Оксана Акиньшина: «В 90% случаев отказываю женщине-режиссеру — с мужчинами себя чувствую комфортнее»

Твою роль в «Спутнике» называют одной из лучших в твоей карьере. Как думаешь, почему?

Это правда роль, которая удалась, и результат, которым я довольна. Такое бывает редко, раз в несколько лет. Совпадают проект, режиссер, жанр. Характер героя и этап твоего собственного внутреннего развития. Не может подросток, даже очень талантливый, сыграть тридцатилетнюю женщину. Это совсем другая внутренняя органика, энергия. Заниматься любовью в восемнадцать и сорок — это совсем по-разному. Мы же со временем достигаем определенных внутренних познаний, развиваемся, и это дает нам возможность показать в работе что-то новое. Потом, я готовилась к роли, была проделана большая работа.

Правда, что ты училась водить уазик?

(Смеется.) Да-да, было несколько занятий по вождению. Привезли уазики в плачевном состоянии: на одном что-то не работало, на другом тоже что-то сломалось. Но я без проблем с этой задачей справилась, садилась за руль, хотя мужчины вокруг боялись и переживали.

Смотришь «Спутник» — вспоминаешь Рипли из «Чужого», Эми Адамс из «Прибытия», Шарлотту Генсбур из «Дня независимости: Возрождение». Какие ориентиры были у тебя?

На съемках-то мы все говорили про «Чужого». Но у нас были такие интересные советские декорации, которые сами диктовали нам настроение — строгость, минимализм в общении. Не говоря уже о том, что моя героиня и так женщина с сильным внутреннем стержнем.

Тебе не кажется, что сейчас сильные женщины практически вытеснили с экрана сильных мужчин?

Я замечаю, что возраст героев в современном кино сильно снизился. Если раньше мы смотрели на Пирса Броснана или Ричарда Гира, сорокалетних мужчин, то сегодня в центре внимания актеры 25–27 лет. Соответственно, возраст актрис стал еще ниже, в европейском кино 23‑летние пытаются играть опытных дам. Я большая противница всех этих феминистических веяний, но если они помогут актрисам заканчивать кинокарьеру не в 25, а все-таки в более позднем возрасте, то это будет хорошо.

Почему тебя так феминистическая повестка трогает?

Она сама меня не трогает. Меня скорее раздражает акцент на ней. Мне в принципе не нравится акцент на чем-либо. Я абсолютно толерантна к любым существующим коммьюнити, но не люблю моду, тренд и игру в них.

Есть же, например, общества любителей книг. Но они же не идут на площади с требованиями срочно брать в руки книги и читать. И от этого не преуменьшается значимость чтения хорошей литературы.

Любители книг выйдут, если их права будут ущемлять.

Да, я понимаю, что за подобным действием кроются трагедии, комплексы и каждый защищается так, как может. Но как мода и тренд мне это совсем не нравится. Мне кажется, что некоторые настроения, которые сейчас преобладают в поведении ряда успешных дам, несколько стирают правильную женскую энергию. Есть прекрасные женские черты, которые, может быть, со стороны кажутся слабостями: не оказаться первой, не быть главной, согласиться с чем-то во имя чего-то — так вот, они в итоге дают женщине гораздо больше, нежели ее желание совершить подвиг и доказать мужчинам, что она тоже на что-то способна.

Помню твое старое интервью, где ты сказала: «Мне надо, чтобы меня били». Это же другая крайность?

Ой да, было такое. Это во мне говорил максимализм, из этого я уже выросла. Борьба характеров всегда нужна и всегда будет, но давлением или диктатом мало чего можно добиться. Уважение и чувство друг друга — лучше.

Слышал такое мнение: после Сергея Бодрова и его «Брата» на экране не было героев‑мужчин. Поэтому и возникли героини-женщины.

Ну как это не было мужчин? Данила Козловский был, «Экипаж», «Легенда № 17». Сережу Бодрова я очень люблю, не надо и говорить, какой фигурой он для меня является. Но он успел сыграть всего пару ролей. Не знаю, кем бы он был для нас сейчас, если бы остался жив. Это то же самое, как рассуждать о том, что было бы, останься в живых Кобейн или Высоцкий. Но их жизни закончились преждевременно, поэтому они остались для нас во многом легендами.

Кстати, тебе важен пол режиссера?

Наверное да. В 9о % случаев, если мне попадается женщина-режиссер, то я отказываюсь. У меня есть ощущение, что мы не сработаемся. С мужчинами я себя чувствую комфортнее.

Но есть же режиссерки, которые сами у‑ух.

Да! Но это тоже крайность, которая у меня чаще вызывает смех и отторжение. Здесь тонкая грань. Может, так выходит потому, что опытные женщины-режиссеры мне ничего не предлагали, а дебютанток…

…ты на первой же встрече уничтожаешь?

Я с ними даже не встречаюсь. Хотя у меня был сериал «Метель», режиссером была девушка (Флюза Фархшатова. — Прим. ред.). Еще снимали рекламу с Анной Меликян, но это короткий ролик.

Когда думаешь про твои роли 10–15‑летней давности, кажется, ты тогда была больше в поиске, экспериментировала. А сейчас будто спокойнее все.

Да, просто я сейчас себя хорошо знаю, чувствую, понимаю. И не рефлексирую — в плохом смысле. Это все поступательно происходит. Зависит от многих факторов. Жизненных событий, судьбоносных встреч с людьми, которые тебя направляют. Но я не стала хуже относиться к работе, напротив, появилось еще больше уважения. Сейчас на смену раздолбайству пришла тщательная подготовка. Мы же все растем, да и индустрия меняется. Бывают проекты, когда ты думаешь: почему люди не подходят к делу более ответственно? Почему вообще наш кинематограф существует в зоне комфорта и этим довольствуется?

Сама ты из этой зоны часто выходишь?

Я выхожу из нее для того, чтобы чего-то достичь. Если раньше я себя растрачивала эмоционально на несущественные вещи, то сейчас делаю это исключительно для работы. Я четче научилась этим управлять. И отдаю себе отчет в том, что я делаю. Нужно психануть — и я это сделаю, но не дома или на улице, а ради решения актерских задач, чтобы завести себя в кадре.

Какие у тебя сейчас амбиции?

Я однозначно не хочу снимать сама, если твой вопрос про это. Мне бы хотелось больше хороших женских ролей. Их в мировом-то кино не так много, а в нашем тем более. Понятно, что кино у нас мужское.

Расскажи про фильм Данилы Козловского «Чернобыль: Бездна».

Это, наверное, лучшая моя роль. Я уже видела картину практически в законченном виде. Она является самой дорогой и важной из всех, что были в моей жизни. Судьбоносная, если хочешь. И это не то что роль, которая дается свыше, — просто я понимаю, что, кроме меня, это сыграть никто бы не смог. Это моя роль.

Что это значит?

Эту героиню могла сыграть только я. Знаешь, как бывает: тебе снится сон — и он настолько реалистичный, что в дальнейшем ты не можешь точно сказать, было это или нет. Так и здесь: роль настолько едина со мной, что в ней будто бы моя прожитая жизнь.
Я очень трепетно отношусь к картине и надеюсь, что в условиях эпидемии найдем правильный момент, чтобы ее выпустить. Случится ли это в октябре, или нам придется переносить, но хочется сделать все возможное, чтобы не испортить судьбу картины.

По прочитанному и просмотренному мы примерно можем себе представить, в каком тоне о такой катастрофе говорят. Насколько картина оправдывает ожидания или, наоборот, им не соответствует?

Понятно, что мы все заложники самой катастрофы, но, думаю, история рассказана совершенно по-иному. Это чувственная и трогательная история людей, которые жили в момент катастрофы и оказались связаны с ней.

Это больше в направлении драмы «В субботу» Александра Миндадзе?

Не видела, кстати. Но у нас точно не сериал HBO, мы не делаем попыток рассказать, как это произошло и кто виноват. Мне кажется, получилась картина вне времени. Выйдет ли она сегодня, через пару лет, или вышла бы три года назад — она всегда актуальна. У меня есть ощущение, что картина получилась. Надеюсь, мои чувства разделят другие. Хотя у нас не принято поддерживать.

Ты раньше очень критично высказывалась о фильмах, в том числе и со своим участием. Ты теперь взвешиваешь слова?

Да, и я стала меньше в этих разговорах участвовать. Так или иначе, люди из съемочной группы всегда искренне верят, что снимают что-то классное. Другое дело, что их вкус может не соответствовать моему. Но хаять, говорить, что сделали говно, я не буду. Приходить на премьеры, чтобы потусоваться, выпить коктейльчик, а потом обсуждать, ужасно сняли или не совсем, — у меня нет права. Надо уважительно относиться к чужому труду. Так что я стала сдержаннее в этом плане.

В нулевые ты бурно жила.

(Смеется.) Сейчас живу не менее бурно. Просто это не значит, что надо веселиться до смерти. Это как раз про зону комфорта, из которой надо выйти, чтобы выйти на новый виток развития. Взглянуть на себя со стороны.

В нашей беседе восьмилетней давности ты сказала: «Через десять лет мне нужен домик на берегу озера и чтобы семья, куча детей. Не хочу больше ничего».

В принципе я готова оставить все то же самое, только еще больше.

Уже пора признать, что ты стала скучной семейной тетей?

(Смеется.) Наверное, так и есть.

Текст: Андрей Захарьев

Фото: Данил Головкин

Оксана сфотографирована в Москве, в культурном пространстве «Рихтер».

«Собака.ru»

благодарит за поддержку партнера премии 

«ТОП 50 Самые знаменитые люди Петербурга 2020»

ДЛТ

старейший универмаг Петербурга и главный department store города