Антон Белянкин: «В Ленинградском рок-клубе пили банановый ликер с конфетами»

К распаду Советского Союза алкогольный ассортимент поменялся. Еще в конце 1980-х появилась шведская водка, но исключительно черносмородиновая: мы с друзьями с тех пор этот напиток не выносим — столько ее тогда завезли. Алкоголь достать было трудно, он был в дефиците: приходишь в магазин — а там, например, только кубинский банановый ликер. Он напоминал чем-то французский апельсиновый ликер куантро, только в кубинском на 40% алкоголя приходилось 40% сахара — редкостное пойло. В начале 1990-х по всему городу неожиданно открылась сеть рюмочных под названием «Коньяк-шампанское». Такая разливуха была, например, в нынешнем помещении бара «Цветочки» на Рубинштейна — в него заходили выпить музыканты из Ленинградского рок-клуба, располагавшегося по-соседству. Кроме двух алкогольных напитков там продавались только шоколадные конфеты — и все. В беседе за рюмкой соединялись местные алкоголики и интеллектуалы.

В 1995 году мы с парнями из «2ва самолета» Вадимом Покровским и Михаилом Синдаловским открыли бар «Нора» — нелегально. В этом же захваченном альтернативщиками здании кинотеатра «Север» на Лиговском проспекте располагались еще два рок-клуба, «Гора» и «Полигон». Это была наша первая попытка сделать пространство широкого формата, которое можно было бы назвать culture club. Мы проводили в «Норе» техно-вечеринки и выставки, первыми в городе ввели фейсконтроль. Тогда еще не было алкогольных магазинов, в которых легально продавали бы иностранную продукцию, так что все было отечественное. Вслед за «Норой» мы открыли в 1996 году клуб «Грибоедов», который существует до сих пор. В бомбоубежище на Воронежской развернулись уже по полной: у нас выступали лучшие группы и диджеи города, проходили показы мод — место моментально стало культовым, и в нем бывал весь город. Концерты давали «Колибри», «НОМ», «Кирпичи», Pep-See, Markscheider Kunst, «Препинаки», «Ленинград», «Колыбель» и Борис Гребенщиков. Всех их, как и посетителей, надо было поить. Лидер «Аквариума» признавался, что еще с конца 1980-х полюбил single malt, односолодовый виски, и если уж ему надо петь — лучше стакана виски ничего нет. А потом еще стакана виски. Именно с его помощью достигаются внутренний восторг и парение, в то время как водка дает драму.

К моменту открытия «Грибоедова» уже начали появляться какие-то поставщики алкоголя, но в большинстве случаев мы сами ездили на рынок и закупали как для БГ, так и для обычных гостей клуба виски и текилу — в модном клубе надо было продавать модные напитки. Водку мы приобретали прямо на заводе «Ливиз». Про «маски-шоу» с ОМОНом, которые нас поначалу навещали, писали даже московские газеты: одно из них пришлось на показ модельера Владимира Бухинника.

Коктейльная культура только зарождалась, в баре тогда делали самые простые вещи, требующие минимума ингредиентов. Самым популярным коктейлем была «Отвертка» — водка с апельсиновым соком. На втором месте рейтинга закрепился «Куба либре». Довольно долго успехом пользовался «Чпок» — это когда крепкий напиток смешиваешь с шампанским или газировкой. Накрываешь сверху ладонью, бьешь стаканом об колено, происходит реакция углекислого газа, все превращается в пену — ее и надо выпить как вдохнуть, одним глотком. А самым простым был панковский коктейль: пиво и портвейн пятьдесят на пятьдесят — назывался «Имбирный напиток». Почему имбирный, я не узнаю уже никогда, а панки любили: дешево и набираешься быстро.

«2ва самолета» стали модной группой сразу, как только появились, — никто, кроме нас, не пытался до этого играть живьем экзотическую танцевальную музыку с песнями на птичьем языке. Про нас писал журнал «Птюч», наши видеоклипы много крутили по телевидению, мы изъездили всю страну, несколько раз выбирались в Европу. Судя по гастрольному опыту, в начале 1990-х Россия пила одно и то же: сначала шведскую водку, не скупившуюся на креативные рекламные кампании по всему миру, потом болгарский бренди, производящийся в Слынчев бряге. Куда ни приедешь — везде настигал этот болгарский бренди. Но мы застали удивительный момент в Новосибирске. Приехали на концерт, заселились в гостиницу, где в баре нашелся только портвейн «Узбекистон» — и ничего больше. Тогда мы пошли с Денисом Медведевым прошвырнуться по городу перед саундчеком, посмотреть, чего как, дошли до магазина, где спросили у местных алкашей, что они употребляют. Они говорят: «Есть „Кукушечка“, но мы не советуем». Мы все же купили бутылку, но пить этот спирт с добавками было действительно невозможно. Вот эту «водно-спиртовую композицию „Кукушечка“» мы больше нигде, кроме Новосибирска, не встречали.

Одно время в город завозили огромное количество сладких вин со звучными женскими именами. Продавали это вино из бочек на улице, в розлив: дико дешевое, качества, понятно, никакого, но крепкое и вкусное, с естественным привкусом черного винограда. Был период, когда в магазинах встречалось много сухих грузинских вин, вполне приемлемых. Рислинг почему-то предлагали в кафе-мороженых: посетители сидели, потягивали из пластиковых стаканчиков — специальные винные бокалы были тогда только в дорогих ресторанах. Позже в продаже появились дешевые суррогаты хванчкара и киндзмараули, все понимали, что это подделки, но брали — из-за этого надолго пострадала репутация и самых настоящих грузинских вин.

Когда магазины закрывались и алкоголя было не купить, мы шли на так называемые пьяные углы, где шла торговля ночью. Там продавали только два варианта напитков — водку и портвейн. На Пушкинской улице такое место называлось «У Виктора». Это была большая коммунальная квартира с несколькими звонками у двери, рядом с одним огромными буквами было написано «Виктор» — и стрелочка. Нажимали звонок, в двери открывалось окошечко, из которого было не видно лица, и неприветливый голос спрашивал: «Чего надо?» — «Водки, две». Просовывали деньги, получали желаемое — это называлось «пойдем к Виктору».

Но иногда попадались и хорошие напитки. Зашел я раз в кафе «Сюрприз» на Староневском, остограммиться чисто — и вдруг вижу кальвадос. А я только вернулся с юга Франции, где несколько дней квасил именно его с испанским тореадором. Накатил рюмашку, а потом еще несколько дней заходил, выпивал. Однажды прихожу — кончился. Как кончился? У нас, говорят, эта бутылка третий год стояла, сами десять грамм попробовали и на полку поставили, а вы первый человек, который обратил внимание.

текст: Евгений Лазаренко