Ленинградский Хогвартс, масонский детский сад и другие дикие (!) здания советского модернизма в Петербурге

ЦНИИ Робототехники и технической кибернетики

Архитекторы: С. Савин, Б. Артюшкин.

Конструкторы: Г. Драбкин, А. Мартьянов.

Где находится: м. «Академическая», Тихорецкий проспект, д. 21. 

Самое популярное сооружение советского модернизма в Петербурге.

Институт робототехники и технической кибернетики создан в 1968-м году на базе кафедры автоматики и телемеханики Политехнического института как Особое конструкторское бюро, выполнявшее заказы космической отрасли, — одной из основных его задач была разработка систем мягкой посадки космических аппаратов. В 1971-м году бюро получило статус ЦНИИ, а деньги на строительство своего здания ему выделили в связи со стартовавшей в 1972-м году советско-американской программой «Союз — Аполлон». Именно для испытания механизмов безопасной стыковки кораблей в космосе и потребовалась высокая полая башня, где можно моделировать ускорение до 4 G.

Место для института нашли всего в двух километрах от Политеха, на скрещении Светлановского и Тихорецкого проспектов. Место живописное, рядом Сосновский парк и лесной участок дачи Бенуа — тогда считалось, что ученым для работы необходимо благоприятное окружение. Рядом строились жилые массивы, которые проектировала 2-я мастерская Ленпроекта.

Архитектуре башни уделили особое внимание по требованию Архитектурно-планировочного управления Ленинграда: она и сама высокая, и стоит на отметке 25 метров над уровнем моря, из-за чего ее верхушка просматривается с Финского залива. В 1970-х к Морскому фасаду относились серьезно, поэтому у каждого вторгающегося в него высокого здания должен был быть выразительный силуэт. Савин сразу придумал «корону», но рассматривал два варианта: один с треугольными ребрами по окружности башни, а другой — с трубами, срезанными под углом 60 градусов вверху и внизу. Помог определиться с выбором Сергей Сперанский, курировавший проект. Треугольные ребра предпочли по технологическим соображениям — круглые элементы было бы сложнее стыковать с полосами окон между ними.

Башня и в самом деле окутана тайной — из-за того, что в ней до сих пор проводятся испытания засекреченных механизмов, увидеть ее внутри удалось очень немногим, хотя само устройство не засекречено и фотографии есть в Сети. Стальной каркас каждые десять метров пересекают кольцевые платформы, на которых установлены датчики, фиксирующие график падения испытываемых механизмов.

Но вообще в здание зайти можно: по особой договоренности доступен для посещения институтский музей. Интерьеры довольно стандартные, но вам покажут манипуляторы советского космического челнока «Буран», а также робота Федю, собрат которого трудился на ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Но даже если вас не особенно интересует робототехника, стоит записаться на экскурсию, чтобы проникнуть на территорию института и поближе рассмотреть здание и ступенчатую платформу, на которой оно стоит. Рельеф этой платформы сложно проработан и сам по себе заслуживает внимания, хотя бассейн, из которого должны были бить фонтаны, увы, пуст.

Детский сад-ясли

Архитекторы: С. Шмаков, В. Мелякова

Где находится: м. «Достоевская», переулок Джамбула, д.8.

Самый веселый дом города.

А этот садик так и остался «самым необычным детским садом в России» : как ни тщатся современные зодчие сделать что-то веселенькое, чаще получается «обхохочешься». Сад же Сергея Шмакова исполнен настоящего остроумия и фантазии. Но они лежат не в плоскости архитектурных форм или ассоциаций («чебурашкой» его прозвал народ за круглые «уши» флюгеров), а в том, как и из какого подножного материала все это собиралось. «Желание сделать „детскую“ архитектуру, — вспоминает автор, — привело к потребности проштудировать каталоги инженерных железобетонных изделий, обычно скрытых от глаз под землей. Так, в ход пошли кольца канализационных колодцев, элементы тепловых камер, фановые трубы и прочее.

Вентиляционные камеры были вынесены над кровлей и превращены в крепостные башни, увенчанные вращающимися флюгерами. По предложению строителей на фасадный слой кладки пошел экспериментальный кирпич с эпоксидным покрытием двух цветов. Роль ограды территории выполняла цепочка шестигранных цветочниц, а уличные навесы для детских игр были исполнены в виде бетонных „парусов“, тоже экспериментальных. Было впечатление, что строителям, уставшим от типовухи, было так же интересно, как и нам». За это слово — такое простое, но такое важное в начале 80-х, когда все вокруг было оглушающе серым и скучным, — ухватился и московский теоретик Вячеслав Глазычев, написавший добрую рецензию на этот садик. «Каменщики устанавливали кружала и состязались в чистоте выкладки циркульной дуги не за деньги: им было ИНТЕРЕСНО». Интересно было архитектору, продолжает Глазычев, интересно было строителям, интересно жителям переулка и, конечно, интересно главному потребителю — детям. «Иными словами, домик в переулке — сооружение, посредством которого множество людей могут творить самих себя как личность! По-моему, это высший горизонт творчества в его гуманистическом содержании».

Лабораторно-аудиторный 5-й корпус ЛЭТИ

Архитекторы: В. Левиаш, Н. Матусевич, М.Гессе, Г. Иванова, М. Кораблина, И. Луценко, К. Яковлева.

Инженеры: С. Львов, К. Рубина.

Где находится: м. «Петроградская», улица Профессора Попова, д. 3.

Петербургский Хогвартс: экспрессивный кирпичный брутализм снаружи и пиранезианская лестница внутри.

Этот образчик кирпичного брутализма в свое время вызвал сенсацию среди архитекторов Ленинграда. И неудивительно: экспрессию и сложность скульптурной формы и силуэта, подчеркнутые контрастом яркого кирпича и светлого бетона, многоплановость дворовых пространств в СССР просто не с чем сравнить, да и за рубежом его перещеголял разве что Пол Рудольф, причем в довольно поздних проектах вроде нереализованной скоростной автострады на Манхэттене (1967–1972). Но эффектная форма не всегда практична. Чего стоит одна главная лестница, как будто сошедшая с гравюры Пиранези или рисунка Маурица Эшера, — две скрученные спирали ведут на разные этажи, так что нужно не ошибиться, выбирая, на какой из нижних маршей ступить. «Как трудно пользоваться лестницей, выполненной по принципу “двухзаходного червяка”, сколько сил затрачивают студенты и преподаватели, чтобы найти нужную аудиторию!» — сетуют сотрудники.

Запутанностью плана неудобство здания не ограничивается: многие студенты вспоминают, что в аудиториях зимой всегда было очень холодно, пока не установили водяное отопление. Изначально была предусмотрена система воздушного климат-контроля, которая бы зимой нагревала помещения, а летом охлаждала, но строители не справились со слишком сложной задачей: при первом же пуске вышибло электричество во всей округе. Удивительно, что строители, привыкшие к работе с типовыми элементами, вообще смогли возвести это здание. Их протесты докатились до главной городской газеты «Ленинградская правда»: «…в проекте заложен ни много ни мало типоразмер нестандартных оконных проемов. Для сравнения скажем, что, по подсчетам специалистов, в Зимнем дворце использовано всего 12 типоразмеров; подкачал Растрелли!». За 21 год, пока тянулась стройка, проект неоднократно переделывался, но не упрощался, а только усложнялся. Как такое вообще было возможно?

Отрывки для публикации предоставило издательство музея современного искусства «Гараж».