобы 1813 году смутили писательницу Татьяну Толстую («Дамы высшего общества — чернокожие, фрейлины тоже. Можно подумать, они все от Отелло народились»). На своей странице в Facebook она призвала не множить миллионы просмотров сериала на Netflix. Пост собрал более 1,5 тысяч комментариев и 4 тысяч одобрительных реакций, а также породил множество дискуссий о новой этике, художественной правде и историзме.

Искать соответствие эпохе Георга III в развлекательном сериале все же странно. Это как изучать историю по романам Валентина Пикуля. К тому же книги в основе сериала вполне современные — свою сагу о Бриджертонах Джулия Куин начала выпускать в нулевые. Сейчас это уже восемь любовных романов — по одному на каждого члена семьи (намек на то, сколько сезонов может быть у проекта Netflix).

Прием слепого (color blind) кастинга при подборе актеров, когда их раса не учитывалась, был частью заданных шоураннером Шондой Раймс и сценаристом Крисом Ван Дьюсеном (вместе они сделали «Скандал» и «Анатомию страсти») правил. А по известной формуле русского классика с африканскими корнями: художника (у Пушкина в оригинальной цитате — драматического писателя) надо судить по законам, им самим над собою признанным. Раймс и Ван Дьюсен сразу призывают всех расслабиться, они не то, что на достоверность не претендуют, но и над художественной правдой иронизируют. Хотя, как и в романах того же Пикуля, историческая подоплека тут была: супругу Георга III Шарлотту Мекленбург-Стрелицкую называли «первой чернокожей королевой», хотя так ли это было, существуют разные версии (подробнее об этом в жанре науч-попа можно почитать, например, в The Guardian).

Возмущение кастами в соцсетях — вещь довольно частая. Вы готовы пережить темнокожего Хитклифа в экранизации «Грозового перевала» 2011 года или Корделию в постановке «Короля Лира» с Иэном Маккелленом, но африканская Гермиона и Русалочка кажутся вам покушением на что-то незыблемое? Тогда это первый звоночек, что и вам не чужд обыкновенный расизм. Как пишет кинокритик Мария Кувшинова, «экспресс-тест» на него. Ведь аутентичность не достижима примерно никогда, а кастинг — это всего лишь условность, которая также бывает художественным приемом: актеров можно не менять, хотя герои взрослеют (как делали Франсуа Трюффо и Ричард Линклейтер) или наоборот одного персонажа в одном же фильме могут играть разные артисты (как у Тодда Солондза в «Перевертышах»).

В России поколение 30+ и 40+ читало «Хижину дяди Тома» в школьной программе и росло на лозунгах про свободу Анжеле Дэвис. Если бы чистота кастингов его и правда по-настоящему волновала, то принцип надо было бы довести до конца: обвинить в неаутентичности, скажем, сыгравших темнокожих людей Владимира Высоцкого («Как царь Петр арапа женил») и Ларису Долину («Мы из джаза»). Но в том-то и дело, что эти фильмы были сняты в веке 20-м и в эпоху относительной закрытости границ. А «Бриджертоны» на самом деле не про прошлое. По крайней мере, уж точно не про 19 век. Они о нас (здесь и сейчас) в эпоху глобализации и универсальности — готовых или нет принять другого.